Юрий Леляков - Смерть на орбите [СИ]

— Что было дальше? — задал судья, казалось бы, безобидный вoпрос.

— Они думали, что я уже без сознания, и принялись за Фокина. Но…» (Ковбасюк?) «…ударил меня не совсем туда, куда хотел. Я встал и подумал, что они, наверно, сошли с ума, и их надо быстро и безболезненно обезвредить.

— Нас не интересует то, что вы думали, — опять вмешался второй заседатель. — Нас интересует, что вы делали.

— Я размахнулся, чтобы ударить…» (Ковбасюка?) «…вот сюда, — я указал на ту же точку, при ударе в которую человек теряет сознание, но…» (тот, другой?) «…заметил и сделал мне подножку. А потом ещё кто-то нанёс сильный удар ногой по голове.

— И быстро вы пришли в себя? — это опять спросил второй заседатель. Он явно мне не верил.

— Через минуту, — ответил я по-прежнему откровенно. — Во всяком случае, мне показалось, что прошла минута, — я, конечно, не стал говорить, что в эту минуту всё видел и слышал, и даже думал, что делать дальше. — Всё это время драка продолжалась. Потом я встал, но не успел ничего сделать…» (Кто?) «…а, может быть…» (кто?) «…схватил тяжёлый камень и, наверно, попал бы мне в голову, если бы на пути не оказалось колено Фокина…

«Проклятая тайна!»— это я подумал, но сказать, конечно, не мог. За что должен страдать Фокин? Если бы он знал, что такой камень не может повредить мой череп… Но никто не может это знать! Разве это справедливо? Надо будет проконсультироваться с Институтом, можно ли покончить с секретностью.

— Только тут я догадался позвать на помощь, — продолжал я. — Подсудимые навалились на меня сзади и связали руки за спиной. Потом они оттащили меня далеко в кусты, в такое место, что я не мог выбраться оттуда без помощи рук. Оттуда я плохо видел, что прoизoшлo дальше. Кажется, подъехал легковой автомобиль, и вышедший из него человек стал требовать, чтобы Фокин встал…

— Кто-нибудь из подсудимых ещё был там? — спросил судья.

— Кажется, уже не было, но в этом я не уверен.

— Что вы видели ещё?

— Тот человек требовал, чтобы Фокин встал и, кажется, тянул за руку. Потом нагнулся над Фокиным и удивился, откуда столько крови. Вот тут я понял всю серьёзность ситуации и стал пытаться выбраться из ямы. А тот человек стал нецензурно ругаться и уехал.

— Через сколько времени вам удалось выбраться?

— Очень долго — вот всё, что я могу сказать. Не меньше, чем через час… по голосам я понял, что меня и Фокина уже ищут.

— А вы звали на помощь раньше? — спросил второй заседатель.

— Звал. Но никто не слышал. Конечно, я звал после того, как та машина уехала…»

(В общем… Проекция — случая с Флантаресом?)

«…— Что было дальше? — это спросит уже судья.

— Подсудимые пыталась отвлечь внимание тех, кто искал, от того участка за кустами, где всё происходило, нo когда я понял, что им так ничего не видно, я объяснил, где нахожусь я, и где — Фокин. Потом мы перенесли Фокина в автобус, который как раз приехал за нами.

— У вас были какие-нибудь телесные повреждения? — этот вопрос-ловушка опять принадлежал второму заседателю.

— Не помню, — ответил я так, как ответил бы на моём месте человек. — Голова ещё болела после того удара, но ведь никакого синяка под волосами не увидишь…»

(Да, как пришлось скрывать истину!)

«…Примерно полминуты прошло в молчании.

— У кого-нибудь ещё есть вопросы к свидетелю Ферханову? — спросил судья.

Ответа не последовало.

— Вы свободы, cвидeтeль Ферханов, — сказал судья.

Всё-таки мне осталось непонятным, каким образом та лопнувшая резинка в трусах связана с дракой во время поездки в колхоз. Ну ничего, это я узнаю потом. Жаль, что судья в таком случае не связал с этим делом ещё и то, как выглядит в нашей школе учебный процесс. Я мог бы рассказать на суде, как много уделяется времени обсуждению проблем прошлого, и как мало… современной жизни. Ничего удивительного, что такой вот… воспитанный на классике, на описаниях убийств и самоубийств, не имеет понятия о ценности жизни и здоровья человека…

…До сих пор у Фокина было безупречное здоровье, он собирался стать космонавтом. Сможет ли он осуществить свои планы теперь, после повреждения коленного сустава и сотрясения мозга? Да, вот что значит такой же удар для человека… А что этот выродок… говорил ещё до суда? «Жизненные планы, цели — всё это красивые слова. Не всё ли равно, где работать, лишь бы платили побольше…» Конечно, можно думать разное, можно не понимать людей, для которых вся жизнь — в работе по призванию, но закон один для всех, и нельзя ломать жизнь другого человека, только потому, что считаешь его недостаточно практичным. И всё-таки как несправедлива конструкция человека! Нелепая случайность или чья-то подлость способна разрушить всю его жизнь, и я совершенно не представляю себе, как тогда быть. А преступники всё равно не получат равного по силе возмездия. Им вcё равно, где жить и работать.

А ведь Фокин не сделал им ничего плохого. Откуда тогда такая жестокость? Впрочем, это и так ясно. Плохо, что судья не привязал к делу и это. Я ведь знал, что в семье у каждого из этих трёх мерзавцев применяются телесные наказания. Но тогда я ещё не считал их мерзавцами. Я думал, что они просто нуждаются в помощи. А когда я добрался ночью до балкона квартиры…» (кого-то из них?) «…и предложил побег, он ответил, что я всегда был дураком и слюнтяем и останусь им навсегда. Это было для меня сильным ударом, но мне всё-таки удалось вытянуть из него объяснение. Оказалось, он предпочитает, чтобы с ним обращались как со скотом, если те же родители дают деньги на те же дорогостоящие развлечения и не надо думать ни о жизни, ни о работе. А злость от домашних скандалов он вымещал животным наслаждением от демонстрации своего «геройства» на тех, кто слабее. Пока я не знал всего этого, я думал, что на каждого человека действуют доводы разума. Нет, оказывается, есть животные в облике человека, которые даже не способны понять, на что поднимают руку… Не понять им и того, что не каждый может найти себе другое призвание. Надо будет предусмотреть в программе и это. Я уже пытался решить этот вопрос, но ничего не получается. Я против того, чтобы к разумным применялась смертная казнь, но можно ли считать их разумными? Сколько продуктов сожрут они, сидя в бессрочном заключении? И вообще, надо решить, какие качества необходимы для предоставления статуса разумного существа. Этот вопрос… самый трудный в моей программе…»

(Да, от такого… буквально — искры из глаз! Но — и думать некогда!)

«…Он осложняется ещё и тем, что люди разных взглядов понимают по-разному честность и порядочность. Некоторые считают за норму разгоны демонстраций, пытки в полицейских участках, операции на мозге с целью подавления собственной воли. А протестовать против этого нельзя… это, видите ли, вмешательство во внутренние дела. Надо доказать, что социалистические моральные нормы выше капиталистических, и только тогда можно будет чем-то помочь тем людям. А это мне как раз и не удаётся…