Роберт Хайнлайн - Чужой в чужой земле

— Он не говорил, когда вернется?

— Нет, но у нас всегда есть свободная колонка на тот случай, если что прояснится.

— Так… А откуда он звонил вам? Или я суюсь не в свое дело?

— Вовсе нет, мисс Бордмэн. Он не звонил. Это была открытка. Отправленная из «Комнат Паоли» в Филадельфии.

Джил пришлось довольствоваться этим. Она отправилась в буфет медсестер, взяла обед, села за столик и уставилась в тарелку. Это не тот случай, твердила она себе, про который говорил Бэн. Пока нельзя сказать, что что-то пошло не так, или что она влюбилась в подлеца…

— Эй, Бордмэн! Не спи!

Джил подняла голову и увидела Молли Уилрайт, заведующую их крыла по диетпитанию.

— Извини, задумалась.

— Я спросила: с каких это пор в вашем крыле держат в люксах тех, кто не может платить за лечение?

— У нас таких нет.

— А что, К-12 не на вашем этаже?

— К-12? Там лежит богатая старуха — такая богатая, что способна заплатить доктору, чтобы тот следил за ее дыханием.

— Гм! Она, должно быть, разбогатела неожиданно и вдруг? Последние полтора года она лежала в бесплатном отделении гериатрии.

— Да нет, ты ошибаешься.

— Только не я. У себя на кухне я не делаю ошибок. У нее довольно сложный рацион: очень жирная диета и длинный перечень противопоказаний плюс лекарства, о которых она не знает. Поверь, дорогая, рацион больного может быть так же индивидуален, как отпечатки пальцев — мисс Уилрайт поднялась — Ну, я побежала, птенчик.

— О чем это болтала Молли? — поинтересовалась сестра за соседним столом.

— Да так. Она ошиблась.

Джил подумалось, что она может найти Человека с Марса, проверив диетические кухни. Но она тут же выбросила эту мысль из головы: потребовалось бы несколько дней, чтобы обойти их все. В давние времена, когда еще случались войны, Бетседа была морским госпиталем, огромным уже тогда. Госпиталь впоследствии был передан обществу «Богатство, Воспитание и Благополучие» и расширился еще больше. Сейчас он принадлежал Федерации и был небольшим городком.

Однако, в случае с миссис Бенкерстон было что-то странное. Бетседа принимала всех больных: частных, бесплатных и правительственных. Этаж, на котором работала Джил, предназначался, в основном, для правительственных больных, и в его палаты помещали сенаторов и прочих высокопоставленных чиновников. Помещение сюда частного лица было нетипичным.

Миссис Бенкерстон могла быть переведена сюда в том случае, если та часть Центра, которая предназначалась для платных больных, была переполнена. Да, скорее всего, так и было.

После обеда Джил совсем закрутилась с вновь прибывшими пациентами и ей было не до размышлений. Скоро ей понадобилась энергетическая кровать. Обычно в таком случае она звонила на склад. Но склад располагался в подвале, в четверти мили от их крыла, а кровать нужна была немедленно. Джил вспомнила, что видела одну в смежной с К-12 комнате. Она еще велела этим морякам не сидеть на ней. Наверное, ее вытащили туда, когда устанавливали гидравлическую кровать.

Может быть, она еще там. Энергетическая кровать нужна была срочно.

Смежная комната оказалась запертой, и Джил обнаружила — универсальный ключ не подходит. Она подумала, что надо не позабыть сказать об этом ремонтникам, и вошла в К-12, намереваясь узнать о кровати у лечащего врача миссис Бенкерстон.

Врач был тот самый, которого она видела тут раньше — доктор Браги. Он не был ни интерном, ни врачом, живущим при больнице. Доктор Гарнер, как он сказал, пригласил его на время присмотреть за этой женщиной. Браш поднял голову на звук отворяемой двери.

— Мисс Бордмэн! Вы-то мне и нужны!

— Почему же вы не позвонили? Как ваша больная?

— С ней все в порядке — ответил врач, взглянув в глазок — а вот со мной — нет.

— Что-нибудь серьезное?

— Нет, что вы. Это займет минут пять, не больше. Можете вы пожертвовать мне это время? И держать ваш ротик на замке?

— Думаю, что смогу. Если позволите, я воспользуюсь вашим телефоном — скажу своей помощнице, где я.

— Нет! — возразил Браш — Просто заприте за мной дверь и не открывайте, пока я не постучу в нее на мотив «Мы все умеем — стрижем и бреем».

— Хорошо, сэр — произнесла Джил с сомнением в голосе — Вашей больной что-нибудь нужно? Что я могу сделать для нее?

— Нет-нет. Просто посидите и понаблюдайте за ней на экране. Не беспокойте ее.

— А если что-нибудь случится, где вы будете? В комнате отдыха персонала?

— Я буду в мужском туалете. И больше, пожалуйста, ни слова. Это крайне срочно!

Он вышел, и Джил заперла за ним дверь. Потом взглянула в глазок и посмотрела на приборы. Женщина спала, и дисплей показывали наполненный пульс и ровное дыхание. Джил удивилась постоянному врачебному наблюдению. Больная вовсе не собиралась помирать с минуты на минуту.

Потом она решила посмотреть, нет ли в дальней комнате нужной ей кровати. Хотя это и противоречило указаниям доктора Брата, она была уверена, что не побеспокоит больную. Уж она-то знала, как пройти по палате, не разбудив пациента! И, кроме того, она душным давно поняла, что не следует так уж беспрекословно слушаться докторов. Джил открыла дверь и тихонечко вошла.

Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что миссис Бенкерстон забылась в типично старческом сне. Ступая совершенно бесшумно, Джил подошла к смежной комнате. Дверь была заперта, но универсальный ключ легко открыл ее.

Она увидела, что энергетическая кровать стоит на месте. А потом заметила, что палата занята: в кресле, держа на коленях книгу с картинками, сидел Человек с Марса.

Смит поднял глаза и подарил ей лучезарную улыбку обрадованного ребенка.

У Джил закружилась голова. Валентин Майкл Смит — здесь? Этого не могло быть. Его перевели отсюда: она сама видела запись в журнале.

Непонятные события вдруг обрели смысл. Ложный Человек с Марса в стереопрограмме… Старуха, стоящая одной ногой в могиле, прикрывающая тот факт, что в палате есть еще один пациент… Дверь, к которой не подошел универсальный ключ… Мучивший ее ночью кошмар о выезжающем из ворот Бетесды «мясном фургоне» с путевым листом, в котором значилось не два трупа, а один…

Лишь только все это пронеслось в ее голове, она почувствовала страх — страх наказания за проникновение в эту тайну.

Смит неуклюже встал, и радостно воскликнул:

— Брат по воде!

— Здравствуйте… Э… Ну как вы?

— Мне хорошо. Я рад — он добавил еще на странном каркающем языке, запнулся, помнив, что она не понимает его, и, тщательно подбирая, сказал — Ты здесь, мой брат. Тебя не было. Теперь ты здесь, Я пью за тебя.

Джил вдруг остро ощутила два чувства, раздирающие ее душу: одно, от которого таяло ее сердце, и другое — леденящую боязнь быть схваченной. Смит ничего не заметил.