Алек Янц - Последние капли радуги

– Я не…

– Ты мне обещал!

– Да я же…

– Предатель!!

– Так мы не…

– Скотина! Урод! Гад вонючий! А я потратила на тебя лучшее время в своей жизни!!! Лучшие…часы…точнее…минуты…минут десять…может, чуть больше…

«А слезы будто настоящие», – подумала Элен, глядя, как ее подруга висит на шее совершенно незнакомого парня и рассказывает всем, кто слушает, о своей любви к нему и подробности их сексуальной жизни. Бедный, он еще пытался отбиваться и что-то мямлить, но Кейт была непреклонна. Ее крик разносился, наверное, по всему участку, и те двое полицейских, что дежурили в конце коридора, конечно же, тоже его слышали.

– А ну, разойдись, – услышав голоса, Элен торопливо скользнула в тень, сжавшись в углу камеры. Даже с ее габаритами ей удалось это сделать, потому что едва полицейские вошли и оценили происходящую картину, все их внимание тут же намертво приклеилось к невероятно хорошенькой в гневе Кейт, изо всех сил дубасящей парня, к золотым волосам, задранному краю юбки и светлым округлостям в распахнутой рубашке.

«Мужики», – мысленно фыркнула Элен, когда двое полицейских бросились разнимать парочку (каждый желал «разнять» именно Кейт) при этом совершенно забыв о распахнутой двери камеры.

Что ж, не в первый раз. Элен знала, что у нее есть минут семь перед тем, как ее заметят на камерах наблюдения, и не собиралась тратить это время впустую.

Стоило отойти от дальних камер, коридор наполнился возмущенными голосами. Похоже, посетители «Синего Крокодила» заняли большую часть места, вытеснив никому не сдавшихся алкоголиков и дебоширов. Это привело к многочисленным проблемам в виде недовольных родственников, которые никак не могли понять, почему их драгоценных детей держат за решеткой, как каких-нибудь преступников. Полицейские пытались объяснить…

«Но они и сами мало что понимают», – осознала прижавшаяся к стене Элен, глядя, как копы мягко оттесняют прорвавшихся через пост охраны родительниц и тихо переговариваются между собой. Мелькали слова и аббревиатуры: «Отпустить», «Держать до распоряжения, «НКГ».

«Нац-контроль границы? – удивилась Элен, подождав, когда последнего посетителя выпроводят обратно в зал ожидания. Так у нее должно было появиться немного времени , – Если всё дело в них, понятно, чего копы в клуб припёрлись».

Но непонятно, почему повязали всех и почему до сих пор не выпустили. Элен несколько раз видела, как работает НКГ – они просто приходили в любой дом, в любое заведение, могли даже подойти на улице и просто забрать человека, а тот потом оказывался каким-нибудь испанцем. Или азербайджанцем. Или американцем. Как Саша.

До того, как Элен родилась, она слышала, что в 2040-ых такие операции по поимке нарушителей границ проводились почти ежедневно. Люди всегда при себе носили документы, удостоверяющие личность и прописку, каждый второй мог быть схвачен и допрошен. Шла настоящая охота на приезжих, на туристов, на тех, кто недавно переехал в Россию.

«Истребление пропаганды Запада», – так они это называли. Вскоре Акт Молчания был подписан и согласован всеми вышестоящими чинами.

Россия замолчала.

«Как три обезьянки, – едко подумала Элен, прокрадываясь к решеткам, – Сами молчим, никого не слушаем и не смотрим на зарубежную продукцию, ибо – пропаганда!»

В других камерах наверняка творилось тоже самое, что и в камере Элен. Девушка знала – у нее осталось минуты три, не больше, прежде чем дежурный заметит, что по коридорам шастает заключенная.

Как за три минуты вычислить среди толпы того, кто пошел против государственного закона и каждый день выходит в мировую Сеть?

Да очень легко.

– Как я соскучилась по солнцу ! – громко заявила Элен, сбоку прижимаясь к решетке. Почти все тут же затихли, пораженные неожиданным визитом извне, лишь одна небольшая группка, столпившаяся вокруг чего-то, невидимого для Элен, не обратила на гостью внимания.

Слава Всевышним, среди них не оказалось ее Лучей. Они оба, растерянные, мертвецки-бледные, сидели у стены, тихо переговариваясь («Уже знакомы! Как удачно!» – пронеслось в голове у Элен) и едва ли не подпрыгнули, услышав последнее слово, специально, почти физически ощутимо, подчеркнутое девушкой.

– Надеюсь, эта ночь скоро кончится, – буквально пропела Элен, заставив глаза Лучей округлиться еще больше, а тех, кто не в теме, воззариться на девушку с крайним недоумением.

– Ты ваще кто? – спросил какой-то мужик, стоящий к решетке ближе всех. Элен ответила ему загадочной улыбкой.

– Всего лишь гостья, молодой человек, – «ты точно был им лет двадцать назад», – Можете считать меня призраком, витающим в коридорах этой тюрьмы…

– Слышь, призрак, сгинь отсюда. Мне проблемы не нужны.

– Почему вы злитесь, молодой человек? – Элен задорно тряхнула цветными прядями, – Я не та, из-за кого вы здесь. Вы же знаете, почему вы здесь, правда?

Лучи смотрели на нее огромными несчастными глазами, похожие на щенков, которых на улице, под ливнем, пытается продать по двойной цене хозяин-алкоголик.

«Если никто не купит, придется топить. Пушистые засранцы».

Элен поборола в себе желание ободряюще им улыбнуться. Она здесь лишь затем, чтобы донести хорошую новость. И, как лидер, убедиться, что проблем не будет.

– И почему? – без особого интереса спросил мужик. Этот, освободившись, наверняка подаст в суд на ни в чем не виноватого хозяина «Крокодила» с требованием возместить моральную компенсацию. Урод. Элен ближе приникла к решетке, почти прижалась к ней лицом, слыша уже, что за поворотом раздаются недовольные голоса и топот ног. Хех. Это за ней.

– Наркотики, – выдохнула она будто бы по секрету, но на деле ее слышал почти каждый в камере, – Бармена поймали на торговле кокаином! Вот всех и проверяют теперь.

Облегчение, вспыхнувшее в глазах Лучей, как рассвет в окне, было высшей наградой, и когда Элен схватили, заломили руки за спину и почти пинками загнали обратно в камеру, угрожая расправой и судом, она даже не смогла придать лицу удрученное выражение.

– И нафига тебе все это? – поразилась Кейт, греющая руки о жестяную кружку, видимо, выданную ей одним из копов. Блондинчик, невольно ставший жертвой их интриг, сидел на другом конце камеры, и наручники на его запястьях холодно сверкали в электрическом тусклом свете.

Вот тебе и равноправие.

– Что именно? – Элен отсалютовала бедному парню такими же наручниками, – Его же не побили, в конце концов.

– Я имею в виду, вообще всё это, – голос Кейт сделался тише, – Солнце, Лучи. Ты могла бы просто оставить их и надеяться на лучшее. Так бы любой поступил.

– Они заслужили знать, что дело не в них.