Роберт Хайнлайн - Чужой в чужой земле

Старый и запущенный «Империал» мог похвалиться большой ванной в «семейном номере». Как только они вошли, Джил подбежала к ней, стала наполнять, и совсем не удивилась, обнаружив, что она уже раздета. Дорогой Майк! Он знал, как она любила покупать новые вещи, поощрял в ней эту слабость, отсылая в никуда любую вещь, которая, как он чувствовал, переставала ей нравиться. Он делал бы так каждый день, но Джил предупредила его, что слишком много новых вещей вызовут подозрение у окружающих.　

— Спасибо, дорогой! — крикнула она — Давай влезать.　

Он или разделся, или заставил исчезнуть свои вещи, наверное все-таки разделся, решила она; для Майка не представляло интереса покупать вещи. Он не видел в них смысла, разве что, как защиту от погоды, но этой слабости он не разделял с остальными людьми. Они оказались в ванне лицом друг к другу; она зачерпнула воду рукой и поднесла к губам, потом поднесла воду ко рту Майка. Ритуал не был необходимостью; ей просто доставляло удовольствие напоминать о том, что не нуждалось в напоминании, даже если бы прошла вечность.　

— Я вспомнила, как забавно выглядел этот проклятый шериф, оказавшись голым — сказала Джил.　

— Он выглядел забавным?　

— Ну, конечно же!　

— Объясни, почему он был забавным. Я не могу понять, в чем тут шутка.　

— Ну… вряд ли у меня это получится. Это было не шутка, во всяком случае не похожая на каламбур или вещи, которые можно объяснить.　

— Я не грок, что он забавен — сказал Майк — И в шерифе, и в судье я грок зло. Если бы я не знал, что это огорчит тебя, я отправил бы их прочь.　

— Дорогой Майк — Джил коснулась его щеки — Хороший Майк. Ты поступил так, как нужно. Они всегда будут об этом помнить, и в городе не будет арестов за непристойный вид, по меньшей мере, еще пятьдесят лет. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Жаль, наш номер провалился. Я старалась как могла, когда писала сценарий, но я тоже не шоумэн.　

— Это моя вина, Джил. Тим правильно сказал — я не грок болванов. Но мне пошла на пользу работа в карнавале… с каждым днем я грок болванов ближе.　

— Ты не должен называть их болванами или простофилями, особенно сейчас, когда мы там уже не работаем. Просто люди, а не «болваны».　

— Я грок, они болваны.　

— Да, дорогой. Но это невежливо.　

— Я запомню.　

— Ты уже решил, куда мы поедем?　

— Нет. Когда придет время, я буду знать.　

Правда, Майк всегда знал. Начиная с первого изменения в нем, от послушания к руководству, его сила и уверенность постоянно росли. Мальчик, которому тяжело было удержать в воздухе пепельницу, теперь мог без усилий держать ее в воздухе, занимаясь при этом другими делами. Он обладал огромной силой. Джил вспомнила, как на одной из стоянок завяз в грязи грузовик. Двадцать человек безуспешно пытались вытащить его, Майк чуть прикоснулся к нему плечом и заднее колесо тут же выскочило из грязи. Теперь он вел себя осторожней и никто ни о чем не догадался.　

Она припомнила, как Майк, наконец, грок, что «зло» или «неправильность», как необходимые условия для того, чтобы отправить прочь нечто, относились только к живым, грок существам, а платью совсем не нужно быть неправильным для его исчезновения. Правила необходимы птенцам; взрослый волен поступать как он грок.　

Оставалось только гадать, какой будет следующая перемена в нем. Джил не беспокоилась; Майк был добрым и мудрым.　

— Майк, вот здорово, если бы здесь оказались Доркас, Анна и Мириам, прямо в ванне, правда? И отец Джубал, и мальчики и… да вся наша семья!　

— Нужна большая ванна.　

— Кому мешает теснота? Майк, когда мы опять побываем дома?　

— Я грок скоро.　

— Марсианское «скоро»? Или земное? Неважно, дорогой, это случится, когда ожидание наполнится. Кстати, это напомнило мне, тетя Патти скоро будет здесь, я имею ввиду земное «скоро». Ты помоешь меня?　

Она встала; мыло выскочило из мыльницы, пропутешествовало по ней и вернулось на место, слой мыла превратился в пену.　

— Ой! Щекотно.　

— Вымыть?　

— Я окунусь.　

Она села в воду, обмылась и встала.　

— Как раз вовремя.　

Кто-то стучал.　

— Дорогуша? К вам можно?　

— Иду, Пат! — крикнула Джил и, выходя из ванны, попросила:　

— Вытри меня, пожалуйста.　

Она сразу же стала сухой и даже не оставляла мокрых следов.　

— Дорогой, ты не забудешь одеться? Патти — леди, в отличие от меня.　

— Я не забуду.　

Джил схватила пеньюар и побежала в гостиную.　

— Входи, дорогая. Мы купались; он сейчас выйдет. Я принесу тебе выпить, а потом выпьешь прямо в ванной. Море горячей воды.　

— Я приняла душ после того, как уложила спать Лапушку, но ничего не имею против ванны. Однако, Джил, крошка, я пришла сюда не для того, чтобы воспользоваться вашей ванной; меня очень огорчает ваш отъезд.　

— Мы бы не упустили тебя из виду.　

Джил занялась стаканами.　

— Тим прав. Майку и мне нужно привести в порядок наш номер.　

— С вашим номером все хорошо. Чуть больше юмора и… привет, Смитти.　

Она протянула ему руку в перчатке. Вне стоянки миссис Пэйвонски всегда носила перчатки, платья с высоким воротником и чулки. Она выглядела (да и была такой) респектабельной вдовой средних лет, следившей за фигурой.　

— Я как раз говорила Джил — продолжила она — что у вас отличный номер.　

Майк улыбнулся.　

— Не обманывай нас, Пат. Номер неважный.　

— Нет, это совсем не так, дорогуша. Чуть больше жизни, немного юмора. Или можешь немного облегчить платье Джил. У тебя отличная фигура, дорогая.　

Джил покачал головой.　

— Это не поможет.　

— Когда-то я знала фокусника, одевавшего свою ассистентку в наряд конца XIX века. Когда начиналось выступление, части ее туалета начинали исчезать одна за другой. Дурачью из публики страшно нравились его трюки с одеждой ассистентки. Не пойми меня неправильно, дорогая, ничего неприличного. К концу выступления одежды на ней оставалось не меньше, чем сейчас на тебе.　

— Патти — сказала Джил — я вообще выступала бы голой, если бы шоу сразу не закрыли.　

— Нельзя, милочка. Зрители взбунтуются. Но раз у тебя хорошая фигура, почему не использовать это? Сумела бы я достичь чего-нибудь, как татуированная леди, если бы не сняла все, что мне позволили снять?　

— Кстати, об одежде — вступил в разговор Майк — мне кажется, тебе не очень удобно, Пат. Кондиционер в этом логове скис — жарища страшная.　

Он был одет в легкий халат, одежду вполне достаточную по непринужденным актерским стандартам. Майк почти не страдал от жары; лишь иногда ему нужно было слегка приспособить к ней свой метаболизм. Но Патриция привыкла ходить очень легко одетой, и оделась основательно, желая закрыть татуировки, когда покинула стоянку.