Роберт Хайнлайн - Чужой в чужой земле

— А? Нет.　

— Я и сам этого не знал. Майк грок и послал меня на рентген и так далее, чтобы я был уверен. Потом мы начали над ним работать. Исцеление через «веру» в «чудо». В клинике это называли «спонтанной ремиссией», что как я грок означает «Со мной все стало в порядке».　

Джубал утвердительно кивнул.　

— Профессиональная пустая болтовня. Иногда рак исчезает, а мы понятия не имеем почему.　

— Ну, почему он исчез у меня, я знаю. К тому времени я только начинал контролировать свое тело. С помощью Майка я исправил повреждение. Сейчас я могу это сделать без помощи. Хочешь почувствовать, как останавливается сердце?　

— Спасибо, я уже наблюдал за этим у Майка. Мой уважаемый коллега, Ворчун Нельсон не был бы здесь, если бы то, о чем ты говоришь, было «исцелением через веру». Это сознательный контроль я грок.　

— Извини. Мы все об этом знаем.　

— М-м-м… я не могу назвать Майка лжецом, потому что он им никогда не был. Но в том, что касается меня, у парня явное предубеждение.　

Сэм отрицательно покачал головой.　

— Я весь обед говорю с тобой. Я хотел убедиться сам, несмотря на то, что говорил Майк. Ты грок. Хотел бы я знать, чтобы в тебе открылось, если бы ты побеспокоился выучить язык'?　

— Ничего. Я — старый человек, и от меня будет немного толку.　

— Я остаюсь при своем мнении. Всем другим Первозванным пришлось как следует попотеть над языком, чтобы добиться настоящего прогресса. Даже те трое, которых ты держал при себе, прошли основательную подготовку. В тех нескольких случаях, когда они были с нами, их большую часть времени держали в трансе. Всех, кроме тебя… ты в этом не нуждаешься, если только ты не хочешь вытирать спагетти с лица без помощи полотенца, что я грок тебя не интересует.　

— Только понаблюдать за этим.　

Большинство людей, без всяких формальностей, вставало из-за стола, когда хотело. Рут подошла и остановилась рядом с ними.　

— Вы здесь собираетесь сидеть всю ночь? Или нам убрать вас вместе с тарелками?　

— Жена держит меня под башмаком. Идем, Джубал.　

Сэм остановился и поцеловал жену.　

Они зашли в комнату со стереовизором.　

— Что нового? — спросил Сэм.　

— Окружной прокурор — ответил ему кто-то — ораторствует, что мы приложили руки к сегодняшним неприятностям… не признаваясь, что он понятия не имеет, как это было сделано.　

— Бедный малый. Он укусил деревянную ногу и у него разболелись зубы — Они нашли более спокойную комнату — Как я говорил, этих неприятностей можно было ожидать — сказал Сэм — И будет еще хуже, прежде чем мы сможем настолько контролировать общественное мнение, чтобы нас терпели. Но Майк не торопится. Мы закроем Церковь Всех Миров — она уже закрыта. Ну что ж, переедем в другое место и откроем Конгрегацию Единой веры. Нас опять вышвырнут. Тогда в другом месте мы откроемся, как Храм Великой Пирамиды, и к нам хлынет толпа толстых, глупых женщин. Некоторые из них, в итоге, перестанут быть и толстыми, и глупыми. Когда Медицинская Ассоциация, местный суд, газеты и политики начнут кусать нас за пятки — что ж, мы откроем Братство Баптизма где-нибудь еще. И с каждой церковью мы будем наращивать ядро принявших дисциплину, которым невозможно повредить. Майк начинал меньше двух лет назад и ему помогали только три не обученные жрицы. Сейчас у нас большое сплоченное Гнездо… плюс далеко продвинувшиеся вперед пилигримы, с которыми мы можем связаться позже. И однажды мы станем слишком сильны, чтобы подвергаться гонениям.　

— Верно — согласился Джубал — Иисус наделал довольно много шуму всего с двенадцатью учениками.　

Сэм счастливо улыбнулся.　

— Еврейский парень. Благодарю за то, что ты упомянул Его… Он — самая большая удача моего племени — и мы все это знаем, хотя многие из нас не говорят о Нем. Он был еврейским парнем, делавшим добро и я горжусь Им. Пожалуйста заметь, Иисус не пытался все сделать к среде. Он основал крепкую организацию и позволил ей расти. Майк тоже терпелив. Терпение составляет столь большую часть дисциплины, что перестает быть терпением; это уже машинально. Никогда никакого беспокойства.　

Разумная позиция в любое время.　Не позиция. Действие дисциплины. Джубал? Я грок ты устал. Хочешь, твоя усталость исчезнет? Или лучше пойдешь спать? Если не пойдешь, наши братья могут всю ночь проговорить с тобой. Мы спим очень мало, ты же знаешь.　

Джубал зевнул.　

Я выбираю хорошую, горячую ванну и восемь часов сна.　

Я побеседую с нашими братьями завтра и в другие дни.　

— И во многие другие дни — согласился Сэм.　

Джубал нашел свою комнату и там немедленно появилась Патти. Она приготовила ему ванну и постель (не прикасаясь к ней), поставила поднос с напитками рядом с его постелью, приготовила ему выпить и поставила стакан на полочку у ванны. Джубал не торопился отсылать се; она пришла показать все свои картины. Он достаточно знал о синдроме, который мог привести к полной татуировке, чтобы быть уверенным: если он не попросит посмотреть их — она обидится.　

Да он и не чувствовал беспокойства, которое испытывал при подобных обстоятельствах Бэн. Он разделся, и с какой-то противоречивой гордостью обнаружил, что ему это безразлично, хотя прошло много лет с тех пор, как он позволял кому-то видеть себя обнаженным. Патти, казалось, вообще не обратила на это внимания; она лишь убедилась, что вода в ванне в самый раз, прежде чем позволить ему влезть туда.　

Она осталась в ванной и объяснила ему значение каждой картины и в какой последовательности их рассматривать.　

На Джубала они произвели должное впечатление и он не скупился на комплименты, оставаясь в то же время совершенно беспристрастным художественным критиком. Самое чертовски виртуозное владение иглой, которое он когда-либо видел, решил Джубал. Они делали его японскую подругу похожей на дешевый коврик рядом с роскошным персидским ковром.　

— Они немного меняются — сообщила ему Патти — Взять хотя бы сцену святого рождения вот здесь — задняя стена становится кривой… и кровать стала похожа на операционный стол. Но Джордж не возражает, я уверена. Игла не прикасалась ко мне с тех пор, как он ушел в Небо… и если происходят чудесные изменения, я уверена, что он приложил к ним руку.　

Джубал решил, что Патти чокнутая, но славная… он предпочитал людей, которые были немного чокнутыми; «соль земли» ему надоела. Но не слишком чокнутых, поправил себя он. Нс подходя к ним, Патти подняла его снятые вещи и они полетели в шкаф. Чтобы там ни было, мальчик, видимо, мог обучить выгодам дисциплины кого угодно. И Патти, вероятно, явное доказательство, что для этого совсем не обязательно быть нормальным.　

Он почувствовал, когда она была готова уйти и, попросив ее поцеловать своих крестниц — он забыл к ним зайти — дал ей понять, что пора уходить.