Ирина Тигиева - (Не) читайте, это – для ёжиков! [СИ]

— Домина Леголас Дейенерис Эвердин? — произнесли за спиной неуверенным голосом.

Я обернулась. В нескольких шагах от меня стоял довольно хрупкий молодой человек. Светлые волосы, поразительно яркие голубые глаза, робкая улыбка.

— Ты не узнаёшь меня в этом облике, домина. Я — Тоба.

— О… — выдохнула я.- Salve! Рада знакомству.

— Для меня это — честь, — Тоба осторожно приблизился на пару шагов. — Я хотел выразить тебе мою признательность. Ты подарила надежду моему роду.

— Надежду, — криво усмехнулась я. — Дело ведь ещё не закрыто, и в чью пользу решит его август, неизвестно.

— Август не пойдёт против воли богов.

— Тогда благодарить нужно их, а не меня.

— Я уже вознёс благодарность богам — за то, что они послали нам тебя, — Тоба потупился. — Под их влиянием или нет, ни у кого бы не хватило смелости так открыто выступить против Уоссвы.

— Мне жаль, что твоя сестра оказалась в его власти.

Тоба вскинул на меня глаза, и в них заблестели слёзы.

— Её участь не изменить. Мне сообщили, август готов объявить о своём решении. Наше жилище будет восстановлено, состояние — возвращено, но Оити… останется с ним, как его официальная избранница.

— Бедняжка… — пробормотала я. — Быть женой такого упыря…

Тоба тихо вздохнул.

— Иногда я думаю, лучше ей не быть среди живых, чем с ним…

— А я думаю, лучше ей быть со мной, чем с таким братом! — раздался грубый голос.

На площадку перед балюстрадой выступила грузная фигура, и у меня мелькнула неприятная мысль, что приём в честь экидов всё-таки превратится в дотракийскую свадьбу…

На хрупкого Тобу стало страшно смотреть. Лицо потемнело, из глаз только что не вырывались молнии.

— Как ты смеешь говорить о моей несчастной сестре, которую сам же и обесчестил?! Ничтожный червь!

Вновь прибывший яростно фыркнул. На червя, а тем более ничтожного, он не походил совсем — скорее на жирную гусеницу. Кудрявые волосы, толстые губы, широкие брови — если бы не светлая кожа и приличное брюшко, был бы вылитый Отелло.

— Уоссва… — пробормотала я.

— Он самый, — грубо отозвался толстяк. — Тот, кого ты обрекла на позор!

— Не смей говорить так с Лучезарной Доминой! — зашёлся от возмущения Тоба.

Я хлопнула глазами — неужели прозвище уже стало официальным? Толстяк чванливо выпятил живот.

— Я говорю с кем и как пожелаю! Или ты будешь учить меня хорошим манерам, жалкое подобие эринацеуса?

Лицо Тобы посерело — не думала, что ёжики могут так бледнеть. А моя неприязнь к заносчивому пузану стала буквально зашкаливающей.

— Кто тебя вообще сюда звал? — враждебно обратилась я к нему. — Иди туда, откуда пришёл!

— Я не потерплю приказаний от какого-то хомо… — пощёчина Тобы не дала ему договорить.

Уоссва захлебнулся собственными словами и заревел, как раненый бык. Пощечина была скорее унизительной, чем болезненной — место удара даже не покраснело. Но ответная оплеуха Уоссвы сбила несчастного защитника моей чести с ног.

— Ты что, спятил? — выпалила я. — А ну убирайся, кабан!

Тот дёрнулся, будто хотел "уложить" рядом с Тобой и меня, но, видимо, вовремя одумался и, развернувшись, зашагал прочь. А я бросилась к Тобе. Из его носа текла кровь, в глазах застыло безумие.

— Кто же так раздаёт пощёчины? — я помогла ему подняться. — Нужно бить с размаху тыльной стороной правой руки, пальцы вместе. Вот так!

Я рассекла рукой воздух, в точности повторяя жест и "инструкцию" Арчи — бандита из "Рок-н-рольщика", славившегося своими пощёчинами на весь преступный мир Лондона. В светлых глазах Тобы мелькнуло осмысленное выражение. Он посмотрел на меня, на удаляющуюся спину врага, снова на меня и бросился за ним следом.

— Обернись, мерзавец!

Уоссва обернулся с поразительным проворством, но уклониться не успел. Звонкий шлепок, яростный вопль… Оплеухе рассвирепевшего Тобы позавидовал бы сам Арчи!

— Я не имела в виду сейчас! — запоздало пискнула я. — Прекратите! Это же официальный приём… Врежь ему в пах!..

Последнее относилось к Тобе, когда Уоссва вне себя от ярости схватил его за горло и начал душить. Тоба последовал совету незамедлительно, толстяк согнулся пополам, при этом ткнув головой в живот противника. Тоба, охнув, вцепился в его волосы, а я зачем-то бросилась к ним, хотя разнять всё равно бы не смогла. И так все мы, Тоба и Уоссва — клубком, я — за ними следом, вылетели в зал…

За нашим "выходом" последовала самая немая из всех немых сцена — даже музыка смолкла. Разномастные глаза гостей с недоумением взирали на яростно сцепившихся отпрысков двух высокопоставленных семей эринацеусов и "лучезарную" избранницу принцепса, растерянно замершую в нескольких шагах от них. Повисшую тишину нарушило громкое ржание одного из послов — сильно подозреваю, что "бесстрашного стратега", и я "отмерла".

— Это — не то, чем кажется, — неуверенно подала голос. — И… могу всё объяснить!

— Это — меньшее, что от тебя ожидается, — послышался над ухом шёпот Ээрикки. — Идём!

К Тобе и Уоссве уже устремился целый отряд ушастиков. Ээрикки что-то тихо сказал одному из них и кивнул мне. Я послушно засеменила следом. Сарторий привёл меня в небольшую комнатку, смерил неодобрительным взглядом и покачал головой.

— Клянусь Великим Эринацием! Я гадал, что ты выкинешь в этот раз, но теперь вижу, все догадки оказались тебя недостойны!

— Если это — комлимент, то не слишком убедительный, — нахмурилась я. — И ничего я не выкидывала! Тоба хотел меня поблагодарить, этот боров Уоссва заявился, хотя его не звали, оскорбил сначала Тобу, потом меня. А, когда Тоба попытался за меня заступиться, набросился на него с кулаками! Если кого-то и нужно наказать, то его!

Ээрики подозрительно прищурил глаза.

— Это — официальная версия. Её расскажешь августу и принцепсу. Что произошло на самом деле?

— Ты!.. — я задохнулась от возмущения. — Ты мне что, не веришь?..

— Как себе, — ехидно хмыкнул Ээрикки. — Но я хорошо знаю Тобу. О таких говорят: "плачет от жалости над каждой съеденной личинкой". Самое большее, на что он способен, — "благородная затрещина", лёгкий шлепок по лицу, выражающий презрение тому, кому его наносят…

— Так вот, что это было! — перебила я. — А я думала, у него просто не хватило сил стукнуть посильнее… — и сконфуженно замолчала, поймав взгляд Ээрикки.

Подозрение в его глазах сменилось убеждённостью, что именно я была душой потасовки.

— Уоссва действительно оскорбил нас обоих. Тоба дал ему эту вашу "благородную затрещину", а тот врезал несчастному так, что у Тобы пошла носом кровь…

— А ты? — подсказал Ээрикки, едва я замолчала.

— Посоветовала ему, как нужно дать пощёчину… чтобы противник её почувствовал, — кашлянув, я начала рассматривать мраморный узор на полу.