Юрий Леляков - Журавлиная ночь

…— И вот что с ним стало. Сейчас ты увидишь и это….

…— Но откуда он взялся? — поражённо переспросил Лесных, едва история Захара Кременецкого промелькнула на экране. (Пока — лишь его история, но не история, написанная им!) — В смысле… тот, ложный его отец? И вообще: как это бывает — когда работаешь над текстом, и вдруг… такое?

— Вот и давай уточним: как это было с тобой? Пойми, это очень важно. И — что ты хотел написать, и о чём?

— Ну, как… — с ещё большей дрожью в голосе начал Лесных. — И что хотел написать… Ничего такого, в чём меня потом стали обвинять… даже не знаю, кто!. Я же их такими себе не представлял: Тубанова, Ареева, Высожарского! А хотел написать — о межзвёздном полёте, как земляне летят на помощь другой планете! Но только начал, дальше не успел… Да, а… ты читал? — вздрогнув он так посмотрел мне в глаза, что стало не по себе. — Хотя я понимаю: в… нашей реальности — ничего не сохранилось! Ни одной страницы! Я от всего избавился… Но, может быть, каким-то… трансцендентальным, мистическим образом… Как кто-то сказал: «Рукописи не горят»! Даже не помню, кто…

— Да, как видишь, иногда не горят, — подтвердил я. — Иногда…

— И… я, что, должен объяснить и… всё это? Почему там, в рукописи, его отец — пьяница, почему так поступал с ним? Но я… Пойми, я сам не знаю! Мне так просто представилось, и всё! Я не хотел ничего плохого…

— Но вот скажи… Как тебе казалось: те, о ком ты пишешь — есть на самом деле? Или это придуманная история?

— Первое время… возможно, и не задумывался, — признался Лесных. — А потом стал как-то так образно представлять их себе… Да — и поверил, что они есть! И совсем не хотел придумать ничего плохого… им, как реальным людям!

— Но что было потом? Ты почувствовал, как кто-то уже обращался прямо к тебе? Вот это очень важно…

— Да. Как бы они… но не такие, как я их представлял! А я это понял не сразу: думал: речь идёт обо всём точно по тексту… И когда слышал голоса: зачем, мол, придумал им такие судьбы? — то и был уверен: в тексте надо что-то исправить! Но всё никак не мог понять — что? И уже просто распадался сам текст, сама история — а всё равно был в чём-то неправ! Но они говорили так уверенно: зачем хочешь, чтобы с нами было всё это?.. То есть, получалось, я — уже какой-то насильник, садист, который ломает судьбы реальных людей, заставляет их делать то, чего они не хотят, толкает на риск для жизни! А возможно — и играет судьбами целых, тоже реальных, миров! И я уже как бы не имел морального права продолжать ту историю…

— Но и после этого продолжались голоса с претензиями, обвинениями, угрозами?

— Да… То есть — и бросить всё, как было, не имел права! Ведь — судьбы реальных людей, которые изменил в угоду воображению… А что делать дальше, не знал…

— И сразу ещё уточнение: а вот эти революции — отдельно в Якутии, Приморье, проблемы с трассой БАМа, какая-то тайная партия — это всё откуда?

— Не знаю… Затмение нашло, бес попутал — так это называется. Сам не могу объяснить, откуда взялось… И, кстати — вот пассажиры, я слышал, говорят: сам на чёрта похож! Что, можно представить меня каким-то… истопником в аду?

— Не очень. А вообще — и рай, и ад в разных реальностях бывает всякий… Но давай вернёмся к нашему вопросу. Что ты делал потом?

— А что? Я же говорю: всё бросил, всё ликвидировал! Чтобы они меня хоть не мучили, не угрожали… Понял, что — не те, за кого я их принимал! А сам… Всё пошло прахом! Школу потом едва закончил, про институт — уже нечего и думать… Правда, и для армии не подошёл — как шизофреник. И только с большим трудом добился вот этой работы… Ну, хоть ты скажи: за что они меня так? Или не они — а уж не знаю, кто… Что я им сделал? Я же думал, это они и есть — те, какими их знал! И это — их путь, их жизнь, судьба!..

— А если бы была возможность сейчас встретиться с ними?

— Ну, не знаю уже… Наверно, и спросил бы просто: за что? Что я сделал не так, кому и чем поломал жизнь? И, если это вообще не они — зачем сперва со всем соглашались? А если они — то… что не так? Хотя я же говорю: не знаю, что и думать! Или, что: вообще любой человек, который записывает какую-то историю — преступник?

— Нет, конечно. И ты же специально не касался ничего неприятного для них как реальных людей? — на всякий случай переспросил я. — И не представлял в их жизни ничего такого, что считал бы неприемлемым для себя?

— В том-то и дело, что нет… Хотя — ты, возможно, знаешь и… что происходило со мной самим… — решился Лесных ещё на одно признание. — К чему я чуть не стал привычен в семье… И даже не думал: что во многих семьях это не так, для других детей это — ужас! Но я о таком и не писал, не придумывал им такого… Всё-таки знал, что — ненормальность, вообще в семьях так не должны поступать с детьми… Но вот тоже вопрос: неужели одним — в реальности позволено всё, и совесть их не мучает, а другим — и неосторожное слово уже не простится? Ну, или — что это было? Ведь если ничего не было на самом деле… И пусть даже я придумал бы ту историю — просто как отдушину в нормальную жизнь, из этой ненормальной, наяву — за что со мной так? Кто и чем реально пострадал от каких моих слов или действий? Что и в чьей жизни я поломал в угоду себе?

— Что это было? — наконец переспросил я. — А вот посмотри, что уже узнал раньше другой психотехник из нашей реальности. И постарайся воспринять спокойно. Вдруг тут и есть объяснение…

…— Значит, ещё раз: как это было? — спросил Дерсу Киран.

— Она сама обратилась ко мне, — ответил пожилой чернобородый человек, сидевший за столом в тёмной комнате (куда лишь из-за двери падал неяркий свет, да ещё в углу у окна светилась лампада под иконой). — Сказала, что ей является бес, и попросила его изгнать. Принесла денег, водки… Ну, я взял это — и согласился помочь. Да, не просто так, не даром… А что?

— А как выглядел этот бес? Как он проявлялся? — переспросил Дерсу Киран… уже у молодой женщины, лежащей на постели в другой, тоже тёмной комнате? (Будто присутствовал одновременно там, и тут! Или, вернее — телепатическая связь между всеми!) — Как вообще это было?

— Это начиналось… ну, как детская сказка, что ли: какие-то король, королева, битвы с кем-то. И я даже не понимала: почему всё это вижу? Просто само придумывается, или как… А потом… Пошло такое, что стыдно сказать! Эти король с королевой… Нет, даже не хочу говорить, что стала видеть! И тогда я поняла, что это меня путает бес — и пошла к святому человеку, который, как говорили, умеет их изгонять…

— То есть: вы увидели такое, чего в сказках уже не бывает? Что-то из совсем другой области? Так я вас понял?

— Ну, какой «области»? Разве у бесов в аду тоже свои области есть? — даже не поняла она. — Вон как тут: Новгородская, Псковская? Не знаю, как там у них… А только я стала видеть: как они, прикинувшись королём с королевой, делали такое… Ну, что и взрослому человеку видеть стыдно! А уж мне тогда, в моём-то возрасте — представляете?