Ким Робинсон - Черный воздух. Лучшие рассказы [сборник litres]

Увлекшийся стараниями закрутить камень в полете так, чтобы снаряд обогнул валун с нужной – то есть самой неудобной стороны, Алекс ослабил бдительность и, услышав крик, поспешил обернуться. Брошенный кем-то камень свистнул над его левым ухом.

Алекс рухнул на лед и отполз за ближайший валун. Попался! Врасплох застали! Отбежав назад, в «свои» россыпи валунов, он расшвырял снег над одной из самых больших захоронок, набил карманы камнями, в руки по полной горсти тоже не забыл прихватить, а затем осторожно высунулся из-за ноздреватой глыбы цемента и бросил взгляд в ту сторону, откуда в него бросили камень.

Никого. Ни единого признака жизни.

Алексу снова вспомнился свист над ухом, темное пятнышко, мелькнувшее в воздухе… еще бы немного, и… А если б бросавший не промахнулся? От этой мысли Алекса пробрала дрожь, желудок сжался в тугой, холодный комок.

С неба брызнуло ледяным, едва не замерзшим дождем. Поблизости – ни единой тени. В такие хмурые дни казалось, будто все вокруг подсвечено снизу белой громадой ледника. Будто неяркой неоновой лампой. Огромным, хрупким пластиковым пузырем, шевелящимся, поскрипывающим, а иногда, изредка, издающим треск, громкий, точно ружейный выстрел, или рокочущим, будто раскаты грома вдали. Живым. А он, Алекс – его союзник, его доверенный среди людей. Неторопливо, с опаской перемещаясь от валуна к валуну, он углядел впереди движение и замер. Двое мальчишек в зеленых пуховиках, хохоча, бежали по льду к боковой морене, в сторону уцелевших кварталов Уотертауна. Ложная тревога. Случайность.

Мысленно обругав их, Алекс успокоился и снова принялся метать камни в бутылку за валуном. Время от времени ему вспоминался камень, просвистевший над ухом, и тогда очередной бросок получался малость сильнее. Плоские камни плавной дугой неслись вдаль, уменьшались, исчезали из виду один за другим. Наконец один из них, юлой кружась на лету, взвился к небу и резко ушел вниз. Великолепный «крученый». Исчезновению камня за валуном сопутствовал звон разбитой бутылки.

– Ага! – вскричал Алекс и побежал взглянуть на накрытую цель. На льдинки стекла поверх стеклянистого льда.

Когда он направился к дому, на гребне морены вдруг появилась орава мальчишек.

– Канадец!

– Вон он!

– Держи его!

Больше случайность, чем серьезная засада… однако врагов оказалось слишком уж много, и, расстреляв все, что имел при себе, в карманах, Алекс пустился бежать. Казалось, он летит над неровной, хрусткой поверхностью льда, разбрызгивая по сторонам талую воду, перепрыгивая узкие трещины и ложбинки, проточенные ручейками. Но вот путь ему преградила широкая расселина. Готовясь к прыжку, Алекс с разбегу вскочил на большой плоский камень… однако камень, не выдержав его тяжести, подался под ногой и соскользнул вниз, в расселину.

Извернувшись в воздухе, Алекс проехался по льду носками ботинок, коленями, локтями, ладонями. Больно, но от падения вниз следом за камнем шершавая шкура ледника его уберегла. Край расселины оказался перед самым носом. Поспешно вскочив, задыхаясь от быстрого бега, Алекс помчался вдоль кромки расселины, там, где расселина сузилась, перепрыгнул ее, перевалил морену и углубился в узкие нежилые улочки западного Олстона.

Шагая домой, все еще не отдышавшись, он бросил взгляд на собственные ладони и обнаружил на пальцах правой два сорванных ногтя: на месте оба еще держались, но кровоточили здорово. Зашипев, Алекс сунул пальцы в рот, пососал. Больно. Кровь оказалась солона, как… как кровь.

Если бы он упал в расселину, как тот камень, выскользнувший из-под ноги… если бы тот, другой камень угодил ему в голову… Казалось, сердце стучит о ребра гулко, будто в барабан. Живой…

Свернув на Честер-стрит, он снова увидел того же самого коротышку в черном пальто, прислонившегося плечом к стволу краснолистного клена напротив их дома. Следит за ними! Алекса коротышка вроде бы не заметил, однако не без труда поднял сумку, лежавшую у его ног, и двинулся прочь, в другую сторону. Поспешно склонившись к сточной канаве, Алекс подобрал камень и, обрызгав тротуар кровью, бросил его вслед коротышке что было сил. Камен пронесся над головой уходящего, будто пуля. Коротышка, пригнувшись, шмыгнул за угол, на авеню Содружества.

Похоже, отец был не на шутку взволнован.

– То же самое проделали с Гэри, и с Майклом, и с Кэтрин, а ведь у них академических часов еще меньше, чем у меня! Ума не приложу, как им жить дальше. Ума не приложу, как жить дальше нам .

– Возможно, нам в следующем семестре побольше студентов удастся привлечь, – сказала мама, тоже заметно расстроенная.

Вошедший в прихожую Алекс неторопливо повесил на вешалку пуховик.

– Ну, а до тех пор? А после?

Казалось, отец вот-вот сорвется на крик.

– Сейчас наших заработков на жизнь достаточно, и это главное. Ну, а насчет будущего… как знать, что ждет нас через пять лет?

Оценив подоплеку сказанного, отец надолго умолк.

– Вначале Ванкувер, потом Торонто, а теперь и здесь…

– Чарльз, не волнуйся ты обо всем разом.

– Да как тут не волноваться!

Пройдя в кабинет, отец затворил за собою дверь, а Алекса за углом не заметил. Алекс снова сунул в рот пальцы с сорванными ногтями. Из его комнаты не без опаски высунула голову Стелла.

– Привет, Стеллушка, – негромко сказал он.

Из гостиной, с того конца длинного коридора, донесся пластмассовый перестук клавиш маминого компьютера. Миновав по пути кабинет отца (изнутри – ни звука), Алекс вошел в гостиную. Мама, поджав губы, не сводя глаз с экрана, ожесточенно стучала по клавишам.

– Что стряслось? – спросил Алекс.

Мама подняла взгляд.

– Привет, Алекс. У отца… неприятности в университете.

– Ему опять в должности отказали?

– Нет, нет, об этом речь не идет.

– Однако на постоянное профессорство у него больше ни шанса?

Мама бросила на него раздраженный взгляд и снова повернулась к мерцающему экрану, к своей работе.

– Похоже, ты прав. Факультет переводит всех новых преподавателей на свободный режим. Нанимают их посеместрово, а платят по академической занятости, и это значит, преподавателю требуется уйма студентов, чтобы…

– Снова переезжаем?

– Не знаю, – резко ответила мама, явно раздраженная темой разговора, и звучно ударила по одной из функциональных клавиш. – Но деньги экономить придется всерьез. Все, что ты зарабатываешь на рынке, для нас теперь жизненно важно.

Алекс понимающе кивнул. О коротышке в черном пальто он, охваченный какими-то смутными, непонятными опасениями, решил не упоминать. Чувствовал: расскажешь об этом типе – и он приобретет в их жизни какую-то особую важность: мама с отцом разозлятся, или перепугаются, или еще что-нибудь такое. А если промолчать, Алекс убережет их от этого, справится с неприятностью сам, а они смогут заняться другими проблемами.