Роберт Хайнлайн - Чужой в чужой земле

Его превосходительство, почтеннейший Джозеф Э. Дуглас, Генеральный Секретарь Мировой Федерации Трех Государств, ковырялся в завтраке и удивлялся, почему он не может попросить себе чашку кофе посолидней. Текст утренней газеты, готовящийся ночной сменой ребят из Службы Информации, проплывал перед его глазами по экрану сканера, снабженного обратной связью, с оптимальной скоростью. Слова приходили в движение, стоило ему посмотреть в эту сторону. Туда он и смотрел сейчас — просто для того, чтобы избежать взгляда повелительницы, сидящей напротив. Миссис Дуглас не читала газет, у нее существовали другие способы быть в курсе событий.

— Джозеф…

Он поднял глаза. Текст на экране замер.

— Да, дорогая?

— Тебя что-то гложет.

— А? С чего ты решила, дорогая?

— Джозеф! Я нянчусь с тобой и штопаю твои носки и оберегаю от забот вот уже тридцать пять лет… Я знаю, когда тебя что-нибудь гложет!

— Черт бы ее побрал! — выругался он про себя. Ведь действительно знает. Он глядел на нее и удивлялся тому, что позволил ей когда-то запутать и подписать бессрочный контракт. В добрые старые времена она была его секретаршей, а он был законодателем штата. Их первым контрактом было соглашение о сожительстве сроком на девяносто дней — просто для того, чтобы меньше платить за отель и экономить тем самым фонды компании. Оба согласились, что это делается просто ради выгоды, а сожительство будет означать не более, чем проживание под одной крышей. И даже тогда она не штопала ему носки!

Он постарался припомнить, отчего это вдруг вес пошло по другому? Биография миссис Дуглас «Тень величия: История одной женщины» утверждала, будто он сделал предложение во время подсчета голосов на его первых выборах и его объяснение было так романтично, что за ним не могло последовать ничего, кроме свадьбы и жизни вместе до гробовой доски.

Ладно, нет смысла спорить с официальной версией.

— Джозеф! Ответь мне!

— А? Да ничего, дорогая. Я провел бессонную ночь.

— Я знаю. Когда тебя будят среди ночи, разве я не знаю этого?

Он машинально отметил, что ее апартаменты располагаются в пятидесяти ярдах от него.　

— Откуда ты знаешь.　

— Откуда? Женская интуиция. Так что за новости принес тебе Брэдли?　

— Будь милосердна, дорогая. Я должен покончить с новостями до сбора Совета.　

— Джозеф Эдгертон Дуглас, не пытайтесь водить меня за нос!

Он вздохнул.

— Мы потеряли след этого убогого Смита.　

— Смита? Ты говоришь о Человеке с Марса? Что ты хочешь сказать этим: Потеряли след? Смехотворно!　

— Как ты можешь догадаться, дорогая, он исчез. Пропал вчера из больничной палаты.　

— Абсурд! Как он смог? 　

— Скорее всего, переодевшись санитаром. 　

— Но… Ладно. Он пропал — это главное. У тебя есть какой-нибудь паршивенький планчик как найти его?

— Ну, у нас ведь есть для этого люди. Проверенные люди. Берквист…　

— У него на плечах кочан капусты! Ты можешь приказать любому полицейскому — от офицера Службы Безопасности до последнего патрульного, и ты посылаешь Берквиста!　

— Но, дорогая, ты не понимаешь ситуации. Мы не можем этого сделать! Официально он не исчезал.

— Знаешь, есть ведь… Ну, тот, другой… Э… Официальный Человек с Марса…　О! — она побарабанила пальцами по столу — Говорила же я тебе, когда ты перекупил его…　

— Когда я перекупил его?

— Не перебивай… Что человек, берущий деньги из двух мест, способен брать их и из третьего — она задумалась — Джозеф, за всем этим стоит Восточная Коалиция. Теперь жди вотума недоверия в Ассамблее.

— Что? Не вижу причин для этого. Никто ничего не знает.　

— Господи! Все все узнают: уж Восточная Коалиция позаботится. Теперь помолчи и дай мне подумать.　

Дуглас замолк. Он прочел, что Окружной Совет Лос-Анджелеса направил петицию Франции, прося помощи в борьбе против смога на основании того, что Министерство Здравоохранения не смогло справиться с этой проблемой… Эту кость им, пожалуй, стоило бросить, поскольку для Чарли настали тяжелые времена: Близилось переизбрание и фостериты носились со своим собственным кандидатом. Акции «Лунных предприятий» поднялись на два пункта.

— Джозеф!

— Да, дорогая?　

— Наш Человек с Марса — единственный. Тот, с которым вылезет Восточная Коалиция, подставной. Вот как все должно быть!　

— Но, дорогая, это же не сможет продолжаться вечно!

— Что ты хочешь сказать?

— Это должно продолжаться сколько угодно!　

— Но не сможет… Ученые заметят подставку. Мне и так дьявольски трудно не подпускать их к нему.　

— Ученые?

— Они могут, ты же знаешь.　

— Я в этом не разбираюсь. Ученые, как же! Тоже мне, работа! Наполовину догадки, наполовину какие-то суеверия! Их нужно запереть. Их нужно запретить законом. Джозеф, я постоянно твержу тебе, что единственная настоящая наука — это астрология!　

— Ну, не знаю, дорогая. Я не хочу говорить о ней ничего плохого…　

— Еще чего не хватало! После всего, что она сделала для тебя!　

— Но знаешь, эти профессора ужасно умные. Один говорил мне о звезде, которая весит в шесть тысяч раз больше свинца. Или в шестьдесят тысяч? Дай вспомнить…　

— Боже! Ну откуда им знать подобные вещи? Спокойно, Джозеф. Мы все отрицаем. Их Человек с Марса — ненастоящий. Одновременно мы используем все силы специальных служб и схватим его, если получится, раньше, чем Восточная Коалиция начнет решительные меры и этот тип получит пулю при попытке к бегству, что ж, ему же хуже. Он и так все время только мешал.　

— Агнес! Ты понимаешь, что ты предлагаешь?

— Я ничего не предлагаю. Несчастные случаи происходят каждый день — это должно быть ясно любому. Подумай о наибольшем благе для большинства, как ты сам все время говоришь!　

— Я не хочу, чтобы с парнем плохо обошлись!　

— А кто говорит о плохом обхождении? Ты должен сделать твердый и уверенный шаг — это твой долг, Джозеф. История тебя оправдает. Что важнее — не сворачивать со своего пути во имя пяти миллиардов человек или сентиментально сюсюкать из-за одного человека, который неизвестно еще является ли гражданином Федерации?　

Дуглас не ответил. Миссис Дуглас поднялась.

— Ну как хочешь. Я не могу терять время на разговоры о том, что ты не в силах постичь. Я скажу мадам Везант, чтобы она составила новый гороскоп. Я не стану тратить свои лучшие годы на то, чтобы смотреть, как ты барахтаешься в грязи из-за — собственной бесхребетности. Сотри яйцо с подбородка — и она вышла.　

Глава планеты выпил еще две чашечки кофе, прежде чем почувствовал, что в состоянии идти в Палату Совета. Бедная Агнес! Он был для нее сплошным разочарованием…　

И без сомнения, перемена образа жизни тоже ни к чему бы не привела. Она, по крайней мере, была верна ему. А недостатки есть у всех… Он, наверное, так же портил ей настроение, как и она ему… Ладно, все равно без толку рассуждать об этом!