Роберт Маккаммон - Лебединая песнь

— Хорошо, — решила она. — Пойдем.

— Эй! Ты не думаешь, что сначала надо спросить Джоша?

— Нет. Все в порядке.

Сестра подошла к двери и открыла ее.

— Почему ты не расчесываешь волосы? — спросила Анна, когда Робин поднимался по ступенькам. — Ходишь пугалом!

Он криво улыбнулся ей:

— Почему ты не отрастишь волосы? Например, на лице? — И он прошел мимо Сестры в хижину.

Прежде чем войти, Сестра спросила у Анны, нашли ли Джин и Захиэль калеку в красной коляске. Анна ответила, что они еще не появлялись. Они ушли примерно два часа назад, и она начинает беспокоиться.

— Зачем он тебе? — удивилась Анна. — У него просто не все в порядке с головой, и все.

— Может, и так. А может, он безумен в той же мере, что и лиса. — И Сестра скрылась в хижине.

Анна пошла собирать пустые миски от супа.

— Эй, Анна! — позвал Аарон. — Теперь ты посмотришь на чудо?

В хижине Пол занялся печатным станком. Частично разобрав его, они вместе с Глорией чистили золой шестеренки и валики. Когда Робин подошел к печке погреть руки, Глория настороженно посмотрела на него, но Пол сказал, что это свой, и она вернулась к работе.

Сестра сделала Робину знак идти за ней. Они направились в соседнюю комнату, но дверной проем вдруг заслонила фигура Джоша.

— Что он здесь делает?

— Я его пригласила. Я сказала, что он может посмотреть на Сван.

— Она все еще спит. Она или ужасно устала, или… еще не пришла в себя.

Джош повернул голову и уперся взглядом в Робина:

— Думаю, это была не самая хорошая мысль — привести его сюда.

— Да ладно, мужик! Что за тайны? Я просто хочу поглядеть на нее, вот и все!

Великан точно не слышал и не двинулся из дверного проема.

— А Джин и Захиэль еще не вернулись? — обратился он к Сестре.

— Нет. Анна говорит, что начинает беспокоиться. Я тоже.

Джош что-то проворчал. Он тоже был очень обеспокоен. Сестра рассказала ему о мужчине с горящей рукой в кинотеатре на Сорок второй улице и о своей встрече с Дойлом Хэлландом в Нью-Джерси. Она не утаила того, что знала, и о человеке, который катил на велосипеде по пенсильванской автостраде во главе стаи волков и который по чистой случайности упустил ее на спасательной станции в Хоумвуде. Он ведь умеет менять лицо и тело, говорила она. Являться в любом обличье, даже калекой. Это была бы хорошая маскировка, сказала Сестра Джошу, потому что кому же придет в голову, что какой-то калека опасен, как бешеная собака среди овец? Но вот чего она никак не могла понять, так это как он выследил ее. Решил ли он устроиться здесь и ждать ее или кого-то другого, кто мог видеть магическое кольцо? Анна сказала, что мистер Добро Пожаловать здесь всего пару дней, но опять же он мог жить в Мериз-Ресте в любом обличье. Когда бы и как он ни появился, мистера Добро Пожаловать необходимо было найти, и Джин с Захиэлем ушли искать его, вооруженные до зубов.

«Он был здесь. — Джош вспомнил, что говорила Сван. — Человек с алым глазом».

— Может, послать кого-нибудь поискать их? — спросила Сестра.

— Что? — Он очнулся от своих мыслей.

— Джина и Захиэля. Не начать ли нам искать их?

— Нет, еще нет.

Он хотел пойти с ними, но Глория схватила его за рукав и сказала: необходимо, чтобы он оставался около Сван. Она знает, кто это, подумал Джош. И может, тоже пытается спасти ему жизнь.

— Человек с алым глазом, — тихо сказал он.

— Что? — Робин нахмурился, сомневаясь, правильно ли расслышал.

— Так назвала его Сван. — Он не сказал парню, что надпись именно на этой игральной карте гласила: «Дьявол».

— Ну и ну, — усмехнулся Робин. — У вас тут наверняка припрятан сильнодействующий препарат, здоровяк.

— Хорошо бы. — Джош решил, что с Робином все в порядке — немного грубоват, но кто в эти дни не такой? — Пойду выпью чашку кофе. Ты можешь войти, но всего на пару минут, не больше. Понятно?

Он подождал, пока парень кивнет, а потом вышел в кухню.

Дверь в комнату, где лежала Сван, была свободна.

Но Робин колебался. Ладони у него вспотели. При свете лампы он различал фигурку, лежавшую на койке. Одеяло было натянуто до самого подбородка, лицо повернуто в другую сторону, и он его не видел.

— Иди, — сказала ему Сестра.

«Я боюсь до чертиков», — подумал Робин.

— Что ты имела в виду, когда сказала, что она изменилась? Она что — спятила?

— Иди, увидишь сам.

Ноги не повиновались ему, и он никак не мог сдвинуться с места.

— Она ведь очень ценная, да? Я имею в виду, если она заставила кукурузу снова начать расти, она действительно особенная. Правильно?

— Ты лучше иди. Зря тратишь свои две минуты.

Сестра подтолкнула Робина, и он вошел в спальню. Она последовала за ним.

Робин подошел к кровати. Он волновался так, словно боялся получить по рукам от одной из монашек за плевки.

Он увидел рассыпавшиеся по лоскутной подушке золотые волосы. Они светились при свете лампы, как только что скошенное сено, тут и там отсвечивали рыжим.

Робин уперся коленями в край кровати. Он был заворожен этим видением. Он уже забыл, как выглядят чистые волосы.

А потом Сван шевельнулась под одеялом и перевернулась на спину, и Робин увидел ее лицо.

Она все еще спала, черты ее были спокойны. Густые пышные волосы рассыпались по подушке, обрамляя высокий гладкий лоб, рыжеватые пряди струились у висков, как языки пламени в желтом поле.

Лицо у Сван было овальное, и она… Да, подумал Робин. Да. Она была прекрасна. Она была самой прекрасной девушкой, какую он когда-либо видел.

Брови ровными дугами темнели над закрытыми глазами. Прямой изящный нос и острые скулы, а на подбородке — небольшая ямочка в форме звезды. Кожа очень бледная, почти прозрачная, ее оттенок напомнил Робину луну на чистом летнем небе в том мире, который когда-то существовал.

Взгляд Робина блуждал по ее лицу — но очень робко, как у человека, который исследует прекрасный сад, где нет тропинок. Интересно, как она будет выглядеть, когда проснется, какого цвета у нее окажутся глаза, как будет звучать ее голос, как будут двигаться губы? Робин не мог отвести от Сван глаз. Она казалась ему дочерью огня и льда.

«Проснись, — подумал он. — Пожалуйста, проснись».

Она мирно спала.

Но что-то пробудилось в нем самом.

«Проснись. Проснись, Сван», — просил он.

Ее глаза оставались закрытыми.

Из состояния восторга его вывел чей-то голос.

— Джош! Глория! Скорее, идите посмотрите!

Он понял, что это Анна зовет их от входной двери.

Он вновь погрузился в созерцание Сван.

— Я пойду гляну, что происходит, — сказала Сестра. — Сейчас вернусь.

Она вышла из комнаты, но Робин вряд ли слышал ее.

Парень протянул руку, чтобы коснуться щеки Сван, но остановился. Он чувствовал себя недостаточно чистым, чтобы до нее дотрагиваться. Одежда его была рваной и заскорузлой от пота и грязи, руки черные. Анна была права: голова у него как у пугала. Какого черта он вообще стал вплетать в волосы перья и косточки? В пещере хотелось чем-то себя занять, и в то время он думал, что это довольно круто выглядит. Теперь он просто чувствовал себя глупо.