Роберт Хайнлайн - Чужой в чужой земле

Джубал моргнул.　

— Сюда!　

Появилась мокрая Анна.　

— Напомни мне — велел Джубал — написать статью о пристрастии к чтению новостей. Суть ее в том, что большинство неврозов происходит от нездоровой привычки погружаться в несчастья пяти миллиардов совершенно чужих людей. Заголовок: «Бесконечные сплетни»… Нет, лучше так: «Сплетни без намордников». 　

— Босс, у вас нездоровое воображение.　

— Это не у меня. Это у всех остальных. Напомни на той неделе, чтобы я ее написал. А теперь — сгинь! Я занят — он повернулся к Джил — Так вот… Она услышала имя Бэна и это повергло сев трепет, ведь она говорила с одним из своих героев! Однако, к ее досаде, он заплатил за звук, а не за изображение. Но она запомнила… И запомнила, что услуга была оплачена наличными из будки автомата в Вашингтоне.　

— В Вашингтоне? — повторила Джил — Зачем ему понадобилось звонить…　

— Ну, правильно! — раздраженно согласился Джубал — Раз он был в будке автомата в Вашингтоне, связаться со своим помощником по видео было гораздо быстрее, проще и дешевле, чем передавать в Филадельфию текст для того, чтобы его послали назад в Вашингтон за сотни миль. Объяснение может быть только одно: все это сделано с целью замести следы. Бэну так же нравится заметать следы, как невесте целоваться. Он не был бы лучшим специалистом в своем деле, если бы всегда держал карты открытыми. Он же райнчел.

— Бэн не райнчел. Он — липмэн!　

— Извини, в этой области я профан. Возможно, он знает, что за его видео следят, а за принтером — нет. Или подозревает, что следят и за тем, и за другим, и сделал этот крут, чтобы показать, что он уехал и вернется не скоро — Джубал нахмурился — В таком случае мы не доставим ему радости, если разыщем его. Мы можем подвергнуть его опасности.　

— Джубал, нет!　

Джубал, да — ответил он устало — Этот парень катается на коньках у края полыньи. Благодаря этому он и достиг своей известности. Но, Джил, Бэн никогда не ввязывался в более опасное предприятие. Если он исчез по своей воле… Захочешь ли ты привлекать внимание к этому факту? Килгэллен отлично прикрывает его, колонка выходит каждый день — я специально интересовался.　

— Он сделал материал заранее!　

— Конечно. Или же его делает Килгэллен. В любом случае, официально Бэн Кэкстон находится на своем месте. Возможно, он так и планировал, дорогая моя, потому что был в такой опасности, что не рискнул входить в контакт ни с кем, даже с тобой.　

Джил спрятала лицо в ладонях.　

— Джубал! Я не знаю, что делать!　

— Выбрось из головы — посоветовал он грубовато — Худшее, что что ждет — это смерть… А она ждет нас всех через несколько дней, месяцев или лет. Поговори с Майком. «Разделение» пугает его гораздо меньше, чем нагоняй. Знаешь, если я скажу Майку, что мы собираемся зажарить его на вертеле, он только поблагодарит меня, полный признательности.　

— Знаю — тихо согласилась Джил — Но у него другая философская позиция.　

— У меня тоже — бодро объявил Харшоу — Но я начинаю ее понимать. Знаешь, в нем есть нечто притягательное для человека моего возраста. Способность радоваться неизбежному… что ж, я проповедовал это всю жизнь. Но этот ребенок, совсем недавно получивший право голоса, настолько простодушный, что способен идти навстречу мчащейся машине, убедил меня в том, что я едва достиг детсада. Джил, ты спросила, приветят ли здесь Майка. Детка моя, да я хочу, чтобы этот парень оставался у меня до тех пор, пока я не пойму всего, что знает он и не знаю я! Эта штука с «разделением»… Это не фрейдистское «желание смерти»… Ничего похожего на «даже самая усталая река»… Это больше походит на Стивенсона: «Радостно жил я, умру без печали и мир оставляю по воле своей!" [9] «Реквием» . Я считал, будто Стивенсон напускает на себя веселье или испытывает эйфорию чахотки, но Майк почти заставил меня поверить, что он знал, о чем говорил.　

— Не знаю — тупо отозвалась Джил — Я беспокоюсь за Бэна.　

— Я тоже — согласился Джубал — Джил, я не думаю, что Бэн прячется.　

— Но вы сказали…　

— Прошу прощения. Мои сыщики не ограничились офисом Бэна и Филадельфией. В четверг утром Бэн позвонил в медицинский центр Бетесда. С ним был адвокат и Беспристрастный Свидетель — Джеймс Оливер Кавендиш… Понятно, зачем?　

— Боюсь, что нет.　

— Ладно. То, что Бэн взял Кавендиша, показывает серьезность его намерений. Из пушки по воробьям не стреляют. Он взял их, чтобы встретиться с Человеком с Марса…　

Джил справилась с комком в горле и выдохнула:　

— Это невозможно!　

— Джил, ты споришь с Беспристрастным Свидетелем и не просто Беспристрастным Свидетелем — если Кавендиш говорит, то это неколебимая истина.　

— Да будь он двенадцатью апостолами! Он не был на моем этаже в то утро!　

— Ты не слушаешь. Я не говорил, что они встретились с Майком… Я сказал — они встретились с «Человеком с Марса»… Видимо, подставкой — тем парнем из стерео.　

— О, конечно. И Бэн уличил их!　

Во взгляде Джубала промелькнуло сожаление.　

— Девочка, никого он не уличил. Даже Кавендиш не смог… Так он, по крайней мере, говорит. Ты знаешь, как ведут себя Свидетели.　

— Ну… Нет, не знаю. Я никогда с ними не сталкивалась.　

— Вот как? Анна!　

Анна стояла на доске трамплина. Она повернула голову. Джубал крикнул:　

— Тот дом на холме — ты видишь, в какой цвет он выкрашен?　

Анна взглянула и ответила:　

— С этой стороны он белый.　

Джубал повернулся к Джил.　

— Видишь? Анне и в голову не пришло, что другие стены тоже должны быть белыми. Вся королевская рать не в силах заставить ее чего-нибудь предположить, если только она не обойдет вокруг и не убедится лично… Да и то она не будет уверена, что он остался белым после ее ухода.　

— Анна — Беспристрастный Свидетель?　

— Универсальный бессрочный патент, дающий право свидетельствовать перед Верховным Судом. Спроси ее при случае, почему она оставила практику. Но не думай, что в тот день тебе удастся сделать что-нибудь еще. Она будет излагать тебе правду, и ничего, кроме правды, а это требует времени… Вернемся, однако, к мистеру Кавендишу… Бэн нанял его для открытого свидетельства без каких бы то ни было тайн. Поэтому, если Кавендиша спрашивают об этом деле, он отвечает, вгоняя в тоску подробностями. Интересно то, чего он не говорит. Он ни разу не заявил, что человек, которого они видели, не был Человеком с Марса… Но ни единым словечком не обмолвился и о том, что тот, кого им показывали, действительно Человек с Марса. Если бы ты знала Кавендиша, это бы кое о чем тебе сказало. Если бы Кавендиш видел Майка, он говорил бы с такой определенностью, что и ты и я убедились бы, что он действительно видел Майка. Например, Кавендиш сказал о форме ушей увиденного им человека. У Майка она совершенно другая — что и требовалось доказать. Им показали подставку. Кавендиш знает это, хотя профессия удерживает его от высказывания собственного мнения.