Роберт Силверберг - Ночные крылья. Человек в лабиринте [сборник litres]

Я почти не слушал, когда Самит из Сомнамбулистов затараторил свою рекламную речь, бомбардируя меня быстрыми, лихорадочными залпами ритуализированных словесных формул. Это речь была рассчитана на невежд. Обычные клиенты Сомнамбулистов — это Сервиторы, Клоуны, представители других низших гильдий. Наконец, по-видимому, уловив мое нетерпение, он прервал восхваление талантов Сомнамбулистки Мурты и спросил меня, что я хочу узнать.

— Думаю, Сомнамбулистка уже знает об этом сама, — сказал я.

— Тебе нужен общий анализ?

— Я хочу узнать судьбу тех, кто рядом со мной. Особенно хотелось бы, чтобы Сомнамбулистка сосредоточилась на событиях, происходящих в настоящее время в Зале Летописцев.

Самит побарабанил длинными ногтями по гладкому столу и бросил взгляд на коровоподобную Мурту.

— Ты уже вступила в контакт с истиной? — спросил он ее.

Ответом стал долгий вздох, прошелестевший из ее дрожащих телес.

— Что ты видишь? — спросил Самит.

Мурта невнятно забормотала. У Сомнамбулистов имеется свой собственный язык, отличный от человеческого — грубый, полный резких звуков, которые, как утверждают некоторые, произошли от языка древнего Агюпта. Так это или нет, я не знаю. Лично мне он показался бессвязным, фрагментарным, бессмысленным. Самит некоторое время слушал, затем удовлетворенно кивнул и протянул мне ладонь.

— Есть много всего, — сказал он.

Мы обсудили гонорар, немного поторговались и сошлись на цене.

— Продолжай, — сказал я ему. — Истолкуй мне правду.

Он осторожно начал:

— Там замешаны чужеземцы, а также несколько членов гильдии Летописцев. — Я молчал, не желая поддакивать. — Они сведены воедино в трудно разрешимом споре. Причиной всему — человек без глаз.

Я резко выпрямился.

Самит самодовольно улыбнулся. Он явно ощущал себя триумфатором.

— Человек без глаз лишился былого величия. Скажем так, он Земля, разбитая завоевателями, верно? Сейчас он близок к концу своего времени. Он стремится восстановить свое прежнее положение, но знает, что это невозможно. Он заставил Летописца нарушить клятву. В их гильдию нагрянули несколько завоевателей, чтобы покарать его, да? Нет. Нет. Чтобы освободить его из плена. Мне продолжать?

— Быстро!

— Ты получил все, за что заплатил.

Я нахмурился. Это было откровенное вымогательство, но тем не менее Сомнамбулистка явно увидела правду. Я пока не узнал ничего, чего бы не знал я сам, но этого было достаточно, чтобы понять: я могу узнать больше. Я увеличил плату.

Самит сжал в кулаке монеты и вновь обменялся несколькими фразами с Муртой. Она говорила долго, с некоторым волнением, несколько раз кружилась по помещению, наталкиваясь на старый, пахнущий затхлостью диван.

— Человек без глаз, — сказала Самит, — встал между мужчиной и его женой. Возмущенный муж ищет возмездия, но пришельцы помешают этому. Они ищут скрытые истины, и они найдут их с помощью предателя. Человек без глаз ищет свободу и силу. Он обретет покой. Запятнанная позором жена ищет развлечений. Она обретет лишения.

— А я? — спросил я, адресуя свой вопрос упрямому и разорительному для меня молчанию. — Ты ничего не говоришь обо мне!

— Ты скоро покинешь Перрис тем же образом, как и пришел в него. Ты уйдешь не один. И не как член твой нынешней гильдии.

— И куда я направлю мои стопы?

— Ты прекрасно знаешь это сам, так зачем тебе тратить деньги, чтобы услышать ответ из наших уст?

Он вновь умолк.

— Скажи мне, что случится со мной, когда я отправлюсь в Джорслем, — спросил я.

— Вряд ли такая информация тебе по карману. Будущее — дорогая вещь. Советую тебе довольствоваться тем, что ты уже знаешь.

— У меня есть несколько вопросов о том, что уже было сказано.

— Мы не уточняем ни за какую цену.

Он осклабился. Я ощутил всю силу его презрения. Сомнамбулистка Мурта, все еще бродившая по комнате, простонала и рыгнула. Силы, с которыми она общалась, похоже, передали ей новую информацию. Она захныкала, вздрогнула, издала невнятный смешок. Самит заговорил с ней на их языке. Она подробно ответила ему. Он посмотрел на меня.

— Бесплатно, — сказал он, — окончательная информация. Твоя жизнь вне опасности в отличие от твоего духа. Было бы неплохо, если бы ты как можно быстрее заключил мир с Волей. Восстанови свою моральную ориентацию. Вспомни, кто твои истинные друзья. Искупи грехи, в том числе совершенные из благих побуждений. Больше я ничего не скажу.

И верно, Мурта вздрогнула и как будто проснулась. В такт судороге выхода из транса качнулись жирные складки на ее лице и теле. Ее глаза открылись, но я увидел только белки. Скажу честно, это было жуткое зрелище. Толстые губы искривились, демонстрируя пеньки зубов. Своими крошечными ручками Самит поманил меня к выходу. Я выбежал в темное, дождливое серое утро.

Я поспешил назад, в Зал Летописцев. Подойдя к нему, запыхавшись, с пронзительной болью за грудиной, я, чтобы восстановить силы, какое-то время подождал снаружи этого великолепного здания. Над моей головой пролетели воздушные платформы, взлетавшие с верхнего этажа. Храбрость едва не покинула меня. Но в итоге я все-таки вошел и поднялся на этаж, на котором располагались апартаменты Элегро и Олмейн.

В вестибюле, о чем-то взволнованно перешептываясь, толпилась кучка Летописцев. До меня долетал гул их голосов. Я шагнул вперед, но человек, в котором я узнал одного из членов высшего совета гильдии, поднял руку.

— Какое у тебя здесь дело, ученик? — спросил он.

— Я Томис, и за меня ходатайствовала Летописец Олмейн. Моя комната тут рядом.

— Томис! — крикнул чей-то голос.

Я был тотчас схвачен и буквально заброшен в знакомые апартаменты. Моему взору предстала пугающая сцена.

Вокруг, нервно теребя свои шали, стояла дюжина Летописцев. Я узнал среди них подтянутую, элегантную фигуру канцлера Кенишаля. Его серые глаза были тусклы от отчаяния. Под покрывалом слева от двери лежала неподвижная фигура в мантии Пилигрима: принц Роума, мертвый, в луже собственной крови. Его блестящая маска, теперь забрызганная бурыми пятнами, лежала рядом. В противоположном конце комнаты, бессильно привалившись к причудливо украшенному серванту, в котором хранились редкой красоты артефакты Второго Цикла, Летописец Элегро как будто спал, а на лице его читались одновременно ярость и удивление. Из его горла торчал тонкий дротик. Чуть дальше, с двумя крепкими Летописцами по бокам, стояла безумная и растрепанная Олмейн. Алое платье было разорвано спереди, обнажив высокую белую грудь. Черные волосы разметались во все стороны, атласная кожа блестела капельками пота. Она как будто была погружена в сон, витая где-то далеко-далеко от этой комнаты.

— Что случилось? — спросил я.