Кассандра Монтег - После потопа [litres]

– Я правда…

– Заткнись! Ты его что, в каждом порту выслеживал?

– Расспрашивал людей в салунах, в магазинах. Несколько человек сказали, что корабль Джексона останавливался в Уортоне, а потом уплыл дальше на север, к Сломанному Дереву.

– Так вот почему мы причалили там, а не в Брайтоне, – произнесла я.

Брайтон – небольшой торговый порт к югу от Сломанного Дерева. Но мы проплыли мимо него. Дэниел заявил, будто в это время года вокруг Брайтона бушуют тайфуны.

– И как же ты собирался не впутывать нас в свои планы мести?

Чувство вины затуманило лицо Дэниела. Он бессильно обмяк, сгорбился. Из него будто выкачали воздух. Дэниел в очередной раз потер лицо.

– Надеялся, что все устрою тайком. Очень надеялся.

– Ты меня использовал, – бросила я.

Это осознание – как ожог, о котором я забыла. Заденешь обо что-нибудь, почувствуешь боль и вспомнишь.

– Тебе ведь нужно было в Долину не меньше, чем мне. Ты хотел привести нас к нему.

Когда Дэниел не ответил, я выпалила:

– Если бы «Черная лилия» плыла не на северо-восток, а куда-то еще, ты согласился бы плыть со мной? Помогать мне?

«Седну» качнула очередная волна. Свеча на столе поползла к краю. Дэниел шагнул вперед и поймал ее. От ее пламени на стенах кают-компании заплясали тени.

– Нет, – тихо ответил Дэниел. Произнося это короткое слово, он зажмурился. – Тогда – не согласился бы. Но теперь – да, конечно. Я хочу быть с тобой и Перл. Но еще хочу завершить эту историю из прошлой жизни, забыть о ней. Я не могу примирить эти две части себя. Моя жизнь состоит из двух половин. Не знаю, как их соединить.

Я вспомнила все моменты, когда моя судьба совершала крутой поворот. Самоубийство отца, гибель мамы, похищение Роу, смерть деда, появление «Седны». А я сама – текучая, как вода, каждый раз принимала форму сосуда. Почти, да не совсем: внутри меня всегда оставалось твердое ядро, которому я не могу дать название. Оно как камень: его ничто не меняет, его не затрагивают превратности судьбы.

Завывал ветер, на «Седну» накатывали волны. Казалось, целый мир обрушился на наш маленький корабль, желая его потопить.

– Даже не надеюсь, что ты меня простишь, – произнес Дэниел.

– Это правильно.

Дэниел сердито глянул на меня, поставил свечу обратно на стол и скрестил руки на груди.

– Вот уж не ожидал, что ты окажешься таким суровым судьей. Учитывая обстоятельства…

– Какие обстоятельства?

– Ты бы сама отомстила Джейкобу при первой возможности.

– Конечно, хотелось бы за все рассчитаться. Но какое это имеет значение? Джейкоба нет в живых.

– Можешь меня не прощать. Но ты меня понимаешь. Даже не отрицай, – произнес Дэниел. – Тебе ли не знать, как сильна эта тяга все исправить и оставить прошлое в прошлом?

– Я знаю одно: нам вот-вот предстоит самое долгое плавание в жизни, и, возможно, за нами погоня. Еще я знаю, что мы потеряли…

Не в силах продолжать, я сглотнула ком в горле. Пыталась выговорить имя Бехира, но горло каждый раз сжималось.

Дэниел шагнул вперед и вытянул ко мне руки. Но я уперлась ему в грудь и оттолкнула его.

– Перл не должна была этого видеть. – Наконец я не выдержала: голос задрожал, плечи затряслись от рыданий. – Вдруг она после этого никогда не оправится?

Меня трясло. «Седну» мотнуло вбок, и я чуть не полетела на пол, но Дэниел меня поймал. Взял за руки, помог устоять на ногах, но вплотную не подходил: держал дистанцию.

– Перл сильная, – ответил Дэниел. Взял меня за подбородок, и наши взгляды встретились. – И вот еще что: ты ни в чем не виновата. Виноват я один. Это мое бремя, мне его и нести.

Дэниел большим пальцем смахнул с моей щеки слезу. Я отступила на шаг. Рыдания все рвались из груди. Я задыхалась. Поспешила к двери: пусть порывы ветра унесут все плохое. Я остановилась на пороге и оглянулась на Дэниела.

Он стоял на том же месте, рядом со свечой. Стену за его спиной озарял круг мягкого света. Я видела только силуэт Дэниела, будто передо мной стояла одна лишь темная тень.

Дождя не было уже много дней. Воды в баке осталось совсем мало. Пришлось вводить ограничения. Все страдали от обезвоживания. Кое-как таскались по палубе, облизывая треснувшие губы и моргая пересохшими глазами. Ссор и перепалок стало больше, члены команды то и дело обрывали разговоры на полуслове или за завтраком бросали друг на друга недобрые взгляды. Смерть Бехира перед самым началом плавания через Атлантику стала для нас не только страшным горем, но и дурным знаком. Казалось, нас вот-вот настигнет новая беда.

Вдобавок коза чем-то заразилась. Красные волдыри усеяли шею. Их было видно даже под шерстью. Коза угасала с каждым днем. В широко открытых глазах читалась боль. По ночам она кричала, днем шарахалась от людей. Наконец Томас прервал ее страдания и убрал загон. Теперь он стал просто частью палубы, но очертания остались: царапины от копыт покрывали деревянные доски. Мы спорили, безопасно есть мясо козы или нет. Наконец решили не рисковать. Нам только эпидемии на борту не хватало! Но прежде чем тело козы выбросили за борт, я ее освежевала и выдубила кожу. Ночи становились все холоднее. Перл не помешает еще одно одеяло.

Томас и Уэйн построили новое каноэ взамен того, которое мы потеряли на Руэнлоке. Это каноэ меньше, но до берега доплыть сгодится.

Троллинг улова не принес. Я смотала лески, проверила наживки и добавила еще несколько лесок. Погода всю неделю стояла ровная, но скоро мы дойдем до места, которое моряки прозвали Тропой бурь. Этот пролив в Северной Атлантике знаменит сильными ветрами и ливнями. Сколько кораблей здесь затонуло, даже знать не хочу. Дожди будут очень кстати: пополним запасы пресной воды. Но всех беспокоит, выдержит ли «Седна» тамошние шквальные ветры.

Я рыбачила, и тут Абран вылез из люка и прошел по палубе к кают-компании. Глянул на меня с мрачным, озабоченным видом. Когда я зашла в кают-компанию, чтобы положить на место кое-какие снасти, услышала, как он что-то резко говорил Марджан.

Заметил, как я расставляю коробки на полках, и язвительно спросил:

– Мы тебе не мешаем?

Марджан одной рукой помешивала суп в кастрюле на плите, второй держала список. От запаха рыбы уже мутило.

Я вышла из кают-компании и вернулась к рыбалке. Дэниел стоял на носу и глядел в бинокль на горизонт. Нетрудно догадаться, что он высматривает – корабли «Черной лилии». Только вчера заметила его на мачте с биноклем. Уже неделю мы не встречали других кораблей. Но это затишье не обнадеживает: вдруг «Черная лилия» прямо сейчас идет по нашему следу?

От долгого стояния на холодной палубе мои босые ноги онемели. Я спустилась в трюм за ботинками. Сидела одна на койке и обувалась. Тут зашла Марджан и поставила на столик передо мной пустую бутылку из-под алкоголя. Я завязала шнурки, выпрямилась и вздохнула. Бутылка стеклянная. Такую же я видела в каюте Абрана, когда приходила туда в последний раз.