Елизавета Сагирова - Запад

Я нетерпеливо кивнула: это и так известно, ведь именно туда вёл нас дед Венедикт, туда отправил Михаил Юрьевич. Только при чём здесь Ральф?

— Заберёт меня? Доннел? Откуда он тут взялся?

Яринка опять хихикнула.

— Ниоткуда. Его здесь нет. Но есть те, кто ему подчиняется. Вот, слушай!

Она опять уткнулась в письмо и, прежде чем я успела возразить, начала читать вслух:

— «Лапка, только не вздумай приписывать мне несуществующих добродетелей. Я решил поддержать ваше сопротивление исключительно из практических соображений. Объяснять долго, а ты не всё сумеешь понять, так что скажу просто — мне это выгодно».

О, узнаю Ральфа — «ты не всё сумеешь понять»! Разумеется, ведь глупая маленькая Дайка из дремучей тайги вообще ничего не понимает! И, как ни прискорбно, кажется, это правда. Я и сейчас ни черта не поняла.

— Ральф поддерживает Летних? Чем это, интересно?

Яринка бросила на меня короткий многозначительный взгляд и снова уткнулась в письмо.

— «От Бранко мне стало известно, что вы должны пересечь Амур и найти дикарей на китайской стороне, в бывшем городе Хэйхэ, чтобы договориться с ними о присоединении к сопротивлению. Но мы нашли их раньше вас…».

У меня закружилась голова, и я была вынуждена попросить Яринку замолчать, не успевая усваивать обрушивающуюся на меня информацию.

— Подожди… подожди! Так Ральф один из…

Яринка договорила за меня:

— Один из людей, управляющих Летними из-за занавеса! Тех, о ком сегодня говорил Михаил Юрьевич.

— Но ведь он… ведь он же был тем, кто создал Оазис! — почему-то это показалось мне самым существенным контраргументом. — Он подонок!

— Ну да, — спокойно кивнула Яринка. — Оазис приносил ему прибыль, а революция на Руси, наверное, принесёт ещё больше, уж не знаю, как. Он же написал, что ему это выгодно.

Конечно. Ведь и Дэн сказал, что на самом верху сопротивления, скорее всего, стоят подонки, ибо кто ещё может обладать властью и деньгами, достаточными, чтобы вершить дела такого масштаба? Но я-то была уверена, что речь идёт о руссийских подонках!

— Кстати! — Яринка встрепенулась. — Ты говорила, что Доннел вернул себе остров, но больше там не будет борделя?

— Ну да, так сказали Карл и Ирэн…

Подруга призадумалась.

— Так может, мы ещё вернёмся туда? Может, теперь это будет территория Летних?

Я беспомощно пожала плечами, отказываясь что-либо понимать, а тем более — прогнозировать. Пусть будет, что будет. Сейчас меня больше волновало неожиданное перевоплощение Ральфа Доннела.

— Почему он мне ничего не сказал? — спросила я в пустоту, но осознала глупость своего вопроса ещё до того, как Яринка фыркнула:

— А должен был?

— Но я ведь рассказывала ему… о моих родителях, о Дэне, о том, зачем мы с тобой сбежали из приюта и кто нам помог… А он ответил, что мои другие — глупые террористы.

— Он объяснил! — Яринка подняла письмо к глазам. — «Я пытался уберечь тебя от всего этого. Для меня ваша борьба — лишь способ вести бизнес, и я не хотел, чтобы ты рисковала в погоне за ложной целью — потому и не отпустил из Оазиса вместе с твоей подругой…».

Ишь ты, какой заботливый! Выходит, что по плану Доннела я так и должна была куковать на острове в качестве его ручной зверушки?

Яринка поглядела на меня виновато.

— Ещё он пишет, что навёл справки о твоих родителях сразу, как только Бранко рассказал ему, почему ты так рвёшься в Сибирь. И узнал, что их давно нет в живых, что тебя обманывают, используют.

Я протянула руку и погасила фонарь. В темноте было легче выдерживать насмешливые пощёчины судьбы. Если бы я только прочла письмо раньше…

Спасаясь от этой безнадёжной мысли, я торопливо спросила Яринку:

— И как он собирается нас забрать? Написал об этом?

— Конечно, — она протянула руку к фонарю, но я шустро отодвинула его в сторону. — Не надо читать. Так скажи.

Подруга раздражённо вздохнула в темноте, но послушалась.

— У тебя среди стрел к арбалету есть несколько штук с красным наконечником. Они сигнальные. Наконечники нужно чем-нибудь поджечь и стрелять в воздух. Только…

— Что?

— Стрелять нужно на том берегу, уже в Хехе… в Хайху… короче, в этом китайском городе. У колеса. А мы же ещё над рекой.

— Сигнальные? — с сомнением протянула я и потянулась к сумке Ральфа. — В первый раз слышу. И не помню я там никаких красных наконечников.

Яринка светила мне фонарём, пока я доставала колчан и вытряхивала на асфальт россыпь тонких серебристых стрел. Серебристых… кроме нескольких, кажущихся более тёмными, которые при ближайшем рассмотрении оказались медного цвета. Их наконечники не были красными, как написал Ральф — скорее, бордовыми, — но в том, что речь в письме шла именно о них, сомневаться не приходилось.

Я подняла одну такую стрелу, показала Яринке.

— Попробуем?

— Сейчас? — почему-то испугалась она. — Но мы же ещё не на месте. Колесо — вон оно где…

— Мы не доплывём до берега с арбалетом! — пожалуй, чересчур резко ответила я, удивлённая внезапным замешательством боевой подруги. — Или здесь, или нигде.

— Подожди, — Яринка каким-то старушечьим жестом начала массировать виски. — Ещё немного. Надо же подумать! Ведь это… это слишком…

Слишком неожиданно, хотела сказать она? Да уж, неожиданнее некуда: я сама чувствовала себя так, будто лечу в пропасть, у которой не видно дна. А всё привычное, всё любимое, все надежды и планы последних дней, месяцев, лет — летят вместе со мной. С таким трудом собранная картина мира разбилась вдребезги, больно поранив осколками, и вокруг снова образовалась зияющая пустота.

Но, в отличие от подруги, меня это только подтолкнуло к немедленным действиям. Пустоту нужно было срочно чем-нибудь заполнить. Хоть чем!

У меня нашлась зажигалка, но я взяла походные негасимые спички из кармана Дэновой куртки. Не потому, что они больше годились для такого случая — просто хотелось, чтобы Дэн тоже принял участие во всём этом. Яринка перестала хныкать и подсказывала, заглядывая в письмо Ральфа:

— Нужно держать наконечник в огне, пока он не начнёт потрескивать. А затем сразу стрелять вертикально вверх.

Я кинула ей на колени коробок. Вложила медного цвета стрелу в ложу арбалета, взвела тугую тетиву… Вот как: Пчёлке всё-таки предстоит сделать свой решающий выстрел, ради которого она ко мне вернулась.

В темноте загорелся жёлтый огонёк: Яринка чиркнула спичкой, поднесла её к поблёскивающему наконечнику. И смотрела, как пламя лижет его, пока мы обе не услышали отчётливый треск, похожий на тот, с которым в приюте разгорались праздничные бенгальские огни — одна из маленьких радостей, иногда доступная его воспитанникам.

— Отойди!

Яринка отпрыгнула в сторону, а я вскинула арбалет, вдавливая приклад в плечо и до хруста изгибая поясницу. Вертикально вверх… Палец надавил спусковой крючок. Я даже успела порадоваться его мягкому ходу, когда белая комета разгорелась в темноте, заставив нас зажмуриться, и с яростным шипением рванулась в небо.