Анатолий Пеннер - За гранью земной жизни – второй шанс

– И что, ваши черти не могли за себя постоять? Я думал, черти не только коварные, но и сильные.

– Разумеется, – уверяет Мефистофель. – В охране и при котлах наши чертяки на уровне, кого хочешь скрутят. Но на предприятиях народ уже не тот. Прорабы, инженеры, бухгалтеры и прочая интеллигенция – сплошные доходяги. Вот их-то братки и подмяли.

– Чем же они платили за крышу?

– Божественным нектаром, а вернее, сиропом, из которого его изготовляют.

– У вас же наверняка только одно или два предприятия нектар выпускают. Где же другие его брали?

– Бартер, – поясняет Мефистофель. – Предприятиям, которые нектар выпускают, тоже всякий другой товар нужен, вот они и менялись.

– А зачем же браткам этот сироп?

– Так они из него самогонку гнали.

– Интересно, где же они самогонный аппарат достали?

– Наивный ты какой-то. Ты же сорок лет в России прожил. Там же каждый второй самогон гонит. Так что спецов у нас хватает. Деталей на предприятиях тоже в достатке.

– А где же они его гнали, этот самогон? – недоуменно спрашивает Иваныч.

– Прямо под котлами, туда же никто не заглядывает. Вот они туда спецов и спустили. Те наладили производство: аппараты пристроили к нашим горелкам и начали давать продукцию, – отвечает ему Мефистофель. – И это не под одним котлом, а почти под всеми. И пошло пьянство по подземному царству. Сначала всё было тихо, но вскоре я почувствовал: что-то неладное творится в моём государстве. Какими-то не такими стали мои черти. Я решил проверить и нагрянул к котлам с инспекцией.

На первый взгляд там всё было так же, как всегда. Котлы кипят, грешники варятся, над котлами пар клубится. Но когда пар немного рассеялся, я увидел всё. Такого в подземном царстве ещё не было. За котлами, на камнях для ночного отдыха, братва накрыла поляну. Посреди этой, так называемой ими, поляны стояла двадцатилитровая бутыль с самогоном. Вокруг неё на камнях расселись братки, душ двадцать. У каждого в одной руке алюминиевая кружка с первачом, а в другой косяк с марихуаной. А между ними кое-где и девицы затесались. Обычно, когда в котёл заглянешь, ни одной приличной девки не видно, а тут такие биксы сидят. В набедренных повязках, да к тому же ещё и накрашенные.

В сторонке котёл мобильный стоит, тот про который Фомич говорил, что он не исправен. В нём здоровенный такой качок сидит и с ним две девицы, которые ублажают его всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Вода в котле так и бурлит. Мне сперва показалось, что они в кипятке развлекаются. Но потом я за котлом кислородный баллон приметил, а от него шланг протянут, прямо в котёл, в воду. Это они себе джакузи устроили, сволочи. А качок-то ещё и курит. Ну, думаю, сейчас рванёт. Перескочил я, значит, через котёл и к нему, кричу, чтоб он немедленно кран на баллоне закрыл, а то мы все на воздух взлетим.

– И что, закрыл?

– Ну да, я закрыл, а эта скотина даже не шевельнулась. Я ему объясняю, что всё это грубейшее нарушение техники безопасности, что может произойти взрыв, и мы все погибнем.

– А он что?

– Сказал, что я перегрелся, что они все и так уже покойники, чтобы я шёл ко всем чертям и не мешал празднику его души. Накинулся я было на остальных, но они посоветовали мне не трепыхаться, а лучше принять на грудь кружечку и убираться к своим чертям.

– И вы что?

– Что-что, принял и убрался, – признается Мефистофель. – Между прочим, очень даже неплохое пойло, не хуже французского коньяка.

– Но почему? – возмущается Иваныч. – Вы же должны были пресечь это безобразие. Вы же верховный чёрт, вы же всемогущий дьявол. Вы должны были в пух и прах разнести эту их поляну, превратить всё в пепел.

– Я что, по-твоему, должен был носиться по всей преисподней и огнём плеваться, как Змей Горыныч. Не тебе мне указывать, что я должен. Не царское это дело – бунт подавлять.

– Но при каждом котле же должны быть черти, которые за ним присматривают. Куда же они смотрели?

– Туда же, куда и все – в бутыль с самогоном. Нажрались как свиньи, идиоты. Так что я посмотрел на всё это безобразие, плюнул и ушёл.

– И ничего не предприняли? – неодобрительно произносит Иваныч.

– А что я мог, к такому мы не были готовы, – оправдывается Мефистофель. – К тому же всё это творилось не на одном котле, а почти на всех, по всей преисподней. Прежде чем что-либо предпринять, надо было подготовиться. Создать спецназ, подготовить специальные котлы для братков. Да и о наказании проштрафившихся чертей надо было подумать. Так что работы хватало. Но через неделю всё было готово, и спецназ пошёл в атаку.

Братков скрутили и посадили в котлы с решётками. Какое-то время они и там ещё буянили, передрались между собой, но постепенно затихли, в депрессию впали. Мы к ним парочку проповедников подсадили, и через годик они превратились в обычных грешников, которых мы рассадили по своим котлам. По всей преисподней провели чистку, неблагонадёжных чертей наказали, и всё пошло по-старому – котлы кипят, грешники вопят. Да и наверху к тому времени ситуация изменилась, лихие девяностые годы закончились.

Страна постепенно перешла к нормальной жизни. Бандиты переквалифицировались в предпринимателей или подались в депутаты. Притихли, но гонору у них не поубавилось, работать они так и не научились. Всю грязную работу в стране делают бывшие братья по Союзу: хохлы, узбеки, таджики и другие. В Москве ни одного русского дворника не найдёшь. А всё, что творится наверху, через некоторое время переносится к нам. У нас на предприятиях одни узбеки и таджики работают. Пошлют туда русского, так он себе там непременно тёплое местечко отыщет, завхозом устроится или кладовщиком, кем угодно, лишь бы ручонки не замарать. А то и вообще не пойдёт, пошлёт вместо себя двух таджиков.

И главное, всё это у них как-то пролазит, черти на это смотрят сквозь пальцы, таджики покорно идут и работают. Дошло до того, что некоторые из них пытались вместо себя узбеков на дыбу отправить, на очередное наказание. Непрестижно, видите ли, им на дыбе болтаться. И вообще, неспокойный какой-то народ эти русские, не такие, как все. Ну вроде всё, помер уже, отжил своё, сиди себе в котле, наслаждайся кипятком, как все нормальные люди. Так нет, им надо всё сделать по-своему, не так, как это делают другие. Потому и приходится уделять им больше времени, чем другим.

– Да, тяжёлая у вас жизнь, достаётся вам от этих русских. Ну а всё-таки, где ж вы потом уголь брать стали, когда шахты совсем истощились?

– Нет, с углём на этом и закончилось. Мы перешли, как тогда говорили, на мирный атом.

– А его вы где добывали?

– А зачем добывать? – беззастенчиво заявляет Мефистофель. – Всё в той же России его полно было. Всё принадлежало государству, учёт чисто формальный. Так что мы сперва станцию из России перетащили, а потом её ещё и ураном оттуда зарядили. Котлы и сковородки перевели на электричество и зажили здесь в аду как в раю. Работы никакой, копоти нет, врубил рубильник – пять минут и вода кипит, грешники вопят.