Юрий Леляков - Эпсилон по ту сторону [СИ]

Тубанов посмотрел на свои часы. На указателе секунд быстро сменялись цифры: 44, 45, 46, 47, 48, 49…

— Включай же, наконец! — поторопил Ареев.

Тубанов включил камеру и подвинулся к окуляру видоискателя. И тут же в левом нижнем кругу, как и ожидал Тубанов, появился металлургический завод…

— Что там было? — спросил Ареев. — Завод?

— Да, завод… Трудно понять, что же именно угрожало их планете, правда? Наверно, их погубили все одновременно, если можно так сказать, поражающие факторы цивилизации. Но вот что ещё непонятно: как получилось, что этот куб имеет четыре грани, способные давать изображения, а радиопередача состояла из шести символов? Каким может быть техническое решение такой задачи?

Ни Ареев, ни Высожарский не ожидали этого вопроса. Видно, это ещё не приходило им в голову…

— А, может быть, одна грань может давать два изображения? — предположил Высожарский…»

(И фраза с двумя «может» — так осталась!

Хотя — а верхняя грань, обращённая в зенит? Нижняя — понятно, но…)

«…— Тогда их будет восемь, — возразит Ареев. — Но ведь нельзя допустить, чтобы на каждую грань пришлось по полтора… Конечно, их восемь! Я совсем забыл, что тогда передача была принята не полностью! А какой мощный должен быть источник света! В таком маленьком кубике…

Вдруг раздался такой звук, как будто самопроизвольно повернулась какая-то рукоятка. Тубанов взглянул на пульт. Все рукоятки были на cвoиx местах.

— Щёлкнуло не здесь, а со стороны куба, — сказал Высожарский, видевший — как лихорадочно Тубанов рассматривал пульт.

— Сколько осталось? — спросил Ареев.

— Три минуты.

Время, оставшееся до вспышки, прошло так быстро, что Тубанов включил камеру с опозданием в одну секунду… Как только он нажал кнопку, в правом нижнем кругу появился простой геометрический чертёж, проведённый белыми линиями на синем фоне. Что изображал этот чертёж, разобрать было трудно, так как он весь был пересечён множеством не то разводов, не то трещин желтовато-кремового цвета.

— Вот одно из тех, что не были приняты на Земле, — сказал Тубанов. — Но я не заметил, что это такое.

— А, действительно, что это такое? — повторил Высожарский.

— Я думаю, что это изображение просто повреждено, — ответил Ареев.

— Кто мог повредить его внутри куба?

— За пятьдесят семь лет всё может произойти.

— Нет, — вмешался Тубанов, — оно не повреждено. Оно что-то означает, но что… этого я не знаю… Может быть, символ гибели цивилизации?

В капсуле наступила тишина. Все думали о судьбе цивилизации Эпсилона Индейца. Тубанов пытался найти какой-нибудь аргумент за то, что цивилизация всё-таки не погибла, но такого аргумента не было. Пока все свидетельства существования этой цивилизации, возможно, уже бывшего — радиопередача, недокуренная папироса, скафандр, куб — были за то, что на планете произошла катастрофа, погубившая разум, а может быть, и вообще жизнь. Тубанов пытался успокоить себя мыслью, что, может быть, со временем доводы «за» найдутся, но это не помогало. Надежд оставалось всё меньше…»

(Снова: откуда вывод? Будто — мысль его как автора опережала текст!)

«…Вдруг Тубанов увидел, что одна из боковых граней осветилась. Спохватившись, он поспешно нажал на кнопку и метнулся к видоискателю. В правом верхнем кругу он увидел уже тускнеющую карту планеты — той самой, которая была и на скафандре. Разница была только в том, что, кроме восточного и западного полушарий, там были ещё северное и южное…» (Карта сразу в двух проекциях!) «…Ещё Тубанов успел заметить, что на все полушария была нанесена градусная сеть…» (А надо бы — «сетка»!) «…В южном полушарии располагалась шестиконечная звезда с двумя кривыми белыми лучами и четырьмя ровными красными…

— Что там? — спросил Высожарский.

— Та же планета. Сверху — восточное и западное полушария, снизу — северное и южное.

Ареев и Высожарский поняли, какая планета имеется в виду, и переспрашивать не стали. Тубанову тоже было больше не о чем говорить, и в капсуле наступила гробовая тишина.

Тубанов думал о том, каким окажется следующее изображение. «Если это будет тюремная решётка, такая, как приняли на Земле, — думал он, — вряд ли можно будет надеяться на то, что цивилизация продержалась до прилёта «Теллуриса». А если оно будет другим? Если оно будет означать, что какая-то надежда всё-таки осталась? Всё может быть. Скорей бы…»

(Опять — неясна логика! Что-то больше «работало на идею», обгоняя события!)

«…Время шло угнетающе медленно. Казалось, оно остановилось совсем, и уже никакая сила не сможет сдвинуть его с места. Но вот наконец шесть минут прошли, и Тубанов, сам уже не помня, в которые раз, заглянул в видоискатель и нажал кнопку.

Самые худшие опасения Тубанова оправдались. В левом верхнем кругу вспыхнула чёрная косая тюремная решётка на мутно-зелёном фоне. Тубанов почувствовал, что ещё немного — и он сойдёт с ума…»

(И состояние… своё, при работе над текстом!)

«…— Мы будем продолжать искать, — сказал Тубанов сдавленным голосом, — но я уже мало верю в то, что цивилизация всё ещё существует. Только ради этой малой возможности мы ещё имеем право рисковать. Тюрьма…

— Стартуем, — шепнул Ареев Высожарскому. — Больше он не выдержит.

Но Тубанов, как ни тихо говорил Ареев, всё же услышал его.

— Нет, — отверни он. — Надо обязательно переснять атомный взрыв.

— Цикл изображений нам уже известен, — вмешался Высожарский. — Летим.

— Хорошо, — немного поколебавшись, ответил Тубанов…

…Высожарский и Ареев вышли, чтобы собрать оборудование. Тубанов остался в капсуле один. Он был так потрясён всем, что увидел и услышал за этот богатый событиями день, что не мог думать больше ни о чём другом.

Когда Высожарский и Ареев со съёмочным оборудованием вошли в капсулу, Тубанов уже немного пришёл в себя. Все заняли свои места. Капсула была готова стартовать.

Вдруг откуда-то сбоку в глаза Тубанова ударил ослепительный свет. Это куб мгновенно вспыхнул всеми гранями и погас. Далеко за кубом медленно поднималось грибовидное облако, становясь с каждой секундой всё более ярким…»

(Вспыхнуло — и в сознании!

Ведь помнил — дальнейшее! Увы, не знал тогда, что речь — о реальности!)

«…— Настоящий ядерный взрыв! — закричал Ареев, бросаясь к пульту управления. Но Тубанов уже сам сообразил, что нужно делать, и нажал кнопку радиационной защиты. С резким жужжанием на все иллюминаторы опустились чёрные свинцовые шторки. Сразу же после этого, не теряя ни секунды времени, Тубанов нажал стартовую клавишу и рванул регулятор высоты. И хорошо, что он успел это сделать, потому что в следующую секунду по капсуле прошел такой сильный толчок, что, если бы капсула продолжала стоять, она неминуемо налетела бы на куб и покатилась по склону горы…