Тим Вернер - Двенадцать шагов. Книга 2

Хатт — если это он — побледнел. Нахмурился. Тихо, мрачно сказал:

— Когда все поднимутся, мы убьём тебя, лорд Сакар. И пойдём за ней.

— И тогда Горные убьют вас, — пожал плечами он. — Все поднимутся сейчас, Хатт. Мы вернёмся в мои земли. И выполним договорённости с Горными.

— И что будет тогда? — спросил ещё один.

Может, это он Хатт?

Сакар огляделся. Уже трое из них сидели. Остальные либо ворочались, либо поднимались. Всё-таки зелье сработало, как надо. Это Сакар слегка поспешил.

— Тогда всё изменится, — пожал плечами он.

Хотел было развернуться, чтобы выйти, но вспомнил: к ним нельзя поворачиваться спиной. Не сейчас — точно. Потому прежде, чем уйти, на всякий случай напомнил:

— Только я знаю, как вести с Горными переговоры. Тронете меня — ничего не добьётесь. Я — ваш последний шанс.

И только после этого вышел. В общем-то даже врать слишком много не пришлось. И змеи, вышедшие вскоре из дома, больше ничего не спросили. Молчаливыми тенями последовали за ним.

Сакар понимал их. Будь у него надежда, что Шейр жива, и что её ещё можно вернуть — он тоже пошёл бы за кем угодно и куда угодно. И пальцем бы этого человека не тронул, если бы знал: только он сможет всё исправить.

Даже жаль, что у него такой надежды не было.

Когда повозка спустилась с гор, вернулся воздух, вернулись запахи.

Рядом с ним остался её запах: сладкий, пряный, с лёгкой, едва уловимой горечью. И всю дорогу, что ехали до замка, если закрыть глаза, можно было представлять, что она рядом.

И всю дорогу до замка Сакар просидел, закрыв глаза, откинувшись на мягкую спинку: впитывал запах, пока тот не улетучился совсем.

А когда приехал, понял: со змеёнышами было просто.

Потому что встретился взглядом с ожидавшим его Рамором.

Кажется, впервые в жизни тот не сказал ничего остроумного при встрече. Не сказал вообще ничего. Молча смотрел, как Сакар выходит из повозки, как покидают свою, большую, одну на всех, братья Шейр. Потом снова уставился на Сакара.

И всё — в гробовой тишине. И всё — глядя странно, непривычно, будто издалека. Будто между ним и Сакаром пролегла бесконечная пропасть, и даже говорить ничего нет смысла: всё равно по ту сторону не будет слышно.

Наверное, впервые в жизни Сакару так хотелось, чтобы Рамор сказал хоть слово, а не помолчал.

— Нужно собрать людей, — сказал ему Сакар. — Я буду говорить.

"Ну да, — сказал бы Рамор, если бы всё было, как раньше, — я с тобой говорить не горю желанием, так ты решил со всеми остальными поговорить".

Но Рамор сказал не это. Рамор ещё раз глянул на повозки, на молча уходящих к дворцу змеёнышей. Потом — в глаза. И тихо спросил:

— Где девочка?

— Осталась позади, — ответил Сакар.

— Лорд Сакар, — всё так же тихо, медленно, с плохо скрытой угрозой в голосе, — где Шейр?

— Так было нужно, — отрезал тот.

— Нужно кому? — теперь в голосе Стража прорезалась странная тоска.

— Тебе же она никогда не нравилась, — с лёгким удивлением напомнил Сакар.

— И? Что ты с ней сделал? Мне и ты сейчас очень не нравишься. Теперь и с тобой делать то же самое?

— Пойдём, — приказал Сакар. Сам двинулся прочь, не дожидаясь ответа.

Подальше от конюхов, слуг и лишних ушей. И от змеёнышей, которые, вроде как, ушли, но вполне могли оставаться где-то неподалёку незримыми тенями, подслушивать.

Сакар заговорил, только когда вывел Рамора со двора, из сада, за стену замка, когда двинулся вдоль неё по грунтовой дороге — с одной стороны их прикрывала стена, с другой было много свободного пространства, потому что за дорогой тянулись луга, а за ними начиналась небольшая роща, посаженная ещё отцом Сакара — чтоб как-то отделить замок от ближайших домов, чтобы замок оставался по одну сторону рощи, дома — по другую.

Но росло всё плохо — отец никогда не умел ничего выращивать — деревца были хилыми, мелкими, и дома всё равно виднелись сквозь них. Но из домов их услышать никак не могли, а за такими деревьями не спрятался бы ни один хитрый змей.

То ли дело дворцовый сад! Садом заведовала его мать. И теперь в саду попробуй провести тайные переговоры...

Нет, сад Сакар любил. Он и эту рощу стал любить, только гораздо позже — когда наконец смог твёрдо сказать: эти земли — мои.

И теперь всё, что он делал, — защищал свои земли. Неужели это так плохо?

— Император, как ты помнишь, отказался договариваться и объединяться против Горных, — сказал он очень тихо, несмотря на то, что с одной стороны была стена, а с другой — роща, в которой не спрячешься.

— Я не о том тебя спрашивал, — напомнил Рамор.

— У меня не было выбора. Я в любом случае проигрывал. Такие мелкие земли, как мои, обычно не выстаивают в больших битвах. Их вытаптывает одна сторона, или другая, или все вместе. Нас бы просто раздавили, Рамор...

— Всё ещё не о том, — отметил Рамор.

— Я рассудил: если не могу договориться с одной стороной, договорюсь с другой.

— И о чём ты договорился с Горными? — Рамор, кажется, старался говорить спокойно. Выходило у него не очень: на "Горных" голос дрогнул.

— Мы пропускаем их, они не трогают нас, — Сакар пожал плечами. — Эта война — не наша.

— И что помешает им нарушить ваше соглашение? — хмыкнул Рамор.

— Жертва, — коротко и просто ответил Сакар.

Рамор ничего не ответил. Шагал дальше рядом, молча глядя вдаль.

— Они очень суеверны, — заговорил Сакар. — Традиции для них — всё. Слово, данное на крови, — закон. Перед великой битвой, в которой, как они сами понимают, можно многое потерять, они не нарушат его.

Рамор молчал.

— А когда они пройдут...

— Достаточно, — оборвал его Рамор, неожиданно резко и жёстко. — Я тебя понял.

Сакар остановился. Странное чувство: будто его ударили под дых. Кажется, Рамор никогда раньше не перебивал его. И точно никогда не говорил таким тоном.

— Но это не всё...

— Достаточно, — Рамор тоже остановился, развернулся, и Сакару подумалось, он сейчас, как всегда, положит руку на плечо, но Страж не шевельнулся. — Меня интересовали не твои планы, Сакар. Я спрашивал, где Шейр. На этот вопрос ты ответил. Я думаю, мне пора.

И двинулся назад, к воротам.

Он сказал это всё так же тихо и очень просто, но Сакар понял: пора — это совсем пора. Рамор хочет уйти. Из замка и, возможно, из его земель.

"Ну и пошёл к чёрту!" — разозлился Сакар.

— Я никогда ничего у тебя не просил! — сказал в спину Стражу. Сказал не громко, но показалось, что крикнул.

Рамор остановился, развернулся. Подумал, кивнул:

— Это так, лорд Сакар.

— Кроме одного: верить мне. Тебе просто нужно верить мне.

— Это сейчас — слишком много, — тихо ответил Страж.

— Но я знаю, что делать, Рамор, я всегда знаю! — Сакар же почти перешёл на крик. — Горные были единственным шансом, Император оставил их единственным шансом! Жертва нужна была обязательно, близкий человек — обязательно! Но не мог же я отдать им тебя! Или Оракула!