Роберт Хайнлайн - Чужой в чужой земле

— Да, Босс.　

— У тебя нет права называть меня «Боссом» — за тебя с меня не дерут огромный налог.　

— Да, Джубал.　

— М-м-м… Мне необходимо присутствие человека, который застрахован от ошибок… Да, может Майк проделывать эти штучки с неживыми предметами?　

— Не знаю.　

— Хорошо, увидим. Тащи его ко мне — Джубал моргнул — Но что за способ отделаться… Нет, не соблазнюсь. Я буду наверху, девочка.　

Через несколько минут Джил вошла в студию Джубала. Там была Анна в белом платье своей гильдии — она подняла голову, но ничего не сказала. Джил нашла себе стул и молча села, чтобы не мешать Джубалу. Тот продолжал диктовать Доркас, даже не взглянув в ее сторону:　

… Из-под распростертого тела, пропитывая угол ковра и собираясь втемную лужу перед камином, привлекая внимание двух ленивых мух. Мисс Симпсон подняла пальцы к губам. «Дорогой мой!» — воскликнула она в ужасе — «Папочкин любимый ковер!.. И я уверена — папочка тоже!» Конец главы, Доркас, и первой книги. Отошли ее по почте. А теперь брысь.　

Доркас направилась к двери, захватив пишущую машинку и улыбаясь Джил.　

Джубал спросил:　

— Где Майк?　

— Одевается — ответила Джил — Скоро будет.　

— Одевается? — брюзгливо переспросил Джубал — Я не говорил, что прием будет официальным.　

— Но он должен одеться.　

— Зачем? Не имеет значения, одеты ли вы, ребята, в собственную кожу или в пальто. Сходи за ним.　

— Пожалуйста, Джубал! Он же должен учиться.　

— Бр-р-р! Ты прививаешь ему узколобую библейскую мораль среднего класса.　

— Нет. Я просто учу его необходимым вещам.　

— Какая разница? Женщина, здесь милостью Бога и здравого смысла личность не стеснена всякими дурацкими табу, а ты хочешь превратить его в занюханного конформиста, которым и так является каждый второй в этой запуганной стране! Так не останавливайся на полпути! Сунь ему заодно портфельчик!　

— Я не делаю ничего подобного! Я просто пытаюсь предохранить его от ошибок. Для его же собственного блага.

Джубал фыркнул.　

— Это то самое, что говорят коту перед определенной операцией.　

— О! — Джил заставила себя сосчитать до десяти — Это ваш дом, мистер Харшоу и мы живем за ваш счет — сказала она ровным голосом — Я сейчас приведу Майка — она поднялась.　

— Прекрати, Джил.　

— Сэр?　

— Сядь… И перестань быть такой же гадкой, как я. Чего тебе не хватает, так это моих лет практики. Давай кое-что проясним: вы не живете за мой счет. Это невозможно, потому что я никогда не делаю того, чего не хочу. Так делают все, но о себе я знаю наверняка. Поэтому будь добра, не изобретай счета, которого не существует, иначе дальше ты попытаешься вызвать в себе благодарность, а это первый шаг к полной моральной деградации. Грок?　

Джил прикусила губу, но помимо воли улыбнулась.　

— Я не совсем понимаю, что значит «грок».　

— Я тоже. И намерен брать уроки у Майка до тех пор, пока не пойму. Но я говорил серьезно. Благодарность — эвфемизм обиды. На обиды большинства людей мне плевать, но когда обижается хорошенькая девушка, это на редкость неприятно.　

— Джубал, но я не обижаюсь на вас. Это глупо.　

— Надеюсь, что так… Но ты обидишь меня, если не выкинешь из головы эту чепуху насчет векселей, которые тебе нужно оплачивать. У японцев существует пять способов сказать «спасибо» и каждый переводится как различная степень обиды. Хорошо, если бы английский имел такие же честные построения! Так нет же, английский устанавливает сантименты, чуждые нервной системе человека… «Благодарность», например…　

— Джубал, вы старый умник. Я чувствую к вам благодарность и так будет всегда.　

— А ты сентиментальная девчонка. Но и ладно, обменялись комплиментами… Давай-ка проведем уик энд в Атлантик-Сити, устроим оргию. Мы двое — и больше никого.　

— Джубал!　

— Ага! Видишь, насколько велика твоя благодарность?　

— О! Я готова. Когда отправляемся?　

— Хм! Нам следовало бы отправиться лет сорок назад. С другой стороны, ты права: Майк должен обучаться человеческим нормам. Он должен разуваться в мечети, надевать шляпу в синагоге и прикрывать наготу, когда того требует табу, иначе наши шаманы сожгут его за отклонения. Но, детка, заклинаю тебя мириадами воплощений Аримана — не перестарайся. Сделай так, чтобы он относился к этому как можно циничнее.　

— Я не уверена, что у меня получится. Мне кажется, Майк вообще не сможет понять, что такое цинизм.　

— Вот как? Что ж, я приложу к этому руку… Что же он до сих пор не оделся?　

— Я посмотрю.　

— Минутку, Джил. Я объяснял, почему я не слишком-то забочусь о публичном обвинении кого-нибудь в похищении Бэна. Если Бэн задержан противозаконно, мы не должны всей толпой гнаться за человеком, который (чтобы избавиться от доказательств) избавиться от Бэна. Если он жив, дадим ему шанс и дальше оставаться в живых. Но я предпринял и другие шаги в ту ночь, когда ты пришла. Ты хорошо знаешь Библию?　

— Э… Пожалуй, не очень.　

— Она достойна изучения, ибо содержит практические советы почти по любому вопросу… «Ибо любой, кто творит зло, ненавидит свет». Это более или менее Евангелие от Иоанна — обращение Иисуса к Никодиму. Я ожидал попытки вырвать у нас Майка, потому что было маловероятно, что тебе удалось запутать следы. Но это уединенное место и мы не располагаем тяжелой артиллерией. Есть только одно оружие, способное поразить их — свет. Слепящий прожектор гласности. Поэтому я устроил так, чтобы любая шершавинка здесь становилась достоянием публики. Не мелочь, которую можно замять на месте, а крупные плевки. Сразу и на весь мир. Детали не имеют значения — где установлены камеры, что за цепи смонтированы… Но если здесь разгорится драка, она будет показана по трем каналам, а заранее заготовленные письма будут отправлены очень многим государственным деятелям — всем, кому хочется спустить штаны с Его Превосходительства Генерального Секретаря.　

Харшоу поморщился.　

— Но я не могу оставлять все в неопределенности. Когда я все это организовывал, моей единственной заботой было успеть. Я ожидал немедленного нападения. Теперь я думаю, что мы обязаны кое-что предпринять, по-прежнему оставаясь в круге света.　

— Что предпринять, Джубал?　

— Я мучаюсь над этим вот уже три дня. И ты своим рассказом почти натолкнула меня на кое-какую мысль.　

— Мне очень жаль, что я не рассказала вам это раньше, Джубал. Я не думала, что мне кто-нибудь поверит… И то, что вы поверили, немного успокоило меня.　

— Я не говорил, что поверил тебе.　

— Что? Но вы же…　

— Я думаю, ты сказала правду. Но ведь сны — это тоже правда и гипнотическое внушение — тоже. Однако, то, что сейчас произойдет в этой комнате, будет увидено Беспристрастным Свидетелем и камерами, которые — он нажал кнопку — уже работают. Я не думаю, что Анну можно загипнотизировать, когда она при исполнении, а уж в камерах-то я уверен на все его процентов. Мы узнаем, с каким видом правды имеем дело. А после сможем решить, как заставить сильных мира сего сказать «Б»… И, возможно, сообразим, как помочь Бэну. Веди Майка.