Рафаэль Лафферти - Дни, полные любви и смерти. Лучшее [сборник litres]

– Дай мне место! Освободи место! – кричал Адорация Гор голосом, в котором звучали раскаты грома. Он был в страшном возбуждении, алые кровавые капли пота сияли на его лице. – Он проиграл, проиграл, почему же он не падает?

– Помоги ему, Кит Фокс! – взмолилась День-Огонь. – И я помогу.

– Сейчас! – крикнул Кит Фокс.

Комната содрогнулась. Содрогнулось все здание, содрогнулся вечер за окном. Наверху с грохотом перекатывались валуны – не то на горе пророков, не то в комнате спецэффектов профессора Тимашева. Великий взлом, великое вторжение – и место превратилось во время.

Послышался стук копыт, как будто лошади мчались по небу. Затем с сокрушительным многоплановым грохотом – спаси, Боже, его душу, а тело уже не спасти – обезглавленный окровавленный торс и несколько конечностей рухнули с огромной высоты прямо на стол посреди комнаты, забрызгивая всех сидящих фонтанами крови. Но потолок над ними остался невредим – ни следа вторжения.

– У меня кишка тонка смотреть на такое, – пробормотал Чак Бойвол и рухнул без чувств.

– Тимашев, ты совсем спятил! – Остер Лист погрозил кулаком потолку. – Следи за своими чертовыми спецэффектами! Все здание разнесешь!

Но Тимашев, бесспорно, был талантлив. Свои спецэффекты он демонстрировал во время занятий по феноменологии в том кабинете, что наверху.

– Голова, голова! Не забудьте про голову! – возбужденно вскрикнула День-Огонь.

– Только что вспомнил, что Тимашева сегодня нет в городе. А значит, и занятий у него нет, – по-лисьи удивленно проговорил Кит Фокс.

– Дай мне место! O, дай мне место! – протрубил Адриан Гор. И исчез.

Он, как говорится, будет героем грядущих дней.

– Голова, голова! – кипятилась День-Огонь.

Кристофер и Остер пытались привести Бойвола в чувство. Они трясли его, как вдруг он начал разваливаться на части. Рука отпала. Потом другая. Оказалось, он сделан из соломы. Соломенное чучело, набитое окровавленной соломой. Больше ничего.

– Чучело, да еще и топорно исполненное, – удивленно проговорил Кристофер Фокс. – Правильно он сказал: тот, кто отступается, не может снова стать обычным человеком. Он будет меньше чем человек.

– Странно. Мне он всегда казался настоящим человеком, – сказал Остер Лист.

– Голова, голова! Вы забыли голову! Бросьте ее вниз! – кричала День-Огонь.

И голова упала вниз. Она разбилась об пол, как большая подгнившая тыква.

Ср. «На первой же странице текста приходится определить основу всей музыкальной ткани, услышать ритм всей вещи. Услышать это сразу – редко удается… Это понятно: при решении ритмической задачи – прозаик в положении гораздо более трудном, чем поэт. Ритмика стиха давно изучена, для нее есть и свод законов, и уложение о наказаниях, а за ритмические преступления в прозе до сих пор не судят никого. В анализе прозаического ритма даже Андрей Белый – тончайший исследователь музыки слова – сделал ошибку: к прозе он приложил стиховую стопу…

Для меня совершенно ясно, что отношение между ритмикой стиха и прозы такое же, как отношение между арифметикой и интегральным исчислением. В арифметике мы суммируем слагаемые, в интегральном исчислении мы складываем уже ряды, суммы: прозаическая стопа измеряется уже не расстоянием между ударяемыми слогами , но расстоянием между ударяемыми (логически) словами . И так же, как в интегральном исчислении – в прозе мы имеем дело уже не с постоянными величинами (как в стихе, в арифметике), но с переменными: метр в прозе – всегда переменная величина, в нем все время то замедления, то ускорения. Они, конечно, не случайны: они определяются эмоциональными замедлениями и ускорениями в тексте» (Е. Замятин. Закулисы).

Ср.: «Распределение эпитетов при имени героев происходит таким образом, что при имени ряда героев эти эпитеты образуют числовое преимущество („частотный взрыв“). Подобное числовое преобладание, выделяя героя в некоем качестве по сравнению с иными качествами собственной характеристики героя, создает его индивидуальную эпическую характеристику» (И. Шталь. Гомеровский эпитет как элемент художественной системы).

Название диссертации Эндрю Фергюсона «Lafferty and His World» отсылает к названию, под которым работа Бахтина «Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса» (1940; опубл. 1965) была в 1968 г. переведена на английский: «Rabelais and His World».

Отсылка к роману Р. А. Лафферти «Не говоря уж о верблюдах» ( Not to Mention Camels , 1976). Также известен по-русски как «Не считая верблюдов».

Перевод М. А. Литвиновой.

Антология выходила в 1968 г. под названием «SF 12» и переиздавалась в 1970 г. как «The Best of Sci-Fi 12».

Один из крупнейших в Лондоне 1970-х гг. книжных магазинов научной фантастики, названный по одноименному рассказу Рэя Брэдбери; открылся в 1969 г., закрылся в 1981-м.

Лафферти обклеивал стены и дверь своего кабинета иллюстрациями, вырезанными из печатных изданий. После смерти писателя в 2002 г. дом перед продажей отремонтировали, и в оригинальном состоянии сохранилась только дверь, которую забрал Уоррен Браун (писатель из Талсы, друживший с Лафферти в последние десятилетия его жизни).

Перевод М. А. Литвиновой.

Отсылка к христианскому гимну «We’ve No Abiding City Here».

«Кистоуновские полицейские» («Keystone Cops», часто «Keystone Kops») – герои немых фарсовых комедий, выпущенных компанией Мака Сеннета «Keystone Film Company» в 1912–1917 гг.

Перевод М. Д. Лахути.

Мадианитяне – полукочевой народ, упоминается в Библии и Коране.

Перевод М. А. Литвиновой.

Название одного из четырех племен пауни.

Название одного из четырех племен пауни.

Название одного из четырех племен пауни.

Во многих штатах США есть свой «T-Town» (Тампа во Флориде, Трентон в Нью-Джерси, Тусон в Аризоне и т. д.); в данном случае имеется в виду Талса, штат Оклахома, – город, где Лафферти прожил всю свою жизнь.

Индейцы осейджи (тж. осаджи, осажи), представители одного из равнинных племен.

Корона Лангобардского королевства (568–774): покрытый драгоценными камнями золотой обруч шириной около 7 см, внутри которого находился железный обруч, по легенде представлявший собой гвоздь от креста Спасителя.