Роберт Хайнлайн - Чужой в чужой земле

— Я выезжаю прямо сейчас!　

— Легче. Майк говорит, что если ты хочешь — приезжай, но особой необходимости нет. Я с ним согласен. Храм подожгли прошлой ночью, когда он был пуст и все службы отменили из-за арестов — пуст, кроме Гнезда. Все мы, кто был в городе, кроме Майка, были в Сокровенном Храме и проводили Разделение Воды в его честь, когда произошел взрыв и начался пожар. Поэтому мы перебрались в западное Гнездо.　

— Судя по тому, как выглядят развалины, вы могли бы и не выбраться — похоже вам здорово повезло.　

— Мы были отрезаны, Джубал. Мы все мертвы.　

— Что?　

— Мы все считаемся мертвыми или пропавшими без вести. Видишь ли, никто не покидал здания после начала пожара… ни через один из известных выходов.　

— Гм… тайный ход для жрецов?　

— Джубал, у Майка есть методы для подобных случаев и я не собираюсь обсуждать их по телефону.　

— Ты говоришь, он был в тюрьме?　

— Так же как и я, он все еще там.　

— Но…　

— Ну, достаточно. Если ты приедешь, не иди в Храм. С ним кончено. Я не стану говорить тебе где мы… и я звоню не оттуда. Если приедешь, хотя я не вижу в этом смысла — ты все равно не сможешь ничем помочь — приезжай, как будто ничего не случилось. Мы тебя найдем сами.　

— Но…　

— Все. До свидания Анна, Доркас, Лэрри и ты, Джубал, а, еще ребенок. Разделим воду. Ты — Бог.

Экран погас.

Джубал выругался.　

— Так я и знал! Вот, что получается, когда начинают играть в религию. Доркас, вызови мне такси. Анна — нет, заканчивай кормить своего ребенка. Лэрри, упакуй мне чемодан. Анна, мне нужна большая часть наличных денег из неприкосновенного запаса. Лэрри может завтра пойти и пополнить запас.　

— Босс — запротестовал Лэрри — мы все поедем.　

— Конечно, поедем — решительно поддержала его Анна.　

— Успокойся, Анна. Закрой рот, Доркас. Сейчас не то время, когда у женщин может быть право голоса. Через этот город проходит линия огня и всякое может случиться. Лэрри, ты останешься здесь и будешь защищать двух женщин и ребенка. Забудь о том, чтобы идти в банк, тебе не понадобятся наличные, потому что ни один из вас носа отсюда не высунет, пока я не вернусь. Кто-то играет в опасные игры, а между этим домом и той церковью существует достаточно связей, чтобы в эти игры начали играть и здесь. Лэрри, не гаси прожекторы всю ночь, активируй защиту изгороди, если нужно — не колеблясь стреляй. Не медли, если возникнет необходимость отправить всех в подвал — кроватку Эбби поставь туда сейчас же. Теперь уходите, мне нужно переодеться.　

Через полчаса, когда Джубал один был в своей комнате, позвонил Лэрри: — Босс! Такси садится.　

— Спускаюсь — ответил он, и повернулся, чтобы посмотреть на Упавшую Кариатиду. Его глаза наполнились слезами — Ты старалась, правда, девочка? Но этот камень всегда был слишком тяжел… слишком тяжел для кого угодно — нежно сказал он.　

Джубал бережно коснулся рукой согнутой фигуры, повернулся и вышел.　

Такси вело себя точно так, как, по мнению Джубала, должна была себя вести машина — барахлило и явно требовало ремонта. Джубал вышел в Нью-Йорке, дальше чем когда-либо от своей цели. Он выяснил, что быстрее окажется на месте, если полетит обычным, а не чартерным рейсом. Он прибыл на несколько часов позже, чем рассчитывал, проведя время в битком набитых незнакомыми людьми помещениях, уставившись на экран стерео.　

Он смотрел выступление Верховного Епископа Шорта, объявляющего святую войну антихристу, то есть Майку и видел много кадров полностью разрушенного здания — Джубал не мог понять, как кто-нибудь мог выбраться оттуда живым. Огастес Гривс с тревогой комментировал случившееся… но указал, что в каждой соседской ссоре один из соседей дает повод для нее. По его, достаточно туманному, заключению виноват был так называемый Человеке Марса.　

Наконец, Джубал очутился на поле муниципального аэродрома, изнемогая от жары в зимней одежде. Он заметил, что пальмы все еще напоминали низкосортные метелочки из перьев для сметания пыли, мрачно рассматривал находящееся за ними море, и думал, какая это грязная, колышущаяся лужа, загаженная кожурой от апельсинов и человеческими экскрементами. Он ломал голову, что ему делать.　

К нему подошел человек в форменной фуражке:

— Такси, сэр?　

— Э, да.

Он мог поехать в отель, собрать пресс-конференцию и, таким образом, сообщить о своем местонахождении.　

— Сюда, сэр.

Таксист подвел его к потрепанной желтой машине. Когда чемодан вслед за Джубалом оказался в такси, водитель тихо сказал:

— Я предлагаю тебе воду.　

— А? Никогда не испытывай жажды.

— Ты — Бог.

Водитель закрыл дверь и сел на свое место.　

Они сели на маленькой служебной посадочной площадке, рассчитанной на четыре машины, находящейся на крыше одного из крыльев большого прибрежного отеля. Большая посадочная площадка находилась на другом крыле. Водитель поставил машину на автоматическое управление, она взлетела и направилась в ангар. Он взял чемодан Джубала и повел его внутрь.　

— Ты не смог бы пройти через вестибюль — объяснил таксист — в холле на этом этаже полно кобр. Если захочешь спуститься на улицу, не забудь попросить кого-нибудь проводить тебя. Меня или еще кого-то — меня зовут Тим.　

— Джубал Харшоу.　

— Я знаю, брат Джубал. Сюда. Осторожно.

Они вошли в роскошные апартаменты и прошли в спальню, находящуюся рядом с ванной.

— Это твой номер — сказал Тим, поставил его чемодан и ушел. На столе Джубал нашел воду, стаканы, лед и бренди — его любимый сорт. Он приготовил себе выпить, отпил глоток, вздохнул и снял зимнюю куртку.　

Вошла женщина с подносом сандвичей. Ее одежду Джубал принял за форму горничной отеля, поскольку она не была похожа на бюстгальтер и шорты, саронг или что-то подобное, больше выставляющее, чем скрывающее, что было характерным для подобного курорта. Она улыбнулась ему и сказала:

— Пей вволю и никогда не испытывай жажды, брат наш — поставила поднос, вошла в ванную и открыла воду, подготавливая для него ванну. Потом проверила всели в порядке в ванной и спальне — Тебе ничего не нужно, Джубал?　

— Мне? О, нет, все великолепно. А Бэн Кэкстон здесь?　

— Да. Он сказал, что ты сначала захочешь принять ванну и устроиться. Если тебе что-нибудь понадобится, сразу скажи. Попроси кого угодно. Или спроси меня. Я — Патти.　

— А! Жизнь Архангела Фостера.　

Она улыбнулась, на ее щеках появились ямочки, и она вдруг стала много моложе тридцати, которые ей сначала давал Джубал.　

— Да.　

— Мне бы очень хотелось посмотреть их. Меня интересует религиозное искусство.　

— Сейчас? Нет, я грок ты хочешь принять ванну. Если только тебе не нужно помочь?