Роберт Маккаммон - Лебединая песнь

— Помогите ему дойти, — приказал Роланд двум солдатам. — Сюда, — сказал он и повел их к черному трейлеру.

Маклин пнул труп, лежавший у его ног.

— Уберите это, — велел он одному из часовых, а затем встал лицом к восточному горизонту.

«Американская верность» не могла намного опередить их — пожалуй, всего на двадцать-тридцать миль. Они нагружены припасами из некогда процветающей общины в Саттоне. И у них масса оружия, боеприпасов — и два танка.

«Мы можем их настичь, — подумал Маклин. — Догнать и отобрать то, что у них есть. И тогда я растопчу сапогами лицо Спасителя. Потому что ничто не может устоять перед „Армией совершенных воинов“ и ничто не может помешать осуществлению главного, великого плана. Бог живет на горе Уорик, сказал этот человек. Бог показал ему черный ящик и серебряный ключ и рассказал, каким будет конец света. Безумных религиозных фанатиков придется уничтожить. В главном плане нет места им подобным».

Он снова повернулся к трейлеру. В дверном проеме стояла Шейла Фонтана, и Маклин вдруг осознал, что все эти волнения повлияли на его эрекцию. Это была хорошая эрекция. Она обещала продержаться некоторое время. Он поднялся по резной лестнице с перилами, украшенными лицами демонов, вошел в трейлер и закрыл дверь.

— Сестра! Сестра, проснись!

Она открыла глаза и увидела, что над ней кто-то стоит. Несколько секунд Сестра не могла понять, где находится, и инстинктивно вцепилась в кожаную сумку. Потом вспомнила: она в хижине Глории Бауэн, задремала в тепле у печки. Последнее, что она сумела припомнить: снаружи кто-то играл на флейте у костра.

Ее разбудила Глория.

— Тебя зовет Джош! — испуганно сказала она Сестре. — Скорее! Что-то случилось со Сван!

Сестра встала. Пол спал рядом и все слышал. Он тоже поднялся с пола, где они пригрелись. Все пошли за Глорией в соседнюю комнату и увидели Джоша, склонившегося над Сван. Аарон стоял и смотрел широко раскрытыми глазами, с лозой в руках.

— Что произошло? — спросила Сестра.

— Лихорадка! Она вся горит!

Джош взял из ведра с растаявшим снегом холодную тряпочку и отжал ее. Он обтер шею и руки Сван и мог поклясться, что видит, как в золотистом свете лампы от кожи девушки поднимается пар. Он боялся, что все ее тело может воспламениться и взорваться.

— Нам нужно снять жар!

Пол коснулся руки Сван и быстро отдернул пальцы, как будто притронулся к печной дверке.

— Боже мой! И давно она так?

— Я не знаю. Час назад у нее был жар, но не такой.

Джош снова опустил тряпочку в холодную воду и на этот раз приложил ее к телу Сван, не отжимая. Девушка сильно дрожала, голова ее моталась из стороны в сторону, она тихо и страшно стонала.

— Она умирает, Джош! — воскликнул Аарон. В его глазах стояли слезы. — Не дайте ей умереть!

Джош опустил руки в холодную воду и провел ими по пышущей жаром коже Сван. Лихорадка сжигала ее изнутри — так ужасно она горела. Он не знал, что делать, и посмотрел на Сестру.

— Пожалуйста, — сказал он, — помогите мне спасти ее!

— Вынесите ее отсюда! — потребовала Сестра и сразу же потянулась к девушке, чтобы помочь нести ее. — Мы можем засыпать ее снегом.

Джош подсунул руки под спину Сван и стал ее поднимать. Девушка билась, и ее забинтованные руки зашарили в воздухе. Он стиснул ее в объятиях и положил голову себе на плечо. Жар, пробивавшийся сквозь маску Иова, чуть ли не опалил его.

Джош сделал всего два шага, и вдруг Сван вскрикнула, вздрогнула и обмякла.

Хатчинс почувствовал, что жар спадает, а ужасное тепло покидает ее тело, как будто кто-то открыл дверцу печи прямо ему в лицо. Почувствовал, что это тепло поднимается, как пелена пара, и собирается у потолка, прямо над его головой.

Сван лежала у него на руках без движения, и Сестра подумала: «Она умерла. Боже мой, Сван умерла».

Ноги у Джоша чуть не подогнулись.

— Сван! — позвал он, и голос его дрогнул.

Ее хрупкое тело остывало. Слезы почти ослепили Джоша, и из его груди вырвалось рыдание.

Осторожно, нежно он положил Сван обратно на кровать. Она лежала как раздавленный цветок, вытянув руки и ноги.

Джош боялся взять ее запястье и проверить пульс. Боялся, что на этот раз искра жизни погаснет.

Но все-таки взял. И ничего не почувствовал. На несколько секунд он склонил голову.

— О нет, — прошептал он. — О нет. Я думаю, что она…

Под пальцами у него что-то слабо затрепетало.

И еще раз. Потом третий и четвертый — все сильнее.

Он взглянул на Сван. Тело ее содрогнулось — и вдруг возник пугающий звук: будто ломалась толстая корка сухой глины.

— Ее… лицо, — прошептал Пол, стоявший в ногах кровати.

От линии волос по маске Иова поползла трещина.

Она прошла там, где должен находиться лоб, сделала зигзаг на носу и по левой щеке спустилась к челюсти. Единственная трещина стала расширяться, от нее поползли другие. Маска Иова начала отваливаться кусками, как громадный струп, под которым наконец-то зажила глубокая отвратительная рана.

Пульс у Сван бешено частил. Джош отпустил ее запястье и отступил от кровати. Глаз его был открыт так широко, что казалось, он сорвется с поверхности его собственной маски.

— О-о… — сказала Сестра.

— Боже, — закончила Глория.

Она схватила Аарона, прижала к себе и положила руку ему на лицо, чтобы закрыть глаза. Но он отвел руку матери.

Маска Иова продолжала раскалываться с тихими хлопками и быстрым треском. Сван лежала тихо, только грудь ее быстро поднималась и опадала. Джош хотел коснуться ее, но не стал — маска Иова вдруг треснула пополам и упала с лица Сван.

Никто не шелохнулся. Пол перевел дыхание. Сестра была слишком ошеломлена и могла только смотреть.

Сван еще дышала. Джош подошел к ней, взял с крючка на стене фонарь и поднял его над головой Сван.

У нее не было лица. Освобожденные от маски Иова черты Сван оказались стертыми, белыми и гладкими, как свечной воск, за исключением двух небольших отверстий — ноздрей — и щели рта. Трепещущей рукой Джош провел по тому месту, где должна была находиться правая щека Сван. Его пальцы погрузились в белесое скользкое вещество, по консистенции похожее на вазелин. А под желеобразной массой виднелась бледная, чуть розоватая плоть…

— Сестра, — сказал Джош быстро, — подержите это, пожалуйста.

Он дал ей фонарь. Она увидела то, что находилось в трещинах, и чуть не лишилась чувств.

— Теперь держите фонарь крепче, — сказал он и вынул тряпку из ведра со снеговой водой.

Медленно и осторожно он стал стирать маслянистое желе.

— Боже мой! — Его голос задрожал. — Посмотрите! Посмотрите!

Глория и Пол подошли поближе, а Аарон встал на цыпочки. Сестра тоже разглядела. Она сдвинула кусок маски Иова и коснулась завитка волос Сван. Он потемнел от скользкой массы, покрывавшей его, но отсвечивал золотыми и рыжеватыми огоньками. Прекраснее волос она не видела. Густые, блестящие, здоровые!