Юрий Леляков - Журавлиная ночь

…Разлом! С эшафота я вмиг слетел…

Свернулось начало в конец —

И тот, который на мне сидел,

Вдруг встав, пошёл во дворец…

(«Нет… — Кламонтов вздрогнул. — Дворец… Какой дворец?»)

…Жалеть ли, что сам я недолго стоял?

Что делать — такая работа…—

(Ах да! То королевство! Но к чему сейчас? И…вообще?

Хотя… верно! Сам тот мальчик! На кого похож?

Память быстро заработала, выдавая образы…

«Акки-Манайк»? Нет… «Шеллит-Сава»? Иван Лесных? Нет… Но… с кем-то явное сходство — а с кем? И понял лишь теперь…)

…— Нет, подождите, — донёсся из коридора голос Вин Барга. — Это не то. Не его текст, даже не его почерк. И это тоже…

— А… что там? — будто лишь тут очнулся Кламонтов.

— Да всё другие тексты, неизвестных нам авторов! Не знаю, зачем вагон их выдал. Правда, и почерки знакомые…

— Нет, а всё-таки? — переспросил Кламонтов, уже выходя в коридор.

— Какие-то дневниковые записи, — ответил Вин Барг, перебирая листы бумаги в довольно объёмистой пачке. — «…Сегодня я гулял в парке. Не хочу ни о чём думать. Как хорошо просто жить — и просто верить…» Или тоже намётки повестей, рассказов? Хотя и тут: «…Вера — это бесконечное счастье. Аминь! И да не постигнет нас дьявол-искуситель… Вера — это сердце бесконечности… Избранные искупят грехи мира. Жертва будет оправдана, и отделятся достойные от недостойных в новом времени… Мир пал — и должен быть очищен… Сегодня Великое явилось мне, был новый знак. Суета мира отступает. Как малó зримое перед незримым…» , — стал он читать с разных листов, быстро перебирая. — И всё в таком же духе. Ладно, это потом… А вот… — он запнулся. — Карта Илакиры! Его рукой…

.

— А вот… Фоларои! — Ареев вынул из-под этого листа другой (где всего один кольцевой континент, густо-зелёных тонов — вероятно, сплошь низменный — опоясывал планету по экватору).

.

— И Аллоинаро… — Тубанов взял третий лист. — Тут уже пять континентов… И Аорара, — добавил он, взяв четвёртый. — Тут их четыре… И вот — затопленные территории. И дамба — вот эта чёрная линия посреди океана…

.

.

— А вот — планы городов, — сказал Мерционов, перебирая ещё листы. — Фхлавиорм, Тхвелерамф… Алаофа, Моаралана — те, подземные, так что ничего общего с реальностью… Ладно, пойдём в купе, включим свет там…

.

.

Не говоря более ни слова, все перешли в купе (Кламонтов не успел заметить, чьё именно) — и, едва Вин Барг включил лампу над первой полкой, свет в коридоре автоматически погас. Кламонтов, пропустив Тубанова и Вин Барга к окну, сам сел посередине, а справа — Мерционов и Ареев. Часть листов Вин Барг положил на столик, а часть — Ареев стал перебирать прямо на полке.

— Нет, это опять же их, — с горечью сказал он. — Якименко и Жильцовой. «…Слава Господу, счастье бесконечное, великий дух Акки-Манайк ведает, что и как будет…» И тут, смотрите: «Грядёт Шеллит-Сава в ауре новых времён…» Вот и знакомый почерк! И дальше на многих листах — эти круги, спирали, стрелки… Даже смотреть тяжело. Зачем вагон выдал нам это?

— Не знаю… — ответил Вин Барг. — Мне иногда трудно понять его логику. Но вот у меня, кажется — самый новый вариант…

А Кламонтов сам не заметил, как его рука потянулась к верхнему листу — и все придвинулись, склонившись над листом, который он взял…

«…Было 3 сентября 1995 года, час ночи.

Тубанов проснулся ночью от какого-то кошмарного сновидения и последовавшего за этим непонятного беспокойства. Но само беспокойство не было связано со сновидением, Откуда оно взялось, Тубанов понять не мог — но чувствовал, что где-то случилось что-то страшное и непоправимое.

Он встал и подошёл к окну. За окном была обычная для сентября ясная звёздная ночь. Но яркие серебристые и золотистые огоньки звёзд, как показалось Тубанову, тревожно мерцали, как будто давая, знать о некой происходившей в глубинах Вселенной катастрофе. Как будто где-то там, в необъятных космических просторах, угроза гибели нависла над целым миром — таким же, как Земля. И это чувство всё более охватывало Тубанова.

Но что и где могло произойти? Что изменилось во Вселенной?

Тубанов внимательно посмотрел на огромный квадрат созвездия Пегаса и протянувшуюся от неё влево звёздную дугу Андромеды с едва видимым туманным пятнышком галактики М 31, затем перёвел взгляд вниз, к созвездию Водолея. Но все созвездия выглядели так же, как обычно. Строгий порядок, миллиардами лет установившийся во Вселенной, не был нарушен ничем.

Но откуда же тогда это странное чувство?

Тубанов перешел в соседнюю комнату и стал смотреть в противоположное окно. Но и там тоже всё выглядело, как всегда. Прямо посреди северной половины неба ярко сиял ковш Большой Медведицы, левее и ниже его мерцал яркий оранжевый Арктур, а выше поблёскивали слабые звёзды Малой Медведицы и Дракона. Картина звёздного неба была во всём привычной, такой, какую он видел уже тысячи раз. Ничто не подтверждало его предчувствия.

Не найдя ничего необычного на небе, Тубанов перевёл взгляд на слабо освещённую фонарём улицу — но улица давно спала. Аккуратный ряд новых одноэтажных домиков…» (позже над строкой дописано: « построенных на месте недавно разобранного в связи со снижением числа жителей города девятиэтажного здания ») «…терялся в ночной тьме за кронами деревьев.

И вдруг в окне дома напротив загорелся свет. А через секунду раздался звон — и за спиной Тубанова вспыхнул экран видеотелефона. Тубанов резко обернулся. Но на экране не было видно никакого номера. Значит, звонили по телефону старого типа…»

(Вот как, думал, будет в 95-м году! И над текстом поработать не успел…)

«…Но кто это мог быть? Кто мог звонить ему среди ночи? Конечно, Apeeв — и наверняка для того, чтобы поделиться очередной научной новостью. Такое бывало довольно часто — ведь жизнь людей конца двадцатого века, когда человечество, создав мировую систему коммунизма, твёрдо встало на путь прогресса, и наука избавилась от многих предрассудков материализма…» (переправлено: « атеизма и традиционной философии ») «…была богата научными достижениями…