Роберт Хайнлайн - Чужой в чужой земле

— Что? Не говори ерунды — раздраженная гримаса вдруг сменилась усмешкой — Ты же видел по стерео медсестру рядом с ним.

— О, да, конечно — Кэкстон замолк.

Никто из троих ни слова не сказал о происшедшем, пока они не поднялись в воздух. Только теперь Фрисби заметил:

— Бэн, я не думаю, чтобы Генеральный Секретарь подал на вас в суд. И все же, если у вас есть источник этих слухов, лучше воспользоваться присутствием Беспристрастного Свидетеля.

— Забудьте об этом, Марк. Он не будет судиться — Бэн уставился в пол — откуда мы можем знать, что это был Человек с Марса?

— А? Выбросьте это из головы, Бэн.

— Как это можно узнать? Мы видели человека более или менее подходящего возраста в больничной постели. Мы слышали Берквиста… а Берквист начал свою политическую деятельность, сочиняя всевозможные опровержения. Мы видели никому незнакомого человека, претендовавшего на звание психиатра… А когда я попытался выяснить, где он обучался, меня ловко оборвали. Мистер Кавендиш, вы видели что-нибудь, уверившее вас, что этот тип — Человек с Марса?

— В мои задачи не входит высказывать мнение — медленно и с достоинством произнес Кавендиш — Я смотрю, я слушаю — вот и все.

— Простите.

— Вы удовлетворены моими профессиональными способностями?

— А? Да, конечно. Спасибо, мистер Кавендиш.

— Спасибо вам, сэр. Очень интересное дело. Старый джентльмен снял белый плащ, отделяющий его от прочих смертных. Он расслабился, и черты его лица стали мягче.

— Если бы я смог привести кого-нибудь из экипажа «Победителя» — никак не мог успокоиться Кэкстон — я бы размотал это дело.

— Должен признаться — заметил Кавендиш — что я был удивлен одной вещью, о которой вы ничего не говорили.

— Да? Что же я упустил?

— Мозоли.

— Мозоли?

— Конечно. Вею жизнь человека можно прочитать по его мозолям. Я однажды написал по этому поводу монографию в «Журнал для Свидетелей». Этот молодой человек с Марса, поскольку он никогда не носил нашу обувь и вырос при тяготении в одну треть земного — мог бы продемонстрировать нам мозоли, не соответствующие условиям, в которых он жил.

— Проклятье! Мистер Кавендиш, почему вы не предупредили нас?

— Сэр! — старый джентльмен выпрямился, ноздри его затрепетали — Я Беспристрастный Свидетель, сэр! Лицо незаинтересованное.

— Простите — Кэкстон наморщил лоб — Давайте вернемся. Мы взглянем на его ноги, либо я разнесу эту чертову больницу!

— Вы должны найти себе другого Свидетеля по причине моего неосмотрительного вмешательства.

— М-м… пожалуй — протянул Бэн,

— Успокойтесь — посоветовал Фрисби — Вы копнули достаточно глубоко. Лично я убежден, что это был Человек с Марса.

Кэкстон развез их по домам и приказал такси зависнуть в воздухе. Ему многое надо было обдумать. Он пришел один раз с адвокатом и Беспристрастным Свидетелем… Требовать разговора с Человеком с Марса второй раз за одно и тоже утро было бессмысленно и наверняка повлекло бы за собой отказ. Но если он повернет назад, с работой на «Пост» ничего не выйдет. Он должен пробиться.

Но как? Что ж, он знал, где находится предполагаемый Человек с Марса. Проникнуть туда под видом электрика? Слишком примитивно — он не сможет пройти дальше «доктора Тэннера». Действительно ли Тэннер доктор? Медики обычно сторонятся всякой деятельности, противоречащей их кодексу. Взять корабельного врача Нельсона — он умыл руки только из-за того…

Стоп! Доктор Нельсон может сказать, был ли этот парень Человеком с Марса, не разглядывая его мозоли.

Кэкстон попытался связаться с Нельсоном через свой офис, поскольку не знал его адреса. Помощник Бэна, Осберт Килгэллен, тоже не знал его, но картотека «Поста» на известных людей отослала их в Нью-Мэйфлауэр. Через несколько минут Кэкстон уже разговаривал с Нельсоном.

Доктор Нельсон не смотрел эту передачу. Да, он слышал о ней. Нет, у него нет никакого повода думать, будто это была подставка. Знает ли доктор Нельсон о том, что была попытка заставить Смита отказаться от своих прав, вытекающих из решения Ларкина? Нет, и ему не интересно, так ли это на самом деле. Просто нелепо говорить о том, что кто-то «владеет» Марсом — Марс принадлежит марсианам. Вот как? Тогда давайте предположим — чисто теоретически, доктор — что кто-то попытается…

Доктор Нельсон выключил видео. Когда Кэкстон попытался дозвониться до него снова, механический голос объявил:

— Абонент временно отсутствует. Если вы хотите что-либо передать…

Кэкстон выпалил не очень умное предположение относительно происхождения доктора Нельсона и отключился. То, что он сделал потом, было не умнее: он позвонил в Правительственный Дворец и потребовал разговора с Генеральным Секретарем.

За годы репортерской работы, шныряя тут и там, Бэн пришел к одному выводу: очень часто тайну можно раскрыть, если заявиться наверх и сделать свое пребывание там невыносимым для окружающих. Он, конечно, знал, что крутить тигру хвост довольно опасно, он понимал психопатологию высшей власти куда более полно, чем Джил Бордмэн, и тем не менее вел себя так, словно имел дело с совершенно иными силами — добрыми и миролюбивыми.

Он забыл простую вещь: не стоило так открыто, из такси, звонить во Дворец.

Кэкстон переговорил с пол дюжиной различных мелких чиновников и делался агрессивнее с каждым разговором. Он был так поглощен этим делом, что не заметил, как такси перестало неподвижно висеть в воздухе.

А когда он это заметил, было уже слишком поздно: такси отказывалось выполнять приказы. Бэн с горечью осознавал, что позволил себе попасться в ловушку, которой избежал бы любой уличный хулиган: его разговор был перехвачен, такси запеленговано, и его киберпилот теперь подчинялся приказам, передаваемым на частоте полиции. Он был похищен — аккуратно, без шума, без крика.

Он попытался связаться с адвокатом.

Он все еще пытался это сделать, когда такси опустилось в каком-то дворе, и стены начисто отсекли сигнал. Он попытался выкарабкаться, обнаружил, что дверца не поддается, и был страшно удивлен тем, что быстро теряет сознание…

Джил уверяла себя, что Бэн, по видимому, напал на какой-то другой след и позабыл ей дать знать об этом. Но в это не верилось. Бэн был обязан своим успехом тому, что всегда помнил обо всех днях рождения, и скорее бы позволил себе не заплатить карточный долг, чем забыть о приглашении на чаепитие. Куда бы он не отправился, как бы ни был занят, он мог — он должен был! — потратить две минуты на то, чтобы дать о себе знать.

Он должен был сказать хоть слово! В обед Джил позвонила в его офис и переговорила с Осбертом Килгэлленом. Он сказал, что Бэн не оставил для нее никакого сообщения, и что ничего не произошло со времени ее предыдущего звонка.