Рафаэль Лафферти - Дни, полные любви и смерти. Лучшее [сборник litres]

– Поболтаем?

– Мы сбегаем.

– Холли плачет,

Слезы прячет.

Что ты, Холли?

– Мы уходим.

Всем нам крышка,

Мой братишка!

И действительно, когда мы выбрались из норы (как оказалось, в последний раз), я заметил, что Холли плачет. Огромные гоблинские слезы катились по ее щекам. Я почти удивился, что слезы не зеленые.

Сегодня я весь день думаю о том, как сильно под конец изменилась Холли. Ее трудно было отличить от шелни. Собственно, она и стала женщиной-шелни.

– Я пойду со всеми, – сказала она утром. – Разве это любовь, если они уйдут, а я останусь?

В общем, отвратительная история. Я отправлял жалобы, но те люди продолжали звонить в колокольчик и кричать:

– Эй, свинки-певцы-шелни, запрыгивайте в наши повозки. Прокатитесь на Землю в жестяной банке! Эй, Бен, ты только посмотри, они так и сигают в фургон для забоя!

– Это непростительно! – возмутился я. – Вы определенно должны были отличить человека от шелни.

– Не в тот раз, – ответил звонарь. – Говорю же, все заскакивали в фургон по доброй воле, даже та странная уродка, которая плакала. Разумеется, можете забрать ее кости, если отличите от остальных.

Кости Холли у меня. Все, что от нее осталось. Не было на свете другого такого создания, как она. И уже не будет.

Но это не конец!

Берегись, компания завтраков «Поющая свинка»! Возмездие не за горами!

Так было сказано.

Рассказ «Nine Hundred Grandmothers» завершен в январе 1964 г., доработан в апреле 1964 г. и опубликован в журнале «If» в феврале 1966 г. Включен в авторский сборник «Nine Hundred Grandmothers» («Девятьсот бабушек», 1970).

Древнейшая из всех древних бабушек знает, с чего началась Вселенная. Или не знает? К тому же она – да и все они – умеет жить вечно.

С помощью такой простой, но бесконечно манящей наживки Лафферти поймал на крючок своего «непростого» героя, космического джентльмена удачи по имени Серан Свайсгуд. Конечно, Серану, «Уполномоченному по Особым Аспектам», льстит воображать себя персонажем более утонченным и глубоким, чем его соратники, прочесывающие космос под грозными именами Гибельный Утес или Гроза Пивных. Эти псевдонимы, по их мнению, помогают им наживаться на обитателях других планет. А вот Серан Свайсгуд – имя человека, охотящегося на добычу более… философскую, эзотерическую, глобальную.

Но именно эта глубокомысленная, претенциозная (и в итоге жестокая) погоня разрушает личность Серана куда быстрее, чем простые материальные желания его спутников. Знание – сила, но неутоленная жажда познать главную и непостижимую истину – смертельный яд для души.

Да, забыл сказать, что рассказ еще и совершенно уморительный.

Серан Свайсгуд был молодым многообещающим Уполномоченным по Особым Аспектам. Как и у всех Особистов, у него имелся пунктик – он просто помешался, пытаясь узнать: Каким Образом Все Началось.

Вся команда, кроме Серана, обзавелась суровыми прозвищами: Гибельный Утес, Крепкое Колено, Снеси Гору, Кровавый Джордж, Пошел Вон (когда Пошел Вон говорит: «Пошел вон», – глядишь, ты уже и пошел), Кривой Путь. Считалось, что они ребята крутые, вот они и взяли себе крутые прозвища. Только Серан сохранил свое имя – к неудовольствию командира, Гибельного Утеса.

– Может ли стать героем человек по имени Серан Свайсгуд? – гремел он. – Почему ты не возьмешь себе прозвище Покоритель Бурь? Звучит неплохо. Или Гроза Пивных, или Глубокий Шрам, или Меткий Нож? Ты даже не просмотрел весь список примерных имен.

– Я лучше оставлю свое, – как правило, отвечал Серан, и вот тут крылась его ошибка.

Новое имя иногда совершенно меняет человека. Именно это произошло с Кровавым Джорджем. Хотя густая поросль на его груди была результатом трансплантации, новое имя превратило его из мальчика в мужчину. Если бы Серан придумал себе удалое имя, вроде Грозы Пивных, кто знает, может быть, он смог бы избавиться от своей неуместной робости, а его восторженные порывы сменились бы достойными мужчины проявлениями силы и гнева.

Они прилетели на большой астероид Проавитус [54], прямо-таки звенящий от денег, которые можно было из него вытрясти. Крутые парни из Экспедиции знали свое дело. Они составили и подписали длиннейшие договоры на пергаментных, мягких, как бархат, свитках проавитян и на своих магнитных лентах. Они потрясли, увлекли и немного испугали легковесный народ, населяющий Проавитус. Наладилась мощная двусторонняя торговля, да такая, что можно позавидовать. К тому же здесь существовала бездна удивительных вещей, суливших небывалую выгоду.

– Тут каждый что-то обнаружил, кроме тебя, Серан, – добродушно рокотал Гибельный на третий день пребывания на астероиде. – Но даже Особист должен что-то разработать. Устав обязывает нас брать с собой кого-нибудь вроде тебя, чтобы придать всей затее культурный поворот. Все, что нам нужно, – это отхватить от свиньи кусок пожирнее, здесь нет секрета. Но вот если при этом свиной хвост будет как-нибудь изящно повернут, значит мы сделали все возможное. А если этот поворот вдобавок принесет прибыль, тогда и желать больше нечего. Скажем, ты в состоянии выяснить что-нибудь насчет живых кукол? Они могут что-то значить в культурном и в рыночном отношении.

– Эти живые куклы, на мой взгляд, – часть чего-то более важного. На этом астероиде – целый комплекс неисследованных явлений. А ключом к нему может служить утверждение проавитян, что они не умирают.

– Я думаю, они умирают довольно молодыми, Серан. Все, кто тут крутится, молоды, а те, что не выходят из домов, еще не стары, насколько я видел.

– Тогда где их кладбища?

– Похоже, они кремируют своих умерших.

– А где их крематории?

– Они могут развеивать пепел или вообще превращать останки в пар. Вероятно, они не почитают предков.

– Другие свидетельства демонстрируют, что вся их культура построена на чрезвычайном почитании предков.

– Ну вот и выясни все, Серан. На то ты и Уполномоченный по Особым Аспектам.

Серан поговорил с Нокомой – они оба работали переводчиками, оба разбирались в своем деле и понимали друг друга с полуслова. Нокому, вероятно, можно было отнести к женскому полу. У проавитян половые особенности были выражены слабо, но члены Экспедиции полагали, что навострились эти особенности различать.

– Ты не против, если я спрошу тебя кое о чем напрямик? – встретил ее вопросом Серан.

– Конечно нет. Как же иначе я пойму, о чем ты хочешь узнать?

– Проавитяне утверждают, что не умирают. Это правда, Нокома?