Ален Гри - Неправильный Египет

Победители пишут историю. Новый царь, садясь на трон, разбивал трон старый. Народ не должен помнить побеждённого или сочувствовать ему. Побеждённый должен быть забыт. Или, в крайнем случае, о побежденном должны помнить только плохое, знать лишь о самых позорных и недостойных его деяниях.

«Жизнь – это джунгли, где сильный пожирает слабого и кормится его плотью», – Яхсис вспомнил слова восточного философа.

Яхсис слушал Фаню. «Стук молоточков». Какая глупость. На колонну наносили специальный состав, очень похожий на современный цемент, и, пока он не высох, печатник, стоя на козлах, вдавливал формы знаков. Яхсис вспомнил, как Тамара пекла песочное печенье и выдавливала в раскатанном тесте кружки, звездочки и сердечки. «Скарабей – символ богатства». Бред какой. Смерть. В те времена скарабей означал смерть.

Фаня Брониславовна продолжила пафосно нести чушь.

– Хатшепсут – великая женщина-фараон, фараон-строитель, во время её правления Египет процветал, она правила двадцать лет и увековечила своё имя, созидая, оставив после себя великий Карнак, а также свой погребальный Храм Дейр эль-Бахри…

Яхсис фыркнул. Ну, во-первых, не Хатшепсут. Все её звали Шатси, женщину, чьё изображение принято теперь считать Хатшепсут. Во-вторых, мумию Шатси так и не нашли, и не могли найти, потому что Сунти, её супруг, в порыве бешенства, скормил её нильским земноводным тварям, чтоб не смела она переродиться и царствовать в потустороннем.

Шатси никогда ничего не строила. В свои шестнадцать лет она была невероятно умна, безжалостна и красива. В восемнадцать она была красива, жестока и бесконечно развратна. В двадцать она была красива, хитра, лжива, расчетлива. Она сводила Сунти с ума. Столько страсти и похоти, готовности к любым экспериментам он не встречал ранее ни в одной женщине. Шатси была бесстыже талантлива в закромах роскошных спален.

Она играла с ним, правителем, обижала его, изменяла ему со своим братом-близнецом. Она давала ему всё, чего он желал, но делала это так умело, ускользая, постоянно питая его чувство ревности и страх её потерять. Женщина-загадка, умеющая возбудить желание одной только игрой зачернённых глаз. Она требовала. Строить в честь неё грандиозные храмы, насиловать и убивать рабынь, особенно красивых. Хотела видеть свой лик везде. Вот и до сих пор сфинксы с её лицом взирают на Египетский ландшафт. И вот, эта «падшая женщина» увековечена в истории, ее каменные глазницы бесстрастно глядят на метаморфозы земель Египетских. А имена Яхсиса и Сунти неведомы никому, их знает лишь песок…

В двадцать два она вовсе потеряла связь с реальностью и решила, что она божество. Так часто бывает, когда слишком красивая, но пустая женщина, не зная отказов, не имея преград, с рождения, не испытывая никаких лишений и бед, рано и сразу получает всё – богатство и власть, при этом не сделав для этого ровным счётом ничего. Шатси любила плотские удовольствия, включая обильные застолья. Помимо пиршеств, она постоянно ела, и в двадцать два года она сильно растолстела, заимев второй подбородок. Под глазами появились отечные мешки, как результат злоупотребления мёдом и сахарными напитками из тростника, сети морщин от постоянного нанесения черной сурьмы и позолоты на кожу век, сильно испортились и болели зубы, которые она никогда не чистила. Тело истощалось от бесконечных оргий. Но пока она была свежа и прекрасна, и даже пыль вокруг нее дышала похотью, Яхсис, несмотря на всю свою мудрость и опыт, тоже попался. Говорят, любовь зла. Правильно говорят. Но, скорее, это было помешательство.

До последнего Шатси не верила, что с ней могут так поступить. Она смеялась и плевала в лицо двум дебёлым прислужникам, которые волокли её к воде, выламывая руки. Скоро, осознав неизбежное, она ощутила сковывающий страх, животный всепоглощающий страх перед смертью, перед неизвестностью, и тело затряслось, во рту стало сухо, зубы стучали, выброшенный адреналин, казалось, плавил воздух вокруг, по ногам потекла моча.

Он видел, как ее терзали крокодилы. Тогда ему было жутко, сердце долбило в виски, ему хотелось не смотреть, но он не мог отвести глаз. Она быстро захлебнулась в грязной и бурой от ее же испражнений и крови воде, поэтому душераздирающе вопила недолго. Кровожадные изголодавшиеся рептилии быстро справились с легкой добычей. На какие-то мгновения элементы тела показывались на поверхность, выныривала часть плеча, часть бедра, часть ноги…. Яхсис вспомнил белые зефирки в стакане какао на кухне у Томы.

Иногда Яхсису становилось скучно, как любому больному философу.

Где теперь его сотоварищи? Где Хадж? Где Тоти? Где их вожак Четвёртый? А впрочем… Зачем они ему? Жизнь здесь не так плоха, и ему никто не нужен.

«Все повторяется снова и снова, с вариациями и модификациями, вбросом новых переменных, но все это когда-то уже было».

Это случалось, в основном, в моменты голода или восстановления от физических ран. Ибо здоровое, красивое, наполненное до краёв энергией тело не мучается совестью и вопросами. Яхсис жил уже очень долго. Считать он давно перестал, это было утомительно, да и не было необходимости.

Почему люди никак не поймут, что им отмерено жить именно столько лет, а не двести или триста и всеми силами, копаясь в генетике, пытаются продлить свою агонию? Несомненно, изношенность шкурки и внутренних органов – это неприятненько, но что может быть хуже умерших эмоций? Кто клонирует радость? Кто распечатает на 3D-принтере дрожь первой влюблённости?

Брезгливость и жалость ушли, что было весьма полезно. Но жажду жить терять ой как не хотелось. Поэтому поедать Светлану было особенно приятно: страстная, переполненная надеждами, искренне влюблённая, познавшая очищение духовной практикой, обладающая сильной нерастраченной репродуктивной энергией и находящаяся в тонкой синергии со вселенной, то есть двумя из трех НИА, она была идеальным лакомством. Яхсис не желал останавливаться и мгновенно отобрал всё, оставив пустое тело на милость безжалостному миру.

У Альберта не было НИА, но такого эмоционального всплеска Яхсис не мог пропустить и смаковал по полной. Альберт, в конце концов, его порадовал. Кто бы мог подумать – «вулкан страстей». Этого выброса Яхсису хватило надолго, появилась даже возможность дать Петруше передохнуть.

Сказать, что Египет его разочаровал, это значит не сказать ничего. Совсем не так он представлял своё возвращение туда, откуда начал своё путешествие по Земле, и подумывал: «А не ошибся ли он?» Здесь некем питаться. Миллионы людей пустоты.

Для очередного заметания следов, чтобы уйти от Наблюдателей, необходимо было перейти и оставить это посредственное кошачье тельце. Конечно, он владел информацией о политике, природных катаклизмах, был в курсе о том, что происходит в мире. Но он не был готов к такому убожеству от земли, от которой ожидал так много. Некрасивые скелеты однотипных серых недостроек были везде. Бледно-оранжево наляпанные сувенирные лавки, растущие как попало, словно зубы верблюда, заваленные однотипным алебастром и бестолковым китайским шмотьём. Старые побитые машины, облепленные глупыми надписями, носились беспорядочно, не имея ни малейшего понятия о правилах дорожного движения. И мусор. Мусор, принятый как данность, никого не удивляющий и не смущающий. Рай для крыс, бездомных котов и собак. Карнак его огорчил. Нужно попасть в Каир.