Роберт Маккаммон - Лебединая песнь

Взгляд Маклина переместился в сторону крепости Спасителя. Он увидел, как сборщики пристреливают раненых солдат «АСВ», а потом обирают тела, и с трудом сдержал стон разочарования.

«Дело не кончено, — поклялся полковник. — Не кончено до тех пор, пока я не сказал, что это так».

Он слез с бронемашины и обратился к Альвину Мангриму:

— Покажите мне, что вы хотите построить.

— Что ж, — сказал Джош, — думаю, мы сумеем отстроить ее заново.

Он почувствовал, как Глория прижалась к нему и склонила голову ему на плечо. Он обнял ее. Они стояли у развалин сгоревшей церкви.

— У нас получится, — сказал Джош. — Конечно, не сразу… Это будет не завтра и не на следующей неделе, но мы это сделаем. Может быть, она выйдет не такая, как раньше, возможно, хуже, чем была, а возможно, и лучше. — Он слегка сжал ее плечи. — Да?

Глория кивнула.

— Да, — ответила она, не глядя на него, и голос у нее сорвался от волнения. Потом она запрокинула лицо со следами слез, подняла руку и медленно дотронулась до маски Иова.

— Ты прекрасный человек, Джош, — тихо сказала она. — Даже сейчас. Даже такой. Даже если это у тебя никогда не сойдет, ты все равно будешь для меня прекрасней всех.

— Ну, я не ахти что. И никогда не был красавцем. Тебе бы посмотреть на меня, когда я занимался борьбой. Знаешь, как меня называли? Черный Франкенштейн. Теперь я этому вполне соответствую.

— Нет. И не думаю, что это когда-то было.

Пальцы Глории прошлись по рубцам и впадинам на его лице, потом рука снова опустилась.

— Я люблю тебя, Джош, — сказала она, и голос ее дрогнул, но глаза медного цвета смотрели решительно и честно.

Он хотел было ответить, но подумал о Рози и мальчиках. Это было так давно! Так давно… Скитаются ли они где-нибудь в поисках еды и крова, или они лишь призраки, живущие в его воспоминаниях? Было мучительно не знать, живы ли они, но, посмотрев в лицо Глории, Джош понял, что, возможно, он этого так никогда и не узнает. Будет ли бессердечием и предательством похоронить надежду на то, что Рози и его сыновья, возможно, живы, или это будет трезвый взгляд на случившееся? Он был уверен в одном: он хочет остаться в стране живых, а не странствовать по склепам погибших.

Джош обнял Глорию и сильнее прижал к себе. Он почувствовал сквозь куртку ее выпирающие кости и остро затосковал о том дне, когда будет собран урожай.

Еще Хатчинс страстно хотел видеть обоими глазами и снова получить возможность глубоко дышать. Он надеялся, что скоро маска Иова с него сойдет, как у Сестры прошлой ночью, но к надежде примешивался страх. Каким он станет? А что, если это окажется лицо незнакомца? Но сейчас он чувствовал себя прекрасно, никаких признаков лихорадки не было.

В стороне, футах в четырех от себя, Джош увидел что-то в замерзшей луже. Живот у него свело, и он тихо сказал:

— Глория, иди-ка домой. Я приду через несколько минут.

Она в недоумении отстранилась:

— Что случилось?

— Ничего. Ты иди. Я немного прогуляюсь, попробую прикинуть, как ее можно восстановить.

— Я останусь с тобой.

— Нет, — твердо сказал Джош. — Иди домой. Мне нужно немного побыть одному.

— Ладно, — согласилась Глория. Она направилась было к дороге, но снова повернулась к нему. — Тебе не нужно говорить, что ты любишь меня. Ничего страшного, если это не так. Я просто хотела, чтобы ты знал, что я чувствую.

— Да, — сдавленно, напряженно откликнулся Джош.

Глория задержала на нем взгляд еще на несколько секунд, а потом пошла домой.

Когда она скрылась, Джош наклонился и, сломав ледяную корку, вытащил из лужи то, что в ней лежало.

Это был обрывок шерстяной ткани, испещренный темно-бурыми пятнами.

Джош знал, откуда это.

Пальто Джина Скалли.

Он стиснул в руке окровавленный лоскут и выпрямился. Повернув голову, осмотрел землю вокруг. Еще один кусок клетчатой ткани лежал поодаль, в проулке, который вел к развалинам. Джош поднял и его, а потом увидел перед собой третий и четвертый, оба в кровавых пятнах. Землю вокруг, как клетчатый снег, устилали обрывки пальто Джина Скалли.

«Его схватило какое-то животное, — подумал Джош. — Что бы это ни было, оно разорвало его на клочки».

На самом деле он знал, что дикие животные тут ни при чем. Это был зверь совсем иного рода — возможно, принявший обличье калеки в красной коляске или черного джентльмена с серебряным зубом. Либо Скалли нашел человека с алым глазом — либо его нашли.

«Иди за подмогой, — сказал себе Джош. — Иди за Полом и Сестрой и возьми, ради бога, винтовку!»

Но он продолжал собирать маленькие кусочки клетчатой ткани, хотя сердце у него отчаянно колотилось, а в горле пересохло. На земле валялся разный хлам. Джош прошел по проулку дальше, и перед ним возникла крыса размером с персидскую кошку, сверкнула на него глазами-бусинками и скользнула в какую-то дыру. Джош услышал вокруг себя легкое попискивание и шуршание. Он знал, что эта часть Мериз-Реста наводнена грызунами.

Он увидел на земле замерзшие пятна крови. Они привели его — пришлось пройти еще около пятнадцати футов — к круглому куску жести у развалин неровного кирпичного фундамента церкви. На жести тоже обнаружилась кровь. Джош опять увидел обрывки клетчатой ткани. Он уперся ногой в жестяной круг, величиной и формой напоминавший крышку люка, сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Затем резко оттолкнул железку в сторону и отпрянул.

Открылся лаз, прорытый под фундаментом церкви. Оттуда исходила холодная кислая вонь, от которой у Джоша по телу побежали мурашки.

«Нашел», — было первой мыслью Джоша.

А второй — «Убирайся отсюда к чертям собачьим! Беги, дурак несчастный!»

Но он медлил, глядя в дыру. Ни звука, ни движения.

«Там пусто, — понял Джош. — Он ушел!»

Хатчинс осторожно шагнул к дыре. Потом сделал еще шаг. И еще. Остановился над ней, вслушиваясь. По-прежнему ни звука, ни движения.

Берлога была пуста. Человек с алым глазом ушел. После того как Сван встретилась с ним лицом к лицу, он, должно быть, покинул Мериз-Рест. «Слава богу!» — прошептал Джош.

Позади что-то прошуршало.

Джош обернулся, вскинув руки, чтобы отразить удар.

На картонной коробке, скаля зубы, сидела крыса. Она завизжала и забормотала, как помещик, возмущенный вторжением на свою территорию.

— Тихо ты, сво… — произнес Джош.

Две руки — одна черная, другая белая — высунулись из люка и схватили Джоша за лодыжки. Джош не успел закричать: упал на землю и задохнулся от удара. Изумленный, он старался освободиться, ухватиться за мерзлую землю вокруг дыры, но руки, маленькими обручами сжимавшие его лодыжки, тащили его вглубь.

Джош уже наполовину очутился внутри, когда полностью осознал, что произошло. Он забился, работая руками и ногами, но пальцы только сильнее сжимались. Он почувствовал запах гари, стал извиваться и увидел голубые языки пламени, плясавшие на руках того, кто напал на него. Кожу Джоша опалило, он почувствовал, что ладони, которые держат его, влажные и липкие, как растопленные восковые перчатки.