Юрий Астров - Джинны пятой стихии [антология]

Нина слушала не очень внимательно, не пытаясь вникнуть глубже даже в эту адаптированную к ее пониманию «лекцию». Смысл ясен, основная идея, кажется, тоже, а детали… Детали пусть остаются прерогативой специалистов.

Раз уж она вполне осознанно отдала себя в их руки, так нечего плакать по волосам…

— Так вот, эти группы аномально активных нейронов требуется локализовать, далее — отследить связи, далее — строить гипотезы об их назначении, — продолжал тем временем Баринов, водя неотточенным концом карандаша по раскрашенным схематическим разрезам головного мозга. — Мы применяли стандартную схему съема биопотенциалов мозга, потому-то очень трудно вычленить на самописцах активность этих обнаруженных зон. На основе атласов вашего мозга разработали несколько новых схем размещения датчиков, апробировали на добровольцах. Теперь, Нина Васильевна, ваша очередь. Скажу сразу: ни у кого в этих областях повышенной активности нейронов не обнаружено. Ни во сне обычном или парадоксальном, ни в бодрствующем состоянии…

Он сделал паузу, серьезно и внимательно посмотрел на Нину и заключил:

— Трудность в чем? Эти области залегают под корой довольно глубоко, сигналы от них забиваются сильными электропотенциалами, которые возникают в коре и подкорке. Но мы до них доберемся. Вот тогда, быть может, что-нибудь прояснится… Или — количество вопросов утроится… Но по крайней мере у нас появилась цель — конкретная и определенная. Можно снова взращивать в себе оптимизм и снова надеяться на лучшее…

Она вернулась к работе в лаборатории, а Юру это словно подхлестнуло. Он продолжал ревновать, все так же глупо и скандально, а главное, совершенно необоснованно. И это раздражало больше всего.

То он устраивал по вечерам «выясняловку» — с криком, шумом, обилием старых, но таких же надуманных обид, то демонстративно не разговаривал с ней по нескольку дней, то, опять же демонстративно, надевал парадно-выходной костюм и исчезал на весь вечер неизвестно куда… И все это он подкреплял, естественно, обилием спиртного. Однажды даже сделал попытку привести дружков домой. Нина после работы забежала на минутку перед лабораторией и застала на кухне такой распивочный зал, что в пору пивной на Орто-Сайском рынке. Конечно, она все это дело решительно пресекла, чуть ли не взашей препроводив собутыльников за порог, и уже в свою очередь устроила мужу «маленький еврейский погромчик»…

Добился он только одного — на каждую очередную выходку Нина реагировала все слабее и слабее… Но какое-нибудь решительное действие с ее стороны явно назревало. Хорошо, что он, видимо инстинктивно или по здравому рассуждению, не втягивал в их ссоры и скандалы Сережу, понимая, что тем самым будет перейдена та грань, отступить за которую уже не удастся.

…Пагубна иллюзия, что не бывает людей незаменимых. Автоматически ведет к тому, что все они начинают считаться одинаковыми. Винтиками, болтиками, гаечками, пружинками… А они ведь — люди, человеки. Уникальные и неповторимые.

Люди разные, и пределы терпения у них разные.

Господи, да как же все надоело! Как же все окружающее давит, жмет и плющит!.. И работа, и лаборатория, и дом!.. Бросить бы все и — на необитаемый остров! Хоть на недельку, хоть на пару деньков… Да только, пожалуй, не осталось на земном шаре таких местечек. По крайней мере, в пределах досягаемости.

Скорей бы лето. Забрать Сережку и мотнуть к родителям в Волжский… Да и тоже не то. Начнутся расспросы, охи-ахи, неминуемо придется врать. Если даже не врать, то уклоняться от ответов. И неизвестно, что хуже…

В общем, душевного покоя снова не получится.

Хоть бы командировка какая подвернулась. Скажем, в Ош или Джелал-Абад. Поговаривают, что на базе тамошних машинно-счетных станций планируют кустовые вычислительные центры… Да только когда это будет!

Виталий появился на новеньких темно-зеленых «жигулях», и Нина удивилась — он сам был за рулем.

Встретиться они условились сразу после работы напротив центрального входа в Ошский рынок, в месте оживленном и людном, где мало кто обращает внимание на окружающих.

Быстро юркнув на переднее сиденье, она подождала, пока машина отъедет, и только потом спросила:

— Ты когда колесами обзавелся?

Виталий усмехнулся, обогнал «Икарус» с сизым, почти черным шлейфом выхлопа и ответил, не отрывая взгляда от дороги:

— Это служебная, моя персональная. А я как начальник имею право экономить на водителе. Как видишь, иногда это очень получается кстати.

— Я и не знала, что ты водишь машину.

— Дело нехитрое, но полезное. Ты же сама сторонница, что бесполезных знаний не бывает. Правда, водитель я неопытный, но уж доверься, не подведу!

— А я и не сомневаюсь, — почти шепотом ответила она, но Виталий услышал и на секунду повернул голову к ней, и улыбнулся так, как умел улыбаться только он…

Рабочий день закончился, и поток машин на улицах стал плотнее по сравнению с полуднем.

Нина сидела тихо, стараясь не отвлекать Виталия от дороги. Они проехали центр, вывернули на магистральную Советскую улицу, пересекавшую город с севера на юг. Виталий вел машину вполне прилично для новичка, ничем не выделяясь среди общей массы. Почему-то Нине на этот раз не хотелось анализировать манеру и стиль езды, и мастерство водителя ее абсолютно не интересовало. Она просто наслаждалась движением. Прохладный ветерок из полуоткрытого окна трепал волосы, холодил щеки и лоб, и, даже прикрыв глаза, она ощущала рядом человека, которому доверяла абсолютно и бесповоротно — в любом качестве…

Совершенно безразлично, куда они направляются, она была готова ехать и ехать — только бы ветерок ласково касался лица, только бы рядом был этот человек… Вспомнилось — «хоть на край земли, хоть за край…» Именно так: хоть за край земли, лишь бы вместе с ним. И совершенно не важно, что ждет там, за краем, и что будет завтра, послезавтра и потом.

Проехали «ворота города» — две девятиэтажки с белыми лоджиями, оформленными в псевдовосточном стиле и венчавшими улицу по обе стороны, и вырвались на простор предгорий. Дорога сразу опустела.

Через пару километров показался ажурный забор и центральный вход на территорию ВДНХ. Виталий сбавил скорость, свернул на узкую дорожку вдоль забора, и они окунулись в зеленую прохладу аллеи многолетних карагачей, акаций и кленов. Снова поворот, и слева в заборе образовались глухие металлические ворота для машин, рядом — кирпичная сторожка с большим окном, высоким крыльцом и полуоткрытой дверью.

Виталий заглушил мотор, не сказав ни слова, прошел в сторожку. А когда вышел, ворота уже открывались — электромотором, вбок по направляющим.

Машина проехала по асфальтированной дороге прямо в сад, ворота за ними закрылись, но из сторожки так никто и не вышел. Еще один поворот, и они оказались прямо перед подъездом небольшого двухэтажного дома, полускрытого кронами массивных деревьев.