Роберт Хайнлайн - Чужой в чужой земле

— Я это запомню.　

— Наверное, я слишком много болтаю, у ведущего болтовня входит в привычку. Ребята, у вас все в порядке? Как насчет денег? Черт, мне не стоит говорить, но… может быть, вам одолжить?　

— Спасибо, Тим. У нас все в порядке.　

— Хорошо, следите за собой. Пока, Джил.　

Он быстро вышел.　

Через запасной выход вошла, одетая в халат, Патриция Пэйвонски.　

— Ребята, Тим выбросил ваш номер?　

— Мы и так собирались уходить, Пат.　

— Я так разозлилась, что у меня самой появилось желание бросить шоу.　

— Ну что ты, Пат?　

— Оставить его без гвоздя программы. Актеров он, конечно, найдет… но гвоздь программы, который не освищет деревенщина, найти нелегко.　

Пат, Тим прав. Я не могу показать товар лицом,　

— Жаль… Мне будет не хватать вас. О, Господи! Послушайте, мы не сворачиваемся до утра, пойдем ко мне и немного посидим.　

— Патти, поедем лучше к нам. Тебе не хочется залезть в большую ванну с горячей водой?　

Гм… Я принесу бутылку.　Нет — возразил Майк — Я знаю, что ты пьешь, у нас все есть.　Хорошо, вы в «Империале», не так ли? Я только посмотрю, всели в порядке с моими крошками и предупрежу Лапушку, что мне нужно уйти. Я возьму такси и через полчаса буду у вас.　

Они уехали. Майк был за пультом управления. Это был маленький городок без роботизированной системы управления транспортом. Майк вел машину с максимально возможной скоростью, находя в потоке свободные места, которых Джил не замечала, пока они не оставляли их позади. Он делал все без каких-либо усилий. Джил только училась этому. Майк расширял свое время-чувство до тех пор, пока жонглирование яйцами или максимально позволительная скорость в потоке транспорта не становилась пустяком, для него все начинало двигаться, как в замедленной съемке. Джил про себя отметила, что такая способность была довольно необычной для человека, которому несколькими месяцами раньше завязать шнурки на обуви казалось непреодолимым препятствием.　

Они не разговаривали; тяжело вести беседу, когда мозг собеседника работает в другом временном режиме. Вместо этого Джил думала о жизни, которую они оставляли за собой, вызывала в памяти и рассматривала ее в свете Марсианских и Английских понятий. Всю свою жизнь, до тех пор, пока она не встретила Майка, Джил находилась под тиранией часов: девочкой в школе, девушкой, учась на медсестру и, наконец, оказавшись под давлением больничной рутины.　

Жизнь странствующих актеров была совсем не такой. Не считая нескольких раз в день, когда ей нужно было выглядеть как можно лучше и быть рядом с Майком, она ничего не должна была делать в какое-то определенное время. Майка совершенно не интересовало ели они один или шесть раз в день, во всем что касалось домашнего хозяйства, он полагался на Джил. У них была своя палатка; во многих городах они вообще не покидали места стоянки от прибытия до переезда. Карнавал был гнездом, куда не доходили хлопоты и тревоги окружающего мира.　

Конечно, на каждой стоянке было полно публики, нет она научилась смотреть на нее как и все остальные актеры — публика это не люди, а просто некие существа, обязанностью которых было платить.　

Карнавал стал для них счастливым домом. Все было совсем не так, когда они только покинули дом и окунулись в большой мир, где Майк должен был завершить свое образование. Их постоянно узнавали, иногда им стоило большого труда покинуть какое-то место, не только из-за репортеров, но и потому, что множество людей считали себя вправе требовать чего-то от Майка.　

В конце концов, Майк придал своему лицу более зрелый вид и сделал еще кое-какие изменения. Это здорово помогло. Кроме того, они стали выбирать такие места, где по общему мнению, не мог бывать Человек с Марса и, наконец, на них перестали обращать внимание. Примерно в это же время, когда Джил звонила домой и сообщала их новый адрес, Джубал предложил неплохую историю для прикрытия, и несколькими днями позже Джил прочитала, что Человек с Марса удалился в один из Тибетских монастырей.　

Монастырем оказался «Гриль Хенка» в маленьком городке, названия которого Джил не запомнила. Она работала там официанткой, а Майк — мойщиком посуды. Тарелки мгновенно становились чистыми, как только хозяин переставал наблюдать за ним. На этой работе они оставались с неделю, потом переехали в другой городок. Иногда они работали, иногда нет. Когда Майк узнал о существовании публичных библиотек, они стали посещать их почти каждый день. До этого времени он был уверен — библиотека Джубала содержит копии всех книг на Земле. Поняв, что это совсем не так, Майк решил задержаться в Экроне на месяц. Джил почти все время ходила по магазинам — уткнувшийся в книги Майк был неважной компанией.　

Но Объединенные Шоу Бакстера и Забавный Бунт стали самым ярким событием в их кочевой жизни. Джил до сих пор не могла вспоминать без смеха о том, что случилось в… (как же назывался этот городок?), когда девушки, работающие в шоу, были арестованы. Это было свинством; они всегда работали по предварительной договоренности: в бюстгальтерах или без, приглушенный свет или яркий. Как решила местная власть, так оно и было. Тем не менее, шериф потащил девушек к мировому судье, а потом посадил в городскую тюрьму. Стоянку закрыли и артисты пошли на слушание, оказавшись среди местных болванов, сбежавших поглазеть на «бесстыдных женщин». Майк и Джил с трудом сумели найти место у дверей.　

Джил постоянно твердила, что Майк не должен делать ничего необычного, если это могли заметить. Но сейчас Майк грок, положение критическое.　

Шериф как раз расписывал непристойности, творившиеся во время шоу, и получал большое удовольствие от своего вранья, как вдруг, он и судья оказались совершенно голыми.　

Джил и Майк выскользнули во время поднявшейся суматохи; все обвиняемые последовали за ними. Шоу снялось с места и отправилось в более честный городок. Никому не пришло в голову связывать произошедшее чудо с Майком.　

Джил навсегда запомнила выражение лица шерифа. Она мысленно обратилась к Майку, желая напомнить ему, как забавно выглядел провинциальный шериф. Но в Марсианском не было понятия забавный; она не могла этого сказать. Между ними возникла и становилась все крепче телепатическая связь, но только если они говорили на Марсианском.　

«Да, Джил?» — мысленно ответил он.　

«Позже».　

Они приблизились к отелю, и она почувствовала, как мозг Смита замедляет работу и приходит в нормальное, по земным понятиям, состояние. Джил ничего не имела бы против того, чтобы они оставались вместе со всеми на стоянке, если бы не ванна. Душ, конечно, тоже неплохо, но большая ванна, наполненная горячей водой, в которую можно залезть, погрузиться и отмокать — с этим ничто не сравнится. Поэтому, иногда они оставались в отеле и брали машину напрокат. Майк, благодаря воспитанию, не разделял ее неприязни к грязи. И если сейчас он так же следил за чистотой, как и она, то только потому, что Джил перевоспитала его. Он мог быть безукоризненно чистым и без мытья, точно так же, как не нуждался в посещении парикмахера, когда понял, какими Джил хочет видеть его волосы. Но Майк всегда испытывал удовольствие, погружаясь в воду жизни.