Роберт Маккаммон - Лебединая песнь

Джин Скалли и Захиэль Эпштейн так и не вернулись. Тела их не нашли, и Сестра была уверена, что они погибли. Она не сомневалась и в том, что человек с алым глазом все еще где-то в Мериз-Ресте, и поэтому держала свою кожаную сумку еще крепче, чем прежде. Но теперь она задавала себе вопрос, не потерял ли он интерес к стеклянному кольцу и не переключил ли свое внимание на Сван.

Сестра и Джош толковали о том, что это за существо — человек с алым глазом. Сестра не знала, верит ли она в дьявола с рогами и раздвоенным хвостом, но хорошо знала, что зло существует. Если он искал их семь лет, значит он не всеведущ. Пусть он был коварен, пусть обладал чутьем, острым, как лезвие бритвы, пусть умел по желанию менять свое лицо и поджигать людей, точно факелы, но он был неумен и допускал промахи. И быть может, самая большая его слабость заключалась в том, что он считал себя чертовски умнее людей.

Сван замедлила шаг, потом приблизилась к одному из ростков помельче. Его листочки еще пестрели темно-красными точками — каплями ее крови. Сван сняла перчатку и коснулась тонкого стебелька. Она почувствовала покалывание, зарождавшееся где-то у нее в ногах: оно поднималось выше по позвоночнику, а потом через руки и пальцы проникало в растение, как слабый электрический ток.

С самого детства Сван считала это ощущение естественным, нормальным. Но теперь она спрашивала себя, не было ли все ее тело подобно Плаксе: она принимала и проводила энергию Земли и могла направить ее через пальцы в семена, деревья, растения. Может, все было гораздо сложнее, может, она на самом деле никогда не понимала, что это такое, но, закрыв глаза, она видела чудесные картины, которые ей показывало стеклянное кольцо, и знала, что должна посвятить остаток жизни их воплощению.

По просьбе Сван основания стеблей были обвязаны тряпками и старой бумагой, чтобы по возможности уберечь молодые корни от холода. Твердую почву разбивали лопатами и мотыгами и через каждые четыре-пять футов между рядами рыли ямку. В эти ямки наливали чистой воды, и когда ветер стихал, то можно было услышать, как жадно пьет земля.

Сван шла дальше, часто останавливаясь, чтобы коснуться стебля или наклониться и растереть в ладони землю. Из ее пальцев будто выпрыгивали искорки. Но она чувствовала себя неловко оттого, что вокруг нее все время столько людей — особенно мужчин с винтовками. Для нее выглядело странным, что люди смотрят на нее, хотят прикоснуться и готовы отдать ей одежду, буквально сняв ее с себя. Она никогда — ни раньше, ни сейчас — не чувствовала себя особенной. Ее способность заставлять злаки расти — всего лишь умение, как Глория умеет сшить из лоскутков пальто, а Пол — заставить маленький печатный станок снова заработать. У каждого есть какой-то талант, и Сван знала, какой дар у нее.

Она прошла еще несколько футов и почувствовала, что кто-то на нее смотрит.

Девушка оглянулась на Мериз-Рест и увидела: он стоял на краю поля, его длинные каштановые волосы развевались по ветру.

Сестра проследила, куда смотрит Сван, и тоже его увидела. Она знала, что Робин Оукс все утро следовал за ними, но не подходил. Последние три дня он отклонял все приглашения зайти в хижину Глории, довольствуясь сном у костра, и Сестра с интересом отметила, что он вынул из волос все перья и косточки.

Женщина взглянула на Сван и увидела, что та покраснела и быстро отвернулась. Джош был занят тем, что наблюдал за чащей, из которой могли выскочить рыси, и не заметил этой маленькой драмы. Как всякий мужчина, подумала Сестра, он за деревьями не видит леса.

— Они хорошо растут, — сказала Сван Сестре, чтобы отвлечься от Робина Оукса.

Голос у нее был нервный и немного более высокий, и Сестра под маской Иова улыбнулась.

— От костров воздух здесь теплее. Я чувствую, что кукуруза быстро поднимается.

— Рада слышать, — ответила Сестра.

Сван была удовлетворена. Она подходила к каждому костру, разговаривала с добровольцами, спрашивала, не надо ли кого-нибудь заменить, не нужно ли им воды или супа, который готовили Глория, Анна или кто-нибудь из женщин. Она обязательно благодарила их за то, что они сторожат поле и отгоняют ворон. Воронам, конечно, тоже нужно есть, но пусть ищут себе пропитание где-нибудь в другом месте. Сван заметила девочку-подростка, у которой не было перчаток, и отдала ей свою пару. На ладонях Сван еще шелушилась омертвелая кожа, но в целом руки зажили.

Девушка остановилась у деревянной доски на могиле Расти. Она совсем ничего не помнила из событий той ночи, кроме видения человека с алым глазом. Не было возможности сказать Расти, что он для нее значил и как она его любила. Она вспомнила, как Витерс во время представления «Странствующего шоу» заставлял красные шарики появляться и исчезать, тем самым зарабатывая старую банку бобов или компота. Теперь земля крепко обняла его, чтобы он мог спать долго и спокойно. А его чудеса продолжали жить — в ней, в Джоше, в зеленых стебельках, трепетавших на ветру и обещавших жизнь, которая еще не наступила.

Сван, Джош и Сестра пошли обратно в сопровождении двух вооруженных охранников. И Сван, и Сестра заметили, что Робин Оукс уже исчез, и Сван почувствовала укол разочарования.

Пока они шли переулками к хижине Глории, дети прыгали вокруг Сван. С сильно бьющимся сердцем Сестра всматривалась в переулки, которыми они проходили, стараясь уловить змеиное движение, — и ей показалось, что где-то поблизости она слышит скрип колес красной коляски, но звук затих, и Сестра засомневалась, прозвучал ли он вообще.

У подножия ступенек с Полом Торсоном разговаривал высокий худой мужчина с бледно-голубыми шрамами, диагональю проходившими по лицу. Руки Пола были дочерна измазаны грязью и гуталином, которые они с Глорией смешивали, чтобы получить типографскую краску. На улице и около хижины собрались десятки людей, пришедших взглянуть на девушку. Они расступились, и Сван приблизилась к этому человеку.

Сестра встала между ними, напряженная, готовая ко всему. Но она не ощутила промозглой отталкивающей волны холода — только запах тела. Глаза его были почти того же цвета, что и рубцы. На нем было пальто из тонкой ткани, голова неприкрыта, на обожженном черепе торчали пучки черных волос.

— Мистер Кейдин ждет, чтобы повидаться со Сван, — сказал Пол. — С ним все в порядке.

Сестра сразу же расслабилась: она доверяла интуиции Пола.

— Тебе стоит его послушать.

Кейдин заговорил, обращаясь к Сван:

— Мы с семьей живем вон там. — Он показал в сторону сгоревшей церкви. Говорил он со слабым неясным акцентом жителя Среднего Запада, голос был дрожащий, но внятный. — У нас с женой трое мальчиков. Старшему шестнадцать, и до сегодняшнего дня у него на лице было то же самое, что, я полагаю, было и у вас. — Он кивнул в сторону Джоша. — Вот такое. Наросты.