Александр Карнишин - Миниатюры [Сборник; СИ]

— Что случилось? Ну, что опять? — кинулся он к ней, протягивая руки, чтобы обнять, вытереть слезы, прижать к себе. — Нам пора собираться… Время, солнышко… Ее затрясло. Она с ожесточением отталкивала его руки. Слезы сразу высохли, зато глаза блеснули ненавистью:

— Пора? Куда пора? Как — пора? Мне нечего надеть, понимаешь? Мне совершенно нечего надеть!

— Но вот же, — показал он пальцем на раскрытый настежь огромный трехстворчатый шкаф. — Вот же…

— Вот же? Ты издеваешься? Ты всегда издеваешься надо мной! Куда я могу пойти в этом? А? Вот в этом, а может, в этом, да? Она зла выдергивала одно платье за другим, трясла перед ним, бросала на кровать.

— Ну, можно и в этом, — пощупал он краешек. — Или вон в том. И то вон красивое.

— Ну, все, — вдруг успокоилась она. — Я такое терпеть не могу.

Издевается, смеется внаглую, да еще с таким серьезным выражением лица…

— Погоди, лапа, я не понимаю… Вот это разве плохое?

— Это — хорошее. Я в нем хожу на работу!

— А-а-а… На работу… Тогда — да. А вот то?

— Я его надеваю дома, когда приходят гости!

— А вон…

— Это старое! Ему уже год! Он думал совсем недолго, и вот расплылся в идиотской улыбке (он всегда так идиотски улыбается, когда решает, что проблемы нет!):

— Так, это… Поехали, купим новое. Сейчас и купим. И будет тебе подарок…

— Да? — аж взвизгнула она. — Да? Поедем и купим? Вот так просто?

Ты не понимаешь… Ее опять затрясло. Слезы покатились еще чаще, чем до того. Она снова упала на кровать, закрыв лицо руками.

— Ну, что ты… Ну, не надо, — пытался утешить он. — Ну, давай купим два, давай, три… Ну?

— Гад, гад, гад! Три… А куда я их повешу-у-у-у…

Магазин называется «Продукты». Но хозяйничает там ООО «Мираж».

Естественно, на всех ценниках сверху ярко и четко написано «МИРАЖ».

В мясном отделе в витрине выложено все красиво, в судочках, друг за другом. И на спичках, воткнутых в куски мяса красуются, загораживая друг друга и прямо бросаясь в глаза: «Мираж. Грудки куриные», «Мираж. Вырезка свиная», «Мираж. Говядина постная»… И т. д.

— Тпру-у-у… — перед верховыми стояла маленькая девочка в белом фартучке на темно коричневом платье, коротковатом для нее, как это обычно и делают. Кто придумал такую моду — неизвестно, но маленькие девочки всегда носят такие короткие платья, что если бы не фартук…

— Здравствуй, девочка, — свесился Тим с седла. — Ты потерялась? Тебе нужна помощь?

— Кто старший в караване? — хриплым басом спросила маленькая девочка и закашлялась.

— Заболела? — заботливо осведомился Тим.

— Болтать тут еще будешь? Где старший? Старший уже подъехал, чтобы проверить причину остановки, и уже суетливо слазил с высоковатой для него лошади.

— Я, я старший! — он стянул с головы берет, махнул охране — мол, не мешайте — и низко поклонился маленькой девочке. Она какое-то время рассматривала его, наклоняя голову то к одному плечу, то к другому.

— Ты меня знаешь, — наконец сделала заключение.

— Да как не знать? Встречались, встречались!

— Ну, тогда…, — она разгладила фартучек, засунула застенчиво обе руки в большой карман на нем, поковыряла кокетливо землю носком кожаного сандалия. — Тогда, значит, сто. Ровно сто. И конфеты!

— Но как же… В прошлый раз было меньше?

— Но теперь-то мы знакомы, и можно не стесняться, — очень логично объяснила маленькая девочка. Лес вокруг стоял, как завороженный. Ни птицы, ни зверя, ни треска какого. Листок не шелохнулся. И ветра не было. В полной тишине старший обернулся к каравану. Тим чуть подал вперед своего коня, шепотом спросил:

— А чего мы стоим-то? Девчонку — в седло, отвезем в город, так родители еще и спасибо скажут — нет?

— Ну? — топнула девочка ногой, подняв клуб пыли. — Сто и конфеты. А будете тут шептаться — надену шапку!

— Сейчас, сейчас, — откликнулся старший, одновременно маша руками на Тима. — А ты отъедь, отъедь в сторону, не мешайся! Родители… Родители, если мы ее привезем, и вовсе ограбят на полную… За такую помощь-то… Дурак ты, Тим, а не лечишься!

— Да кто это такая, черт побери, что ты так трясешься?

— Тс-с-с! Это сама Красная шапочка!

— Из сказки, что ли? Ну, и что?

— Ты по сторонам посмотри, на лес этот, прислушайся, наконец! И запомни: на самом деле у нее шапка серая, понял ты? Серая! Из волка она, шапка эта! Только носит она ее мясом наружу! Бр-р-р…

Представляешь мой район? Вот… А еще эта погода. Серое все, промозглое. Влажность такая… И вонь какими-то прелыми тряпками из всех переулков. Облупленные старые пятиэтажки, решетки по окнам, коробки доширака, бомжи замасленные на теплоцентрали… Идешь с работы — так бы и поубивал всех. Никакого настроения. А тут вот утром встаю, собираюсь, выхожу… Розовый восход. Оранжевые редкие облачка. Пар и дым из труб вертикально в небо. Белая изморось на ярко-зеленой траве. Запах свежести, и чуть-чуть морозом пахнет, как огурчиками свежими. А перед подъездом — вишневый «Мерседес S800». Мерседес. Вишневый. S800… Перед моим подъездом. И погода такая… Выщелкнул я ножик, ткнул аккуратно в заднее правое колесо. Аж зашипело… Иду к метро, дышу глубоко, улыбка во весь рот. Настроение отличное. Хорошо!

— Зачем он это сделал? Зачем? Он же все испортил!

— Тебе цветы не нравятся? Или конфеты? И вообще, разве плохо, когда дарят девушке цветы?

— Так он же еще и открытку прислал… И зачем он так написал? Ну, зачем? Ну, я же не люблю его…

— Что, пристает, небось? Козёл?

— Нет, он мой лучший друг! Он, знаешь, как мог… Вот в мороз он прибегал ко мне в общежитие, и пока я на лекциях, он включал обогреватель и грел мне комнату (ну, нельзя же электрообогреватель в общежитии оставлять!)… А еще он меня всегда провожал домой, когда я с работы ехала — чемодан привозил на вокзал… А какие борщи он умеет варить!

— Может, скажешь, он еще и посуду мыл?

— Да вот, мыл. И родители у него такие хорошие… И ко мне так хорошо относятся. Его отец, когда приезжал, всегда ко мне приходил.

Мы с ним так хорошо разговаривали…

— Может, он просто неудачник, тебе такой не нужен?

— Не-е-е-е… Он метростроевец. Вон, квартиру себе как раз покупает… В Москве.

— Симпатичный?

— Оче-е-е-ень (чуть не плача)…

— Погоди-погоди. Квартира в Москве. Успешно работает.

Симпатичный. Борщи варит. Посуду моет. Мусор, поди, тоже выносит?

Чемодан за тобой таскает. Любит. Цветы дарит. Родители от тебя без ума… Чего тебе еще надо-то?

— Да не люблю я его! Мне другой нужен! Он мне цветы не дарит…

Он скупой — на чувства… Мы с ним раз в месяц всего видимся… А я вот его люблю зато, не могу без него… А этот. Этот — просто мой лучший друг… Ну, зачем он все портит, зачем открытку написал, а?