Роберт Маккаммон - Лебединая песнь

Иногда Сестра чувствовала уверенность, что следующий день принесет ответ, но дни проходили, складываясь в недели, месяцы и годы, а она все искала и не находила. Дороги продолжали вести их с Полом через опустошенные пригороды, вымершие города, по краю развороченных развалин, там, где когда-то жили люди. Много раз она падала духом, решала бросить поиски и остаться в одном из поселений, через которые они проезжали, но мешала опухоль. Теперь Сестра думала, что единственное место, где ее могли принять, — это колония страдающих от маски Иова.

Но правда заключалась в том, что она боялась слишком долго оставаться на одном месте. Она постоянно оглядывалась, опасаясь, что черная фигура с переменчивым обликом наконец найдет ее и подкрадется сзади. В ее кошмарах у Дойла Хэлланда, или Дэйла Холлмарка, или как там он еще себя называл, был единственный алый глаз на лбу, как у мрачной фигуры на карте Таро.

Часто Сестра чувствовала мурашки на коже, будто он был где-то совсем рядом, почти вплотную к ней, и тогда она и Пол снова снимались с места. Сестру пугали перекрестки — она знала, что неверно выбранная дорога может привести их в его поджидающие лапы.

Она отогнала от себя воспоминания.

— А как вы? Давно здесь?

— Восемь месяцев. После семнадцатого июля я уехал из Амарильо на север вместе со своей семьей. Мы три года жили в поселении на реке Пургатуар, к югу от Лас-Анимаса, в Колорадо. Там было полно индейцев. Некоторые из них были ветеранами Вьетнама, и они научили нас, глупых горожан, как строить хижины из грязи и выживать. — Он страдальчески улыбнулся. — Это было для меня шоком: после жизни в особняке, который стоил миллионы, я вдруг оказался в грязи и коровьем навозе. Так или иначе, двое из наших детей умерли в первый же год — радиация. Но когда пошел снег, мы оказались в тепле и чувствовали себя чертовски счастливыми.

— Почему вы там не остались? — спросил Пол.

Хью уставился на огонь. Прошло немало времени, прежде чем он ответил:

— У нас была община, около двухсот человек. Были запасы зерна, немного муки и солонины и много консервов. Речная вода, хоть и не абсолютно чистая, давала нам возможность поддерживать жизнь. — Он потер культю. — Потом пришли они.

— Они? Кто это?

— Сначала трое мужчин и две женщины. Они приехали на джипе и «бьюике» с бронированным лобовым стеклом. Остановились в Чистилище — так мы называли наш город — и захотели купить половину нашей еды. Конечно, мы наотрез отказались ее продавать. Мы бы умерли от голода, если бы продали. Они стали нам угрожать, сказали, мы пожалеем, что не согласились. Я помню, Кертис Красное Перо — он был нашим главным, служил во Вьетнаме — пошел в свою хижину и вернулся с винтовкой. Он приказал им уйти, и они ушли.

Хью замолчал и медленно сжал кулаки над столом.

— Но вернулись, — сказал он тихо. — В ту же ночь. Да, они вернулись — с тремя сотнями вооруженных солдат на грузовиках и сровняли Чистилище с землей… Убивали всех подряд. Всех.

Его голос надломился, и какое-то время он не мог продолжать.

— Люди убегали, пытались скрыться, — сказал он. — Но у солдат были пулеметы. Я бежал вместе с женой и дочерью. Я видел, как Кертиса Красное Перо расстреляли и раздавили джипом. Он… после этого был совсем не похож на человека…

Хью закрыл глаза, но на его лице была написана такая мука, что Сестра не могла на него смотреть и перевела взгляд на огонь.

— Пуля попала моей жене в спину, — продолжал он. — Я остановился, чтобы помочь ей, и велел дочери бежать к реке. Больше я никогда ее не видел. Когда я поднимал жену, в меня попали две или три пули. В ногу. Кто-то ударил меня по голове, и я упал. Потом очнулся… Мне в лицо был направлен ствол винтовки, и мужской голос сказал: «Передашь всем, что здесь прошла наша „Армия совершенных воинов“». «Армия совершенных воинов», — горько повторил Хью и открыл глаза, воспаленные и покрасневшие. — Кроме меня, уцелели еще четверо или пятеро: они сделали для меня носилки. Несли меня больше тридцати миль на север к другому поселению — но к тому времени, когда мы туда добрались, и его уже превратили в пепел. Нога у меня была раздроблена. Ее пришлось ампутировать. Я объяснил им, как это сделать. Я стойко держался, и мы пошли дальше. Все это случилось четыре года назад.

Он посмотрел на Сестру и слегка наклонился вперед.

— Ради бога, — настойчиво сказал он, — не направляйтесь на запад. Там происходят настоящие боевые действия.

— Боевые действия? — переспросил Пол. — Что вы имеете в виду?

— Они там ведут войну — в Канзасе, Оклахоме, Небраске, в обеих Дакотах. Я встречал много беженцев с запада. Они называют это зоной боевых действий, потому что там сражается множество армий: «Американская верность», «Ноландские налетчики», «Армия совершенных воинов», «Команда „Гидра“» и еще пять или шесть других.

— Война закончилась. — Сестра нахмурила брови. — За что, черт подери, они сражаются?

— Земля. Поселения. Пища, оружие, бензин — за все, что еще осталось. Они не в своем уме, им все равно, с кем воевать. Они хотят убивать; и если бы не русские, они бы придумали других врагов. Я слышал, «Армия совершенных воинов» уничтожает оставшихся в живых людей с келоидами. — Он дотронулся до алого шрама, который закрывал половину его лица. — Предполагается, что это метка Сатаны.

Пол беспокойно заерзал на стуле. Во время странствий они с Сестрой слышали о поселениях, атакованных и сожженных бандами мародеров, но впервые узнали об организованной силе.

— Насколько велики эти армии? Кто ими руководит?

— Маньяки, так называемые патриоты, военные, — сказал Хью. — На прошлой неделе здесь проходили мужчина и женщина, которые видели «Американскую верность». Они сказали, что их около четырех или пяти тысяч и возглавляет их сумасшедший проповедник из Калифорнии. Он называет себя Спасителем и грозится убивать любого, кто не пойдет за ним. Я слышал, что «Команда „Гидра“» убивает негров, испанцев, азиатов, евреев и всех, кого они считают нечистыми расами. «Армией совершенных воинов» предположительно командует бывший военный — герой вьетнамской войны. Сволочи с танками. Да поможет нам Бог, когда эти маньяки двинутся на восток.

— Мы хотим только добыть немного бензина, чтобы хватило до следующего города, — сказал Пол. — Мы держим курс на юг, к Мексиканскому заливу.

Он прихлопнул муху, которая села ему на руку. Ощущение было такое, будто его укололи ледяным гвоздем.

— Мексиканский залив, — задумчиво улыбнулся Хью. — Боже мой, я тысячу лет не видел залива.

— Какой город ближайший отсюда? — спросила Сестра.

— По-моему, в той стороне находится Мериз-Рест, его южная часть когда-то была городом Джефферсоном. Дорога не слишком хороша. В Мериз-Ресте был большой пруд. Во всяком случае, это недалеко — около пятидесяти миль.