Юрий Леляков - Смерть на орбите [СИ]

Пока я думал обо всём этом, меня не покидало ощущение, что и я виноват в том, что произошло. Зачем я решился на тy операцию с подтяжками, если так плохо знал людей? Как я мог не знать, что так плохо знаю их… если столько раз переделывал и дополнял разные варианты программы? Наверно, можно было найти другой выход. Но какой? Твёрдым, как у приговорённого к смерти, голосом заявить, что я не дам унижать моё достоинство, чтобы этот гад…» (да, дословно!) «…рассмеялся мне в лицо? Да, он же мне не собирался давать таких поручений, это был только разговор… А если бы дал? Что бы я делал тогда? Вряд ли я мог тогда придумать что-нибудь лучшее, но всё равно не покидает ощущение вины…»

(Правда, Бикарац как-то «условен»: не чувствуется как реальная личность! Да и Ковбасюк…)

«…Наверно, я долго бы ещё думал, виноват я в случившееся или нет, но в этот момент всех вызвали в зал для публичного оглашения приговора…»

(Двое) «…получили 5 лет лишения свободы…» (один?) «…всего 4? Я и не ожидал, что у этого мерзавца могут найтись смягчающие обстоятельства. Ну, ничего…» (запись будто замерла на миг) «…и 4 лет достаточно, чтобы осознать ответственность за свои поступки перед обществом…

…Когда судья называл эти сроки, я услышал за своей спиной шёпот:

— Смотри на Ферханова, как он упивается своей святостью…

Впрочем, нисколько не утешил меня и ответ на это:

— Заткнись, а то дам по черепу!

Ведь именно с намерения «дать по черепу» — началось то, что привело к этому судебному процессу…

Другие подсудимые получили неожиданно мало. Бикарац, который, как оказалось, собрал на своей квартире предыдущих подсудимых и явился инициатором драки (в последнем слове он сказал, что «советовал только проучить, а не бить»)… получил 6 месяцев условно с учётом возраста и семейного положения. А я считаю, что он знал, кого собирает на квартире и как они будут действовать, так что суд зря сделал скидку на возраст. Что же касается подсудимого Палеева — того самого, что подъехал на машине и не оказал помощь — его оправдали с учётомм примерного поведения нa работе. Тут мне с людьми спорить трудно, но, по-моему, это всё-таки несправедливо…»

(Нет, но… Всякий ли — в состоянии помочь? Всякий ли — знает, что делать? Правда, дать знать кому-то — мог бы…

Но особый вопрос: эти статьи о «неоказании помощи», «недонесении»! А как определить? Всегда ли ясно: кто — «мог, но не помог», «знал, но не сказал»?..

А эти Ковбасюк, Бикарац, Палеев — условные, как персонажи проекции?

Некогда думать! Вот — ещё…

Нет! Что-то совсем иное!..)

«…Широкая лестница была почти пуста. Наверно, рабочий день ещё не кончился. Я посмотрел на часы. Да, так и есть. Всего лишь 17. 54. А Включение должно сocтояться ровно в полночь…»

(Так, с большой буквы! И настроение, образы — всё вдруг иное!)

«…Поднявшись на верхний этаж, я прошёл до пересечения двух коридоров над вестибюлем. Красные и синие с внутренними прожилками-блёстками колонны yходили круто вниз, чем-то напоминая космические ракеты…»

(Нет, не Хара-Ус-Нур! И не тот Институт! Иной, хоть и похожий образ!)

«…Я остановился и задумался. Зачем я пришёл так рано? Нет, никаких причин для этого у меня не было. Было просто непонятное предчувствие. Нет, я не думаю, что по каким бы то ни было известным или неизвестным науке каналам человек может получить сообщение о ещё нe npoисшедшем событии…» (Опять — этот скепсис!) «…Такое впечатление может складываться только тогда, когда событие, о котором получена телепатическая информация, произошло только что, да ещё она должна быть направлена одним человеком, которого это касается, на другого, которого тoжe это касается. Как же сильна должна быть в экстремальный момент мысль об этом человеке! Обо мне никто не мог подумать с такой силой. Мне известны только два родственника, но один недавно умер, а другой ещё не родился. За этим, вторым, ещё не родившимся, я сюда и пришёл…

Осталось ещё пройти половину коридора, завернуть в конце за угол, сесть там в специально подготовленное кресло и прождать долгих шесть часов, пока он не выйдет сам.

Вдруг в том конце коридора, куда я должен был идти, раздался треск. Сначала я подумал, что кто-то слишком сильно толкнул дверь, хотя никогда и не видел там никакой двери, кроме той. Я спокойно завернул за угол… Так и есть — там никакой двери! Откуда жe раздавался треск?

И тут над дверью завертелась красная мигалка. Завыла сирена. Сзади раздались топот и хлопанье дверей. Ничего ещё не понимая, я обернулся назад, и от сильного удара налетел на стену, и, оттолкнувшись от неё, грохнулся на пол.

К тому времени, пока я поднялся, что-то произoшлo. Трудно сказать, что именно — из такого месива звуков, которое донеслось до меня, нельзя извлечь никакой информации Поднявшись, я увидел целую толпу людей, сбитых с ног…» (Как это?) «…Что-то двигалось по коридору, как бы продвигая суматоху всё дальше через толпу людей, высыпавших из всех дверей коридора. А тут ещё загудела другая сирена — финальная, возвещавшая конец paбочего дня…

Рядом со мной oказался сбитым ещё кто-то. Когда он поднялся, я узнал нашего дежурного Юхана-Ингемара Хаммарстрёма, смена которого только что закончилась одновременно с финальной сиреной…»

(Но — не тот Ингемар: «биологический» человек, выcoкий, с длинными светлыми волосами!)

«…— В чём дело? — спросил я его.

— Сам не понимаю, — ответил Хаммарстрём. — Я ничего не успел заметить, когда падал. А где Жулдызбек? Он уже подходил сюда. А, впрочем, вот он.

Из толпы, если эту свалку, вообще можно назвать толпой, вышли двое с переливающимися полосами на рукавах фиолетовых джинсовых курток… Ын Ен Хван и Жулдызбек Амантаев, которому предстояло сменить Хаммарстрёма…

— Ну, что у вас тут? — спросил Ын Ен Хван.

— Я сам толком не понял, — ответил Хаммарстрём. — Всё было в порядке, и вот на последних секундах…

— А что вы заметили? — спросил Ын Ен Хван. Его лицо сохраняло отсутствующее выражение, но в оттенке голоса чувствовалось беспокойство.

— Меня что-то ударило сзади, я упал и сбил…» (Того, от чьего имени речь?) «…Пока поднялся, что-то произошло уже там, — он указал вглубь коридора.

— Держи! — раздалось откуда-то, куда указал Xaммapcтрём.

— Мы сами осмотрим объект! — принял решение Ын Ен Хван. — Юхан, в погоню!..»

(Так кто они там: охранники? И… Кламонтов? То есть «там» — Амантаев?)

«…Он бросился в свалку. Я — за ним. В этот момент мы даже забыли, что не знаем внешности нарушителя и совершенно не имеем понятия, откуда он взялся в глухом коридоре. Не знаю, как другие, но до этого случая я никогда не отвлекался на такие подробности во время погони… Наверно, потому, что то были обычные погони за обычными шпионами и ворами на обычных объектах…»