Сергей Лукьяненко - Знание - сила: Фантастика. 2006-2010

— Значит, к троцкистам решили определить. Насколько я помню «Дело военных» в архиве с 37-го. Косте же в те времена было не больше 12 лет.

Подполковник крякнул и выразительно глянул на Ковальчука. Уполномоченный съёжился. Недоработка! За такой просчёт ещё долго не видать ему местечка в районе. Между тем важный чин из города поднял с полу коробку. В ней чернели радиолампы — давнишнее увлечение техникой Попова.

— Острим? — продолжал наступление следователь. — А того не понимаем, что СССР и страны народной демократии в состоянии перманентной борьбы с диверсантами, вредителями и шпионами закалились. Вы же умный человек. К чему это запирательство. Коли есть запасные лампы, то должен быть и радиопередатчик, шифры, сеансы связи. Разоружайтесь. Вот такие, с позволения сказать, сосальщики, — подполковник обратился к Ковальчуку, что являлось элементом его игры по разоблачению шпиона, — и вызывают разного рода трематодозы. А мы этим сосальщикам на хвост-то наступим — это факт медицинский!

Из папки был извлечён ещё один мелко исписанный лист. Однако зачитать его не удалось. Дверь в светёлку скрипнула, и в образовавшуюся щель бочком протиснулся некто в зелёном комбинезоне.

— Здорово, отцы! — громыхнул он.

— Это ещё что за персонаж?! Пособник? Ковальчук!!

— Не шуми, начальник. Я за корешем своим. Был тут у вас один, в таких же шмотках, что и на мне.

Следователь опешил, а Ковальчук, тот и вовсе струхнул. Он сполз с подоконника и вдоль стеночки начал перебираться ближе к начальству. Незнакомец действительно был одет также, как и уничтоженный шпион. Он и внешне был очень похож на него. Только говорил иначе, по земному что ли.

— Мне здесь нравится, — продолжал пособник шпиона. — Уяснив, что «богатство — это блевотина судьбы», сборище оборванцев с остервенением городит светлое будущее. Забавно было бы глянуть на дрянь, что у вас получится. Жаль только жить в эту пору будет некому.

Попов, воспользовавшись замешательством, присел на пол. Ноги гудели. От напряжения на лбу налилась вена. В голове плавали обрывки мыслей. «Пришелец… механический «ион» летающий по воздуху. Коваль-чук и какой-то чин из Ростова. Шпион. ещё шпион. Так ведь они же подготовить плацдарм для нашего изничтожения сюда прибыли! Им там где-то жизненного пространства не хватает, а нас не жалко и под нож. Значит, кончилась Россия. Да что там Россия! Весь шарик наш земной кончился».

Жизни угрожали не только замечательные «органы», а нечто, что в расчёт никем не принималось. И Попову, когда времени на осмысление было чуть, становилось странным, что раньше он не задумывался над этим. Разве не удивительно его безразличие ко всё пронизывающим электромагнитным полям, к этой особой материи, проявление которой он демонстрировал на уроках. Обыденность не рождала любопытства ни в нём, ни в обучаемых. Всякий впоследствии был готов пользоваться электричеством, не понимая сути его. А пришельцы разобрались. Они поняли его нутро, определив как составляющую первоначала Вселенной. А в результате обрели могущество. И главное! Семя с пришельцами у нас одно, так утверждал шпион. А что есть мы? Из материала какого качества слеплены? То-то! Посему хорошего не жди, мыслил Попов.

Сердце учителя сжалось. Он с грустью глянул в чёрный квадрат окна, за которым слышался дождь. К ночи погода испортилась, и в глубине души нарастала досада: опять не удастся поутру надёргать с полведёрка карасиков из плодовитого ручья. Бог ты мой! Какая рыбалка теперь возможна?

«Сколько усилий понапрасну транжирится нами, — продолжал терзаться Попов. — Пустоты в сознании заполняются балластом. Бесполезные учения, то ли спьяну сочинённые, то ли смеху ради, вдалбливаются в умы, занимая активные ячейки мозга. Люди всё меньше задумываются о великой тайне — первоначале сущего. Главное, что занимает их — выжить в условиях искусственно созданных социальных нагромождений. И в этом стремлении они вхолостую растрачивают себя. Расплодились комиссары, философы особого рода, чекисты-юристы, экономисты, отвергающие человеческую природу, наконец, банщики!». Почему-то именно банщики вызвали негодование в учителе. Он не мог вникнуть в суть этих существ, готовых исполнять абсурдные обязанности только бы не работать.

Между тем Ковальчук пробрался к столу. Теперь ему было рукой подать до ППШ, что висел на гвозде. Но тут приоткрытая дверь растворилась шире, явив человека. Это был странный субъект в закопчённых одеждах и оплавленных до бесформенности ботинках. Под мышкой он держал небольшой иссиня-чёрный куб.

— Господа! Прошу простить меня за столь экстравагантный вид. Дело в том. Ба! Оператор! Какими судьбами, душа моя? — воскликнул он.

— Ну, в натуре, и дела тут у вас! — отозвался тип в зелёном комбинезоне. Шпионы обнялись. При этом, закопчённый сказал сообщнику, что изрядно истощился, скосив глаза на куб, и что хорошо бы поскорее убраться отсюда по добру по здорову. Можно прихватить с собою врага народа Попова, этот малый сгодится на что-нибудь. Впрочем, энергии маловато и лишний груз ни к чему. После обмена репликами в таком духе, прозвучало: «Отцы! Засиделись мы тут у вас», и пришельцы беспрепятственно удалились.

Попов лихорадочно соображал, как ему поступить. Оставаться в лапах Ковальчука и подполковника — верная гибель. Последовать за шпионами, броситься им в ноги, чтоб забрали с собой? Ну, это уж и вовсе не годиться. За окном полыхнуло. Молния то была или инопланетный корабль взмыл вверх, рассуждать было некогда. Раздался звон выбитого окна и «враг народа» скрылся в ночи.

Лёгкая дрожь борта убаюкивала. Несовершенная человеческая природа брала своё, требовался отдых. Пережитое за последние сутки ещё предстояло осмыслить, но не теперь. Душевные силы были на исходе.

Выскочив из окна, Попов помчался во тьму по раскисшей земле. Он не различал дороги. Неожиданно пред ним возник яйцевидный предмет. Он висел в воздухе на высоте не более двух метров заострённым концом вверх. Размеры яйца поразили беглеца: никак не меньше сарая-лаборатории. Странным образом дождинки огибали его, не попадая на серебристые стенки. Они словно натыкались на невидимое препятствие, сквозь которое путь был заказан.

Нижняя часть снаряда отворилась, и сноп яркого света образовал пятно на грязи. Затем из люка показался закопчённый шпион и протянул руку. Попов крепко уцепился за неё. Так он оказался внутри корабля пришельцев.

Пока станция оператора наматывала витки вокруг Земли, впитывая энергию, Попову много чего было поведано. От услышанного сделалось не по себе.

В давнопрошедшие времена, когда соплеменники шпионов ещё только обретали видимость проблесков разума, возникла демографическая проблема. Всё дело в атмосфере. Содержание кислорода в ней вдвое меньше земной. Приблизительно столько же, сколько на вершине Эльбруса. Оттого жизнь гуманоидов, как и у горцев — землян, длится дольше. Отсутствие ионизирующего излучения, нормальное атмосферное давление и постоянная гипоксия сформировали крепкие организмы аборигенов. Гомеостаз, а значит и окислительные процессы, замедлились. Температура их тел на полтора градуса ниже людской. Все эти факторы сказались на продолжительности жизни, которая втрое длиннее, чем даже у горцев. Рост населения поначалу нисколько не озаботил власти. Однако вскоре, когда ресурсы планеты заметно истощились, когда появились алчные нищие и надменные богатые, когда ненависть к сородичам возросла по сравнению ко всем прочим тварям, стало ясно, что спасение в расселении. Единожды возникшая сорная идея со временем проросла, явив план колонизации пригодной для жизни части космоса. Для экспансии были отобраны особи самых злобных наклонностей. Тем самым решалась ещё одна проблема — избавление от бедствия, загадившего обиталище. Бедствие это, всёвозрастающий порок соплеменников.