Роберт Хайнлайн - Чужой в чужой земле

Теперь, когда он стал самим собой, он был волен грок еще ближе к своим братьям, соединяться с ними без разрешения.　

Майк оставался в трансе; ему нужно было так много грок, чтобы распутать головоломку и включить ее в свое взросление — все что он видел и слышал в Молельне Архангела Фостера (не только перекресток, когда он и Дигби оказались одни лицом к лицу)… Почему Епископ-Сенатор Бун заставил его быть настороже, каким образом в мисс Доун Ардент он чувствовал брата по воде, хотя она им не была, признак того, что ему было нужно, который он неполно почувствовал в прыжках вверх и вниз и воплях.　

Монологи Джубала возникали и вновь исчезали — слова Джубала беспокоили его больше всего; он изучал их, сравнивал с тем, чему его учили птенцом, пытался преодолеть пропасть, разделяющую два языка: тот, на котором он думал и тот, на каком он только учился делать это. Слово «церковь», вновь и вновь появлявшееся в словах Джубала, поставило его перед серьезным затруднением; в Марсианском отсутствовало слово, соответствующее ему. Разве что только взять слова «церковь», «поклонение», «Бог», «собрание» и много других слов, слить их в одно, и выразить на языке единственного мира, который он знал вовремя взросления-ожидания… а потом опять перевести понятие на английский, выразив его фразой, которая уже была отвергнута (каждым в отдельности) Джубалом, Махмудом и Дигби.　

«Ты — Бог». Сейчас он уже был ближе к пониманию того, что оно значит по-английски, хотя в нем никогда не будет неизбежности, стоящей за Марсианским понятием. Он мысленно одновременно произнес английскую фразу и Марсианское слово и почувствовал, что грок ближе. Повторяя их, он погрузился в нирвану.　

Незадолго до полуночи он ускорил биение сердца, восстановил дыхание, проверил все ли у него в порядке и, приняв нормальную позу, сел. Он был слаб; сейчас же он чувствовал себя легко и радостно, голова была ясной, ему предстояла большая работа и он был готов выполнить ее.　

Он вдруг почувствовал щенячье желание пообщаться с кем-нибудь, такое же сильное, как и необходимость остаться одному, которую он ощущал раньше. Он вышел в холл и очень обрадовался, встретив брата по воде.　

— Привет!　

— О! Привет, Майк. Выглядишь ты бодро.　

— Я чувствую себя великолепно! Где все?　

— Спят. Бэн и Стинки час назад уехали домой и все стали расходиться.　

— Жаль.　

Майк был разочарован тем, что Махмуд уехал; ему хотелось поделиться своим новым грок.　

— Мне бы тоже надо спать, но я захотела перекусить. Не хочешь составить мне компанию?　

— Конечно, я голоден!　

— Тогда пойдем, остался холодный цыпленок и посмотрим, что там есть еще.　

Они спустились вниз и щедро заполнили поднос всем, что попалось им под руку.　

— Давай поедим на улице. Сейчас очень тепло.　

— Хорошая идея — согласился Майк.　

— Так тепло, что можно купаться. Настоящее бабье лето. Я включу свет.　

— Не беспокойся — ответил Майк — Я понесу поднос.　

Он мог видеть почти в абсолютной темноте. Джубал считал, что Майк хорошо видит в темноте из-за условий, в которых он рос, и Майк грок — так оно и было. Но он грок, что дело было не только в этом; его приемные родители научили его видеть. Ночь действительно была теплой, но Майк не ощутил бы неудобства, даже оказавшись совершенно обнаженным на вершине Эвереста. К сожалению, его братья по воде небыли приспособлены к перепадам температур и давления; узнав об этом, Майк всегда был внимателен к их слабости. Он с нетерпением ожидал снега, желая убедиться сам, что каждый крохотный кристалл воды жизни был единственным в своем роде, как он об этом читал, кроме того, ему хотелось походить по нему босиком, поваляться в нем.　

А пока, он был доволен теплой ночью и еще больше тем, что находился в компании своего брата по воде.　

— Хорошо, бери поднос. Я включу свет в бассейне. Этого вполне хватит, чтобы поесть.　

— Отлично.　

Майк любит смотреть на свет, проходящий сквозь подернутую рябью воду; это было очень красиво. Они устроили пикник у бассейна, потом легли на траву и смотрели на звезды.　

— Майк, вот это Марс. Это ведь Марс, правда? Или Антарес?　

— Это Марс.　

— Майк? А что они делают на Марсе?　

Он колебался; вопрос был слишком широк для скудного английского языка.　

— На стороне по направлению к горизонту (это южное полушарие) — весна; растения учат как расти.　

— Учат расти?　

Он колебался.　

— Лэрри учит растения расти. Я помогал ему. Но мой народ, я говорю о Марсианах (сейчас я грок ты мой народ), учат растения совсем по-другому. В другом полушарии становится холоднее и куколок, переживших лето, переносят в гнезда для ускорения и дальнейшего роста.　

Он задумался.　

— Один из людей, которых мы оставили на экваторе, разделился, и остальные опечалились.　

— Да, я слышала об этом в новостях.　

Майк не слышал этого; он не знал об этом, пока не спросил.　

— Они не должны быть печальны. Мистер Букер Т. В. Джонс, пищетехник 1 — го класса совсем не печален; Старейшие позаботились о нем.　

— Ты знал его?　

— Да. У него было свое лицо, темное и красивое. Но он скучал по дому.

— О, Боже! Майк… ты скучаешь полому? По Марсу?　

— Вначале скучал — ответил он — Я всегда был одинок.　

Он подвинулся и обнял ее.　

— Но сейчас я не одинок. Я грок, что никогда больше не буду одинок.　

— Майк, дорогой…　

Они поцеловались. Их поцелуй затянулся.　

Немного времени спустя его брат по воде прервала поцелуй, чтобы перевести дыхание и прошептала:　

— О, Господи! Это было еще хуже, чем в первый раз.　

— Все ли с тобой в порядке, брат мой?　

— Да. Да, конечно. Поцелуй меня еще.　

Долгое время спустя, по космическим часам, она сказала:　

— Майк? Это, я имею ввиду, ты знаешь…　

— Я знаю. Это для того, чтобы стать ближе. Сейчас мы сближаемся.　

— Хорошо… я уже давно готова, Господи, мы все готовы, но… ладно, это не важно; повернись чуть-чуть. Я помогу.　

Когда они сливались, грок вместе, Майк тихо, торжествующе сказал:　

— Ты — Бог.　

Ее ответ был не в словах. И только, когда их грок сделал их еще ближе и Майк почувствовал, что вот-вот разделится, ее голос вернул его назад:　

— Ох!..О! Ты — Бог!　

— Мы грок Бога.　

На Марсе люди строили герметичные купола для мужчин и женщин, которые должны были прибыть на следующем корабле. Благодаря помощи марсиан работа продвигалась скорее графика. Часть сэкономленного времени была использована для проведения предварительных расчетов по перспективному плану, касающемуся высвобождения кислорода из песков Марса, чтобы среда обитания стала более подходящей для будущих поколений человечества.　

Старейшие не помогали, но и не препятствовали этому плану; время еще не пришло. Их размышления приближались к пику интенсивности. От них зависело, какую форму обретет Марсианское искусство на многие миллионы лет. На Земле выборы, а поэт-супер авангардист опубликовал ограниченным тиражом сборник стихов, полностью состоящих из знаков препинания и интервалов между ними; журнал Тайм напечатал рецензию на него, в которой предложил перевести ежедневный отчет о заседаниях Федеральной Ассамблеи в нечто среднее между этим сборником стихов и нынешними публикациями о заседаниях.