Тим Вернер - Двенадцать шагов. Книга 2

Теперь он — похож на Алекса? Теперь он стал достаточно сильным?

***

Зара поднялась среди ночи. В её комнате, чистой и просторной, почти всегда были настежь открыты окна. Она догадывалась, у Неира так же. Тогда казалось, они не совсем в помещении, они не заперты здесь, в душном доме, они немного в лесу.

Ночные шорохи, крики сов, далёкий звериный вой — всё это никогда не будило, не прерывало сна. Всё было частью того мира, в который они не могли погрузиться днём. И потому так хорошо, так сладко было впитывать его, пока спали.

Потому первым делом Зара прислушалась к звукам в доме. Хлопнувшая дверь и скрипнувшая ступень — вот что могло разбудить. Радостное, хищное предвкушение шевельнулось внутри. Зара метнулась к двери, прислушалась, не открывая. Тут же напомнила себе, что это не обязательно будет какой-нибудь разбойник, проникший в жилище. Хлопнуть дверью мог и Мерв. И Неир, если будет слишком неосторожным. Иногда ей казалось, Неир бывает намеренно неуклюжим — так сильно хочет, так пытается быть человеком.

Она понимала: ему труднее всех. Он больше остальных помнит, как это — быть человеком. И в то же время его в этом доме, в этой роли ничего не держит. Рад давно сдался. Зара держится, потому что у неё есть Мерв. А Неира — кто удержит? Он один. И как бы Мерв ни пытался с ним подружиться, как бы ни пытался сам Неир, как бы ни хотели они, все втроём, чтоб эти двое и правда стали братьями — они оставались чужаками. Да и стань они братьями... Раду вон кровное родство не слишком помогло.

Может, думала Зара, Неир найдёт себе женщину — в селе полно юных дев, и многие из них уже заглядываются на брата. Издали, осторожно, но Зара знает эти взгляды, ловит и различает их. Но Неир даже говорить с ней об этом не стал. И себе, как ей показалось, о подобном думать не позволил.

Не нужны ему человеческие девчонки. Или боится их случайно загрызть среди ночи... Мерва они почему при себе не опасаются держать? Потому что его ещё попробуй загрызи. Так что с ним ей и правда повезло.

Если бы ещё не безысходность. Не понимание того, что больше у неё нет никаких вариантов. То есть да, конечно, он нравится ей, правда нравится, но если кто другой понравится больше — ничего не изменится. Единственным вариантом останется Мерв. Остальных она будет бояться подпускать к себе так же, как боится сельских девок Неир.

Есть, конечно, ещё Алекс... Но о нём Зара старалась не думать. Алекс — не муж, с которым можно жить. И даже не муж, с которым можно пытаться остаться человеком. Она-то видела, все они видели, слышали, чувствовали: не человек он.

Зара отошла от двери. Нет, в доме было тихо.

Но что-то ведь её разбудило!

Что-то легонько стукнуло в открытую ставню. Зара шагнула к окну, выглянула во двор и замерла.

Рад сидел напротив. Огромное дерево росло у забора, но ветви у него были широкие, длинные, одна из них тянулась через половину двора, будто дерево пыталось постучать ей в окно. Пыталось-пыталось, не дотянулось, но пришёл Рад и помог. Камушек бросил. Ещё пару штук подкидывал в ладони, с широкой ухмылкой глядел в глаза. И раскачивался, гадёныш, на ветке, не думая — как всегда, — что та может, например, сломаться. А волки умеют многое, но не безопасно падать с большой высоты.

Зара открыла было рот, чтоб возмутиться, но Рад прижал палец к губам, а второй рукой махнул, отгоняя от окна. Зара сделала два шага назад. Рад качнулся на ветке, ещё раз, сильнее, потом вскочил на ноги, толкнулся — и невероятным прыжком влетел в окно, оказавшись точно на подоконнике.

Легко спрыгнул на пол.

Заговорил, но так тихо, что Зара скорее догадывалась, о чем он говорит, чем слышала. Не шепотом, но очень, очень тихо.

— Собралась воевать, сестрёнка? — спросил он, делая мягкий шаг вперёд. — Много навоюешь?

И хоть голоса почти не было слышно, по взгляду, по плавным хищным движения Зара поняла: говорит он совсем не доброжелательно. Впрочем, Зару так просто было не напугать. Не Раду уж точно. Она ещё помнит, как меняла ему пелёнки. Может, выглядело бы и угрожающе, может, кто-нибудь другой и испугался бы, но не она. И нет, она не недооценивала его злости, его жестокости, его звериного нутра. Просто знала: её он не тронет. Весь мир в клочья порвёт, но её — не тронет.

Она как мать ему. Он ей — как сын.

Всегда будет ребёнком.

— Рад, — она улыбнулась и шагнула прямо навстречу, безо всяких там хождений кругами и долгих предисловий.

Он заметно растерялся, когда она не приняла его игру, и этого ей хватило, чтобы сделать ещё шаг и обнять его. Наконец-то обнять. Он оказался больше, чем она помнила — она давно не обнимала его. И вздрогнул чересчур сильно, когда прижала к себе. Но не отбивался, не рычал, не сопротивлялся.

Осторожно обнял в ответ. Пробормотал в плечо:

— Я могу скрутить тебя в два счёта. Разорвать горло ещё быстрее.

— Я тоже рада тебя видеть, — улыбнулась она, не разрывая объятий.

— Горным на это понадобится ещё меньше времени, — тихо договорил он. Тихо и будто через силу, через комок в горле. — Зачем?

Силой вырвался наконец и не отошёл — отскочил к окну. Уставился исподлобья, сжавшись, как пружина, что сейчас распрямится, будто готовился к прыжку. Процедил:

— Я не отдам тебя им.

— Горным? — переспросила она всё с той же улыбкой. — Или Неиру с Мервом?

Он всё ещё был ребёнком. А дети, как правило, не умеют и не любят ничем делиться. Так что — ничего удивительного.

— Никому, — тихо припечатал Рад, а Зара, которая хотела было сказать: "Так пойдём со мной", вдруг поняла: она тоже не отдаст Рада.

Никому.

Одно дело, когда на безумную войну собираются взрослые вол... люди. Другое — тащить с собой этого. Волчонка. Пусть он смел, силён, быстр. Пусть он в десятки раз злее всех их вместе взятых. Но если с ним что-то случится, она не простит себе, никогда. И Неир с Мервом не простят, просто потому, что они старшие. И они — семья.

— Иди сюда, — сказала Зара. Села на ложе, хлопнула рядом с собой ладонью.

Рад постоял какое-то время. Потом осторожно, с опаской подошёл. Медленно опустился рядом.

Зара так же медленно, чтоб не спугнуть резким движением, обняла его за плечи. Он не остался сидеть под её рукой — завалился на бок и уложил голову ей на колени.

Пробормотал совсем тихо и неразборчиво:

— Не ходи никуда. Не уходи.

Зара провела ладонью по волосам, что стали совсем жёсткими. Вспомнила: когда-то так делала мама, когда они с Неиром приходили к ней за утешением.

А ещё мама пела.

Зара тихо, чтобы никого не разбудить завела песню: старую мамину колыбельную, половину слов которой она уже и не помнила, потому приходилось додумывать на ходу.

Рад сильнее прижался к ней.

Ей показалось, он плачет. Наверное, то же почуяли его друзья: из лесу долетел далёкий волчий вой.