Юрий Леляков - Смерть на орбите [СИ]

(И… снова всё это? Или…

И что за ветвь? Аресты на 30 и даже 100 суток… детей, вынужденных жить по «правилам» такой семьи, что — противоречат школьным?)

«…Кременецкому повезло ещё раз: и атлас дорожной сети, и одежду он нашёл среди вывалившихся из остатков шкафа вещей почти сразу… Быстрым рывком натянув на себя одежду, он сунул атлас за пазуху, и лишь тогда застегнул все пуговицы. Теперь надо было скорее уводить отсюда индивидуальный движитель — как-никак в его баке было горючее, а пламя уже заполнило всю комнату и угрожало вырваться наружу. Кременецкий взялся за руль движителя, и, выведя его задним ходом из груды обломков, бесшумно повёл по дороге.

Горючее в баке? А если нет?

Эта мысль заставила Кременецкого вздрогнуть. Быстрым движением отвернув крышку бака, он опустил в него подобранную с дорожки ветку какого-то дерева, опустил в бак, затем вынул и, поместив рядом с баком так, чтобы его дно было на одном уровне со сколом ветки, на ощупь определил границу между сухой и мокрой её частями. Бак оказался заполненным наполовину.

Теперь надо было определить по атласу, где он находится и куда ему ехать. Но звук взрыва наверняка разбудил местных жителей, и прежде всего надо было поскорее покинуть двор.

Кременецкий подвел движитель к дыре в живой изгороди, caм пролез в неё, и стал вытаскивать движитель за собой. Руль застрял в ветках, и ему пришлось сделать отчаянный рывок. Движитель, ломая ветки, выскользнул из цепких объятий кустарника — и упал бы прямо на холодный и влажный грунт, если бы Кременецкий столь же отчаянным усилием не удержал его за руль. И вовремя: сзади уже доносились шаги и приглушённые голоса…»

(И — треск пламени? Дом, наверно, уже горел вовсю?)

«…Итак, деревня осталась позади. Впереди рельеф местности уходил полого вверх. На фоне плотных мертвенно-серых с нитчатыми чёрными прожилками облаков чётко выделялся волнистый профиль слабовсхолмлённой равнины…» (Дословно, по… прежнему тексту!) «…Переплетение безлиственных веток отбрасывало далеко вперёд по склону мерцающие в отсветах пожара тени. Отсюда Кременецкий уже не мог быть виден со двора взорванного дома, но света ещё было достаточно — и он, откинув стойку движителя и сев на седло, расстегнул пуговицы, достал атлас и стал искать в указателе название деревни, в которой он прожил столько дней, и в которую вновь вернулся не по своей воле…»

(Из психбольницы? И это — принял за «арест»?)

«…Деревня в указателе не значилась. Тогда он стал искать известные ему по названиям крупные города, и вскоре приблизительно определил, в каком квадрате он находится…»

(Нет, а правда — где?)

«…Пункт назначения, где был оставлен прибор связи, он тоже нашёл без труда…»

(Так… всё же?)

«…но на мелкомасштабной карте всей части планеты, занимаемой тем союзом подцивилизаций, в который он попал, его не оказалось, и он несколько раз переходил от среднемасштабной карты одной части планеты к другой — пока не нашёл оба пункта, и не смог приблизительно проложить между ними прямую линию. Она оказалась направленной почти точно на юг…»

(А карта-то… СССР, СНГ, Гипербореи! Видно!)

«…Кременецкий вернулся к исходной странице и стал определять маршрут, стараясь держаться только отмеченных фиолетовым цветом важнейших магистралей этой части планеты. Это оказалось не таким уж простым делом. Дважды дорога исчезала за обрезом карты без указания следующей страницы, и приходилось возвращаться к самой общей карте, чтобы прочесть, на каких приблизительно страницах должно быть продолжение…» (Да — в отсветах пожара!) «…К тому же надо было учитывать и расстояния в тысячах основных местных единиц длины…»

(Ну… не знать «метра» — уж слишком! Вот… такие моменты — странно!)

«…и не только для того, чтобы выбрать кратчайший путь, но и чтобы на этом пути заправочные станции попадалась не реже, чем через 100 тысяч этих основных единиц, иначе он рисковал остаться посреди дороги с пустым баком. На двух участках, где главная магистраль делала большой крюк, ему пришлось определять расстояния по жёлтым линиям дорог среднего значения, с трудом разбирая в мерцающем свете пожара мелкие нечёткие цифры.

Наконец маршрут был определён. Кременецкий спутал атлас под одежду, пересчитал универсальный товар — его оказалось 62 основных единицы… плюс ещё 1/ 10и 1/ 50доли…» (62 рубля 12 копеек?) «…— и только затем посмотрел на часы. Они были древнего стрелочного типа, давно вышедшего из употребления на его родной планете — и он не сразу разобрался в их показаниях, а разобравшись — понял, что до полуночи ещё 2 с половиной часа…» (То есть — 21. 30?) «…А час здесь короток, нельзя терять время…

Сзади трещали и рушились стены дома. Выгорела уже большая часть того, что могло гореть, пламя стало ниже, и пляска света и тени заметно померкла. Кременецкий повёл индивидуальный движитель…» (всё же — «там у них» такой термин?) «…по склону, почва которого была изрыта до мелких комьев. Эти существа так истощили свою планету, что…»

(Вновь — та мысль о пахоте как «насильственном поддержании плодородия»?)

«…Идти по такой поверхности было тяжело. И колёса, и ноги проваливались и вязли между скользкими, обжигающе холодными комьями грунта. Вдали от тепла пожара тьма и холод окатили всё тело, открытое ниже середины бёдер и плеч. Руки стали дрожать от холода, пришлось сжать их покрепче, чтобы не выскользнул руль. Но согреться можно было лишь теплом работающего мотора — который он не мог включить, пока не вышел на тропинку и не достиг по ней другого склона холма, иначе свет фары могли увидеть из деревни. Нельзя было ни перераспределив энергию в организме, направив её к коже и особенно к ступням — половина его предыдущего тела, в котором это было возможно, уже второй год лежала в больнице, потому что естественный рост почти догнал по темпам регенерацию…»

(Так — и рост ещё не завершён? Того, «неземного» тела?)

«…ни надеть на себя какую-то дополнительную одежду — он ведь так и не понял, почему в нём видят «низшего», который даже украсть себе одежду не вправе…» (?) «…и как они вообще с первого взгляда определяют, кто из них какого ранга, и как с кем себя вести…

…Тропинка началась неожиданно. Кременецкий просто вдруг ощутил под собой ровную поверхность, которую не мог отличить на вид во тьме от разрытой окрестной равнины. Теперь он смог пойти быстрее, но ненамного — почва и здесь была скользкой от влаги. Ноги уже теряли чувствительность от холода, да и всё тело продрогло на сыром ветру, пробиравшем сквозь лёгкую одежду, и он ускорил шаг как только мог, временами едва не теряя равновесие. Из-за холма, по склону которого он поднимался, уже виднелись на фоне неба чёрные силуэты деревьев и вершина следующего холма — а тропинка вела всё вверх.