Наташа Михлин - Это внутри

С того дня, как он покинул родной дом, Фернандес ни разу не связывался с родителями. Он был зол на глупых жестоких братьев, простоватого сурового отца, на слабую суеверную мать… Полжизни Фернандес лелеял эту обиду, как драгоценный ядовитый цветок…

Осознание оказалось болезненным. Родители любили его, пусть не так, как ему бы хотелось, но все же любили. Они давали ему все, что могли дать. Мать ласкала его, когда выдавалась свободная минутка, отец рассказывал истории о своем детстве. Братья часто обижали Луиса, но разве они не принимали его в свои игры или хоть раз утаили от него стянутый у матери пирог?

Только теперь Луис увидел что значит истинная нелюбовь, и картина оказалась гораздо омерзительнее, чем он мог представить. Он бросил взгляд на спящую женщину. В слабом утреннем свете, падающем сквозь красную вязь шали, ее лицо казалось лепестком раффлезии [25] Раффлезия — самый большой цветок в мире, пахнет тухлым мясом. .

Оставив рыжую в гостинице, Луис долго петлял по улицам просыпающегося города, словно заяц, сбивающий ищейку со следа. Наконец он зашел в неприметный паб и устроился в углу стойки. Из динамика стучал старый хит, пыльное радио жужжало, подскакивая на каждом такте.

Фернандес уставился на свое отражение в засиженном мухами зеркале за спиной бармена. Луис собирался вернуться. Продолжить работать с Марион Новак, Мэри или как там ее зовут по-настоящему… Довести дело до конца, несмотря на ужас происходящего: из алчности, тщеславия, из обыкновенного любопытства. Но главная причина была иной.

Рыжая презирала войну и оружие… Но оружие — это власть. То оружие, которое они ищут — абсолютная власть, которая может купить свободу ему, Луису Фернандесу. Марион выбрала не того человека. Что ж, не она первая, не она последняя…

Луис опрокинул в себя очередной стакан и со стуком поставил его на стойку. Решено. Он вернется в Сьерру, заплатив эту цену. Где-то там все еще есть человек, который, возможно, захочет помочь ему, особенно если Луису будет, что предложить взамен. Вновь придется нырнуть в кровавую выгребную яму, но если ему удастся вынырнуть из нее, то уже свободным.

Марион была чудовищем, но кем был он сам? Возможно, стоило взять с нее пример и перестать, наконец, врать себе?

Луиса разбудило жгучее солнце и мягкое трепетание у лица. Вокруг раздавалось приглушенное воркование.

— Далеко же ты забрался… Чтобы напиться, достаточно было спуститься в гостиничный бар.

Луис открыл глаза и увидел море сизых плещущих крыльев, а за ним — пару ярко-красных туфелек на каблуках. Марион крошила хлеб прямо на лежащего Фернандеса, голуби живой волной поднимались на него, воркуя и толкаясь, оставляя на руке точки от острых коготков.

Он со стоном сел, стряхнул с себя крошки и подобрал с заплеванного тротуара брошенную ему бутылку содовой. Птицы недовольно зашумели, стая поднялась в воздух.

— Даю время до вечера, чтобы прийти в себя. Потом нас ждет работа.

Красные туфли, цокая, скрылись в переулке. Луис глотнул тепловатой жгучей жидкости и медленно побрел в сторону гостиницы.

— Мама, меня тошнит.

Дина открыла окно.

— Дыши, Эбби и смотри на дальние горы. В новой машине всегда немного пахнет химией. Это пройдет.

Привычная дорога из супермаркета в Черритауне казалась слишком долгой, Дина старалась поскорее миновать безлюдные места, которые так любила раньше.

На развилке у моста Эбби схватила мать за руку. Дина остановила машину. Девочка вышла и присела на корточки, вдыхая лесной воздух ртом. Дина напряженно обшаривала взглядом склон горы. С другой стороны высился ажурный металлический мост, пересекающий глубокое ущелье. Шум воды разносился далеко вокруг, многократно отраженный отвесными скальными стенами.

На противоположной стороне реки по серпантину спускался байкер.

— Мама, смотри! Это Чак! — обрадовалась Эбби.

— Откуда ты знаешь? — спросила Дина, вглядываясь в далекую фигурку, закованную в мотоциклетные латы.

— Видишь желтую полосу? Это точно он, я видела как Чак красил свой байк в гараже и даже давал мне померить шлем! Давай подождем его минутку, это ведь не опасно?

— Надеюсь, что нет, — качнула головой Дина, еще раз оглядевшись по сторонам.

Деревья стояли неподвижно, в ветвях щебетали птицы. Треугольники елок на далеком склоне горы казались напечатанным геометрическим узором. Рокот мотора стал громче, Чак показался из-за поворота, и в это мгновение перед мостом выросла высокая фигура. Дина ахнула и, схватив Эбби за руку, затолкала ее в машину, не отрывая взгляда от беловолосой головы на том берегу реки. Сайхем не мог увидеть их в тени огромных сосен, да он и не смотрел туда, стоя лицом к приближающемуся мотоциклу.

Дина села и протянула руку к ключу, но Эбби вдруг отстегнула ремень и, распахнув дверь, выпрыгнула обратно на дорогу. Дина открыла рот, чтобы позвать ее, но, взглянув в окно, осеклась. Джереми поднял раскрытую ладонь, и байк Чака словно налетел на невидимую стену. Парня выбило из седла, он вылетел с дороги, туда, где кончался асфальт и далеко внизу жадно топорщились каменные иглы. Дина подавилась воздухом и вдруг увидела у моста светлую фигурку Эбби. Девочка решительно протянула ладошку, и тело Чака, прекратив падать, зависло над пропастью. Сайхем обернулся.

Дина выскочила из машины и подбежала к дочери. Лицо девочки было сосредоточено, брови решительно сведены. Она сделала быстрое движение, Феррет перелетел через ущелье и рухнул у ног Дины.

Эбби перевела взгляд на Сайхема. Тот склонил голову к плечу и улыбнувшись, зашагал к ним, разминая пальцы. Он не торопился, явно растягивая удовольствие. Чак застонал, пошевелился и, стащив шлем, помотал головой, приходя в чувство.

— Эбби, скорее, бежим! — крикнула Дина и схватила дочь за плечо. Джереми был уже на середине моста.

— Нет.

Голос Эбби прозвучал спокойно. Она вывернулась из-под ладони матери и, повернувшись к ущелью, подняла руки.

Сначала с деревьев вспорхнули птицы, тишина на миг окутала лес. Затем тяжко застонали скалы, река фыркнула разъяренным зверем. Земля содрогнулась. Джереми остановился и, нахмурившись, бросил взгляд вниз. От серых арок моста отразился звук, похожий на свист огромной плети, стальное кружево зазвенело и лопнуло, мост поднялся в воздух. Дина ахнула и зажала себе рот руками.

— Господи, Эбби…

Волна ветра сбила Дину с ног, она упала на колени рядом с Чаком. Тот смотрел огромными глазами на поднимающийся мост. Сайхем с трудом устоял на ногах, оскалился и резким движением выбросил ладони вперед, Дина зажмурилась, но… ничего не произошло. Мощь дара Эбби не позволяла ему применить свой собственный. Джереми опустил руки, в глазах промелькнул страх. Девочка слегка шевельнула пальцами. Сайхем замер, его глаза расширились. Дина перевела взгляд на дочь. Эбби улыбалась, и от этой улыбки у Дины помутилось в глазах.