Роберт Маккаммон - Лебединая песнь

Пол слил остаток бензина из бака джипа в пластиковую бутылку из-под молока. Дно оказалось едва прикрыто, но бутылку надежно запечатали лентой и упаковали в большой баул, чтобы было чем подбодрить огонь.

Было уже светло, как в середине дня. Над ними висело тусклое небо, и нельзя было сказать даже то, в какой стороне солнце. Часы Сестры показывали десять двадцать две, а часы Пола — три тринадцать. Пора было идти.

— Готов? — спросила Сестра.

Пол мгновение с тоской смотрел на костер, потом решительно сказал:

— Да.

— Желаю удачи! — крикнул Хью, ковыляя ко входу в пещеру.

На морозе Сестра подняла руку в перчатке и поправила у горла воротник и шарф. Потом она проверила компас, и Пол пошел следом за ней в лес.

— Вот он! — Глория указала на остов какого-то сарая из серых досок, наполовину скрытого деревьями. Две другие постройки разрушились, из одной торчала осыпавшаяся красная кирпичная труба.

— Аарон недавно нашел это место, — сказала она, когда Джош подошел с ней к сараю. Мул брел следом. — Но никто здесь не живет.

Она двинулась к хорошо протоптанной дорожке, которая уходила в лес мимо разрушенных строений.

— Яма уже довольно близко.

Яма, как понял Джош, служила общине местом для захоронений — траншея, в которую за прошедшие годы опустили сотни тел.

— Джексон обычно произносил над мертвым несколько слов, — сказала Глория. — Теперь, когда его не стало, их просто сбрасывают вниз и забывают. — Она взглянула на него. — Вчера ночью Сван была недалека от того, чтобы присоединиться к ним. Как по-твоему, что она делала на поле?

— Не знаю.

Когда они принесли ее в хижину, Сван впала в бессознательное состояние. Глория и Джош вымыли ей руки и перевязали полосками ткани. Сван вся горела. Они оставили Аарона и Расти следить за ней, а Джош отправился выполнять свое обещание найти убежище для Мула. Великан места себе не находил от беспокойства. Без лекарств, без полноценной пищи, даже просто без нормальной питьевой воды — какая у нее могла быть надежда? Ее здоровье было настолько подорвано истощением, что лихорадка могла ее убить. Он вспомнил последние слова, которые она ему сказала: «Джош, я ослепла». Его пальцы сжались в кулаки.

«Сберегите дитя, — подумал он. — Конечно. Ты справился на славу».

Джош не знал, почему Сван прошлой ночью тихонько ушла из хижины, но было очевидно: она копалась в твердой земле. Благодарение Господу, Мул понял, что она в опасности, иначе сегодня им пришлось бы нести тело Сван в… Нет, он отказывался думать об этом. Ей станет лучше. Он верил, что станет.

Они прошли мимо ржавых останков какого-то автомобиля — без дверей, колес, мотора и капота, и Глория распахнула дверь сарая. Внутри было темно и зябко, зато не гулял ветер. Вскоре глаза Джоша привыкли к сумраку. В сарае было два стойла, немного соломы на полу и кормушка, в которой Джош мог растопить снега для Мула. На стенах висели веревки и упряжь, но не было окон, через которые могли бы забраться какие-нибудь звери. Место казалось достаточно безопасным, чтобы можно было оставить коня и укрыть от непогоды.

У другой стены сарая Джош увидел кучу хлама и подошел осмотреть ее. Он обнаружил несколько сломанных стульев, светильник без ламп и проводов, небольшую газонокосилку и моток колючей проволоки. Поверх другой кучи лежало голубое одеяло, изъеденное мышами. Джош поднял его посмотреть, что под ним.

— Глория, — позвал он тихо, — подойди. Взгляни.

Она подошла, и Джош провел пальцами по треснувшему экрану телевизора.

— Я давненько не смотрел, — сказал он задумчиво. — Думаю, рейтинги передач сейчас довольно низкие? — Он нажал на кнопку и стал переключать каналы, но тумблер сломался у него в руках.

— Никакого от него проку, — махнула рукой Глория, — как и от всего остального.

Телевизор стоял на чем-то вроде вращающегося столика. Джош поднял его, перевернул, снял крышку, чтобы добраться до ламп и перепутанных проводов. Он почувствовал себя пещерным человеком, забравшимся в волшебный ящик, который был когда-то привычной роскошью — нет, необходимостью — для миллионов американских домов. Без электричества телевизор был бесполезен, как камень, — может быть, даже хуже, потому что камнем можно было воспользоваться для охоты на грызунов.

Джош отодвинул телевизор к другому добру и подумал, что нужен кто-то более развитый, чем он, чтобы пустить по проводам ток и оживить прибор. Он нагнулся и нашел на полу коробку, полную чего-то, похожего на старые деревянные подсвечники. В другом ящике стояли пыльные бутылки. Он заметил несколько клочков бумаги, разбросанных по полу, и поднял один. Это было объявление: «Аукцион антиквариата! Блошиный рынок Джефферсон-Сити, 5 июня! Приходите пораньше, оставайтесь подольше!» Он разжал руку и дал объявлению со звуком, похожим на вздох, опуститься обратно на пол, к другим обрывкам древних новостей.

— Джош! Что это?

Глория коснулась вращающегося столика, нашла небольшую ручку и повернула ее: раздалось дребезжание цепи, которая двигалась в ржавом механизме. Валики вращались с трудом, болезненно, как поворачивается во сне старый человек. От ручки пришли в движение рычаги на резиновых прокладках: они опустились, быстро нажали на валики, а затем вернулись в первоначальное положение. Джош увидел небольшой металлический поднос, прикрепленный к другой стороне столика. Он поднял несколько объявлений и положил их на поднос.

— Крутани ручку еще раз, — сказал он, и они увидели, как валики и рычаги захватывают по одному листу бумаги, затаскивают их через щель в глубину машины и выносят на другой поднос с противоположной стороны. Джош нашел выдвижную панель, отодвинул ее и заглянул внутрь устройства: валики, металлические подносы и высохшие пористые поверхности, которые, как догадался Джош, были когда-то чернильными подушечками.

— Это печатный станок, — заключил он. — Ну и что теперь с ним делать? Должно быть, старая погремушка, но в хорошей форме. — Он коснулся дубового корпуса. — Кто-то делал его с любовью. Стыдно бросать его ржаветь здесь.

— Ржаветь можно и здесь, так же как и в любом другом месте, — проворчала она. — Проклятая вещь.

— Что?

— Джексон при жизни хотел печатать газету — просто небольшой листок. Он сказал, что, если у нас будет что-то вроде городской газеты, это заставит людей ощутить свою общность. Знаешь, люди проявляют интерес к другим, не замыкаются. Он даже не знал, что здесь есть эта штуковина. Конечно, это была всего лишь мечта. — Глория провела рукой по дубовой поверхности. — У него была не одна мечта, и все они погибли.

Ее рука коснулась Джоша и быстро отдернулась.