Роберт Хайнлайн - Чужой в чужой земле

— Бедный Джубал! Никто его никогда не жалеет, поэтому он жалеет себя сам.　

— Еще и сарказм. Что ж удивляться, что я ничего не пишу.　

— Никакого сарказма. Босс. Только тот, кто носит туфли знает, где они жмут.　

— Прими мои извинения. Хорошо, вот за это заплатят. Название: «На посошок»…　

— Джубал — обеспокоено спросила Анна — у вас расстройство желудка?　

— Постоянно.　

— А? Нет, мы пошлем его в Нью-Йоркер.　

— Они его возвратят.　

— Они купят его. Оно патологическое, они его купят.　

— И кроме того, в нем что-то не в порядке с размером.　

— Конечно! Нужно дать редактору хоть что-нибудь исправить, иначе он расстроится. После того как он туда помочится, вкус улучшится и он его купит. Дорогая моя, я уклонялся от настоящей работы еще до твоего рождения — яйца курицу не учат. А может быть я буду кормить Эбби, а ты займешься стихотворением? Эй! Сейчас ведь нужно кормить Эбигайль! Ты не «Сюда», Доркас «Сюда».　

— С Эбби ничего не случится, если она подождет. Доркас лежит. Утренняя тошнота.　

— Чушь. Анна, я могу определить беременность на две недели раньше, чем сама женщина — и ты об этом знаешь.　

— Джубал, оставьте ее в покое! Она напугана из-за того, что не забеременела… и ей хочется думать будто она беременна так долго, как только возможно. Вы что ничего не знаете о женщинах?　

— М-м-м… по правде говоря — нет. Хорошо, я не буду ее критиковать. Почему ты не принесла нашего ангелочка и не кормишь ее здесь?　

— И хорошо сделала — она могла бы понять, что вы говорите.　

— Выходит я еще и порчу детей, да?　

— Для ваших речей она слишком мала, Босс. Но вы вообще не станете работать, если я принесу ее; вы сразу же начнете играть с ней.　

— Можешь ли ты назвать лучший способ, чтобы обогатить пустые часы?　

— Джубал, я ценю то, что вы без ума от моей дочери, я и сама считаю ее очаровательной. Но вы все время играете с Эбби… или хандрите.　

— Когда нам начнут платить пособие по безработице?　

— Нe в этом дело. Если вы не будете писать, у вас наступит духовный запор. Доркас, Лэрри и я совсем извелись. Когда вы кричите «Сюда!", мы дрожим от облегчения. Вот до чего мы дошли. Но тревога всегда оказывается ложной.　

— Если есть деньги, чтобы оплачивать счета, о чем волноваться?　

— А о чем беспокоитесь вы, Босс?　

Джубал задумался. Может быть рассказать ей? Любые сомнения в том, кто отец Эбигайль были разрешены для него, когда он услышал, как ее назвали. Анна колебалась между «Эбигайль» и «Зенобия» и в итоге наградила младенца обоими. Анна никогда не упоминала значения этих имен… возможно ей и не было известно, что он знает их.　

Анна твердо продолжала:

— Вам никого не удастся обмануть, Джубал. Доркас, Лэрри и я знаем, что Майк способен позаботиться о себе. Но у вас маниакальный интерес к этому.　

— Маньяк! Я?　

— Лэрри установил у себя в комнате стереоэкран и кто-нибудь из нас все время следит за новостями, за каждым выпуском. И не потому, что мы беспокоимся, нет, разве что о вас. Когда Майк появляется в новостях — а он конечно же в них попадает — мы узнаем об этом раньше, чем к вам приходят эти дурацкие вырезки. Мне бы хотелось, чтобы вы перестали их читать.　

— Как ты вообще узнала о вырезках? Я приложил много усилий, чтобы ты о них не узнала.　

— Босс — устало ответила она — кто-то же должен выбрасывать мусор. Вы думаете Лэрри не умеет читать?　

— Ах вот как. Проклятый мусоропровод не работает с тех пор, как ушел Дюк. Черт побери, ничего не работает!　

— Дайте знать Майку — Дюк тут же приедет.　

— Я не могу этого сделать, ты знаешь — То что она сказала, почти наверняка было правдой и это его ошеломило… и тут же ошеломление сменилось горьким подозрением — Анна! Ты все еще здесь, потому что Майк велел тебе?　

Она не колеблясь ответила:

— Я здесь, потому что хочу здесь быть.　

— М-м-м… я не уверен, что это ответ.　

— Джубал, иногда у меня возникает желание, чтобы вы стали маленьким и вас можно было бы отшлепать. Могу я закончить?　

— Говори, пожалуйста — остался бы кто-нибудь из них здесь? Вышла бы Мариам замуж за Стинки и уехала в Бейрут, если бы Майк не одобрил? Имя «Фатима Мишель» могло быть ее признанием принятой вере плюс желанием ее мужа сделать комплимент своему ближайшему другу, или — оно могло быть кодом, таким же ясным, как двойное имя малютки Эбби. Если так, носит ли Стинки рога не ведая этого? Или с безмятежной гордостью, как молва приписывает Иосифу? Хм… пожалуй, можно сделать вывод: Стинки хорошо знает свою гурию, братство по воде не допускает таких важных пропусков. Если это было важно, в чем, как врач и агностик, Джубал сомневался. Ио для них это будет…　

— Вы меня не слушаете.　

— Извини, Витаю в облаках.

Да прекрати же, мерзкий старик… ищешь скрытый смысл в именах, которые матери дают своим детям! Скоро ты займешься нумерологией… потом астрологией… спиритизмом — пока старость не зайдет так далеко, что не останется ничего, кроме как поместить тебя под присмотр в богадельню, больного старика, слишком тупого, чтобы разделиться с достоинством. Иди к запертому ящику № 9 в клинике, шифр «Лета" [48] Лета — в греч. мифологии река забвения в подземном царстве. Души умерших, отведав воды из нее забывали о своей земной жизни. и используй два грана [49] Гран = 0,0648 г. , впрочем и одного более чем достаточно…　

— Нет никакой необходимости читать вырезки, потому что мы контролируем новости о Майке… и Бэн дал нам обещание брата по воде сразу же сообщать любые частные новости, какие нам понадобятся. Джубал, Майку невозможно причинить вред. Если бы вы посетили Гнездо, как сделали мы трое, вы бы об этом знали.