Андрей Столяров - Продолженное настоящее

Я пожал плечами:

— Ладно, рискну.

— Тут распечатки и флешка. Не копируй ничего на компьютер. И, ради Бога, никому ни полслова. Я не преувеличиваю, отнесись серьёзно, прошу…

И, сунув мне в руки бумажную канцелярскую папку, он исчез так же бесшумно, как появился. Свернул в затянутый моросью переулок.

Эта была наша последняя встреча.

Больше я Олега Комарова не видел.

Через неделю появилось известие о его смерти. В ленте новостей, которую я просматриваю, этому было посвящено несколько строк: «В Петербурге погиб известный журналист»… Никаких подробностей, обычное дорожно-транспортное происшествие; никаких намёков на расследование, которым он занимался.

Сомкнулась вода забвения.

Только тогда я развязал тесёмки на папке, которую Олег мне передал.

Честно признаюсь: ничего подобного я не ожидал. Вольно или невольно, но материалы были подобраны так, что выстраивался из них жёсткий, чуть ли не детективный сюжет. Это было захватывающее чтение. Я листал страницы, и передо мной разворачивалась удивительная история, более приличествующая, по-моему, жанру фантастики: внезапное озарение некоего политолога по фамилии Грелин, создание группы визионеров — людей, способных предчувствовать будущее, первые их инсайты, «трансцензусы», получившие подтверждение в текущих событиях, таинственный «Флигель номер четыре», скрытый от посторонних глаз, внезапный тупик в работе, бессилие, когнитивная исчерпанность этих визионеров, зловещий доктор Салаев со своей фармацевтикой, костёр, на котором они все должны были сгореть дотла, чтобы пламенем взрывающегося сознания осветить пространства грядущего…

Я не знал, верить этому или не верить. Слишком уж навороченным, словно во второсортном триллере, всё это выглядело. Однако меня, как молния, пробила одна деталь. Фигурировал в группе «Аргус», наряду с прочими, некий персонаж, псевдоним — Профессор, в тексте приводились его пространные рассуждения. Так вот, пара фрагментов из них показались мне странно знакомыми; и действительно, слегка прочесав интернет, я обнаружил их в публикациях некоего П.Г. Светлакова (культуролог, профессор, доктор наук) и даже вспомнил, что мы с ним поверхностно контактировали на каком-то прошлогоднем симпозиуме. В сообщениях информатора (приятельницы Олега) Светлаков был отмечен живым и здоровым вплоть до конца ноября, между тем биографическая справка на официальном сайте указывала, что Павел Георгиевич Светлаков ещё в августе скончался от заражения коронавирусом.

Ничего себе получился кульбит.

Вопрос теперь был: что мне теперь со всем этим делать? Передать в прессу? Но ведь кроме трёх десятков машинописных страниц никаких доказательств существования проекта «Аргус» у меня не было. Да и какую прессу это заинтересует? Выложить материалы со своими комментариями в интернет? Но в интернете и без того хватает всякого бреда; вряд ли ещё одна конспирологическая гипотеза вызовет сколько-нибудь заметный общественный резонанс.

Несколько дней я пребывал в тягостных размышлениях.

Проблема, впрочем, решилась сама собой.

Однажды, вернувшись с кафедры, где мне, несмотря на ужесточение карантина, всё-таки раз в неделю необходимо было бывать, я обнаружил, что папка Олега со всеми материалами бесследно исчезла. Вот только что она лежала сверху, в ящике письменного стола, и вот — её уже нет. Я напрасно перебирал и переворачивал всё, что мог. Жена, в этот день тоже ездившая на работу, утверждала, что никакой папки она в глаза не видела: вспомни, может быть, ты её в институт отвёз? Больше в доме ничего тронуто не было. Чисто интуитивно я проверил свой компьютер, и выяснилось, что в последний раз его включали четыре часа назад, в тот момент, когда квартира — теоретически — была пуста.

Можно было бы считать это действиями российских спецслужб, обрывающих все нити, ведущие к проекту «Аргус», но буквально за день до исчезновения папки появилось в прессе официальное сообщение ФСБ о ликвидации группы экстремистов (национальность их не указывалась), планировавших громкий террористический акт. База экстремистов находилась во флигеле одной из больниц и была замаскирована под пункт проверки на коронавирусную инфекцию. На предложение сдаться окружённые боевики ответили автоматным огнём, подразделение ФСБ было вынуждено применить оружие. В результате обстрела и штурма здания все террористы были уничтожены, пострадал (был тяжело ранен) один из бойцов спецназа. Более никакой конкретики в сообщении не было, зато пара сайтов, рыщущих в поисках новостей, опубликовала рассказы жителей соседних домов, слышавших стрельбу, взрывы, видевших вспышки огня, и вот тут речь шла именно о Загородном проспекте, причём фигурировали учреждения некоего военно-медицинского комплекса. Внимания данное сообщение не привлекло: администрация города в этот день объявила о неожиданном усилении пандемии, пик её, согласно расчётам эпидемиологов, должен был прийти на декабрь, вновь были закрыты кафе, рестораны, торговые центры, переведены на дистанционное обучение школьники и студенты, гражданам пожилого возраста рекомендовалось вообще не выходить из дома.

Что там какие-то террористы?

А у меня при чтении этих заметок мелькает парадоксальная мысль, что, быть может, дело тут вовсе не в спецслужбах и террористах. Если мы научились производить мониторинг будущего и непосредственно воздействовать на него, то и будущее, вероятно, способно так же, и даже намного эффективнее воздействовать на настоящее, преобразуя его в соответствие со своими доминирующими интенциями. Как раз то, о чём предупреждал Макс Планк. В конце концов ни один закон физики не запрещает передвижения по оси времени. И возможно, что само будущее, вторгнувшись к нам, уничтожило то, что мешало его закономерному осуществлению. В первую очередь — проект «Аргус» со всеми его участниками. Мне ещё повезло, что папка с материалами просто тихо исчезла, что не вспыхнул пожар в квартире, превратив её в обугленные руины, что не обрушился среди ночи весь дом, погребя множество людей под бетонными блоками, что обжигающее дыхание будущего лишь прошелестело рядом со мной, не сметя меня, как пушинку, в небытие.

Это, конечно, метафора, но она, как мне кажется, выражает суть нашего зыбкого настоящего.

И суть эта состоит даже не в том, что мы создали мир, который не нравится никому: мир, где непрерывно вспыхивают конфликты, грозящие перерасти в широкомасштабные военные действия; мир, который балансирует на грани экологической катастрофы; мир, где то и дело обваливается экономика; мир, где никто никому не верит и где почти невозможно отличить правду от агрессивных пропагандистских мифов. Или, суммируя сказанное, это мир, где старая реальность уже распадается, и сквозь крошево её проступает странный, чуждый и непонятный нам цивилизационный пейзаж.