Роберт Силверберг - Ночные крылья. Человек в лабиринте [сборник litres]

— Двойное убийство, — ответил канцлер Кенишаль надтреснутым голосом. Он шагнул ко мне, высокий, худощавый, седовласый. Левое веко то и дело подергивалось. — Когда ты в последний раз видел этих людей живыми, ученик?

— Ночью.

— Зачем ты приходил сюда?

— В гости, не более.

— И что ты застал? Какую-нибудь ссору?

— Да, ссору между Летописцем Элегро и Пилигримом, — признался я.

— Из-за чего? — спросил канцлер тонко.

Я с опаской посмотрел на Олмейн, но она ничего не видела и еще меньше слышала.

— Из-за нее, — сказал я.

До меня донеслись смешки Летописцев. Они подталкивали друг друга локтями, кивали, обменивались самодовольными улыбками. Я подтвердил факт семейного скандала. Канцлер еще больше посерьезнел и указал на мертвого принца.

— Когда ты пришел в Перрис, он был твоим спутником, — сказал он. — Ты знал, кто он на самом деле такой?

Я облизал губы.

— У меня имелись подозрения.

— Что это был…

— Беглый принц Роума, — закончил я. Я не посмел лгать или уходить от ответа на вопрос. Мое положение было весьма шатким.

И вновь кивки и многозначительное подмигивание.

— Этот человек подлежал аресту, — сказал Канцлер Кенишаль. — Ты не имел права скрывать его истинную личность.

Я остался нем. Канцлер продолжил:

— Ты в течение нескольких часов отсутствовал. Расскажи, чем ты занимался после того, как покинул апартаменты Элегро и Олмейн.

— Я нанес визит Наместнику номер Семь, — ответил я.

Мои слова произвели сенсацию:

— С какой целью?

— Чтобы поставить прокуратора в известность, — сказал я, — что принц Роума схвачен и теперь находится в квартире одного Летописца. Я сделал это по указанию Летописца Элегро. Выполнив его поручение, я несколько часов бесцельно бродил по улицам, а когда вернулся сюда, то застал… застал…

— Застал хаос, — закончил за меня канцлер Кенишаль. — Прокуратор побывал здесь на рассвете и нанес визит в эти апартаменты. Как я понимаю, на тот момент Элегро и принц были живы. Затем он отправился в наши архивы и удалил… удалил… засекреченный материал… засекреченный… удалил… материал, который, как считалось, был недоступен для… засекреченный… — канцлер запнулся.

Словно некая сложная машина, пораженная внезапной ржавчиной, он с трудом ворочал языком, издавал нечленораздельные звуки и, казалось, был на грани системного срыва. Несколько высокопоставленных Летописцев бросились ему на помощь. Один сунул ему в руку какое-то снадобье. Через считаные мгновения Канцлер, похоже, пришел в себя.

— Эти убийства произошли после того, как прокуратор покинул здание, — сказал он. — Летописец Олмейн не смогла предоставить нам информацию о том, что произошло. Возможно, ты, ученик, знаешь что-то ценное.

— Меня здесь не было. Два Сомнамбулиста с набережной Сенна подтвердят, что я был с ними в то время, когда были совершены оба эти преступления.

При упоминании Сомнамбулистов кто-то хохотнул. Ну и пусть. В такой момент, как этот, мне было не до сохранения собственного достоинства. Я знал, что я в опасности.

— Ты пойдешь в свою комнату, ученик, — медленно произнес Канцлер, — и будешь ждать там, пока тебя не вызовут на полноценный допрос. После чего ты уйдешь отсюда и в течение двадцати часов покинешь Перрис. Возложенной на меня властью я исключаю тебя из гильдии Летописцев.

Даже будучи предупрежден Самитом, я тем не менее был ошеломлен.

— Я исключен? Но почему?

— Мы больше не можем тебе доверять. Тебя окружают слишком много тайн. Ты привел к нам принца и скрыл свои подозрения. Ты присутствовал при семейных ссорах. Ты среди ночи нанес визит прокуратору. Возможно, этим утром ты даже помог нанести ужасный ущерб нашему архиву. У нас нет желания держать в наших стенах загадочных людей. Мы разрываем наши отношения с тобой. — Канцлер махнул рукой. — А теперь ступай в свою комнату, жди допроса, а потом уходи прочь!

Меня выволокли из комнаты. Как только входной экран закрылся за мной, я оглянулся и увидел, как канцлер с пепельным лицом рухнул на руки своих соратников, а Летописец Олмейн стряхнула с себя оцепенение и с криком повалилась на пол.

Оставшись один в своей комнате, я долго собирал вещи, хотя их у меня было мало. Время уже близилось к полудню, когда ко мне пришел неизвестный мне Летописец и принес оборудование для допроса. Я с тревогой посмотрел на приборы, полагая, что мне точно конец, если Летописцы найдут свидетельство того, что именно я выдал местонахождение секретного файла захватчикам. Они уже и без того подозревали меня. Канцлер не решился выдвинуть обвинение лишь потому, что ему, по всей видимости, показалось странным, что простой ученик решил провести частный поиск в архиве гильдии.

Удача сопутствовала мне. Моего следователя интересовали только детали убийства. И как только он установил, что мне ничего не известно, он оставил меня в покое, напомнив, что я должен покинуть здание гильдии, как то было мне велено. Я сказал ему, что так и сделаю.

Но сначала мне нужно было отдохнуть. Я не спал всю ночь, и поэтому я выпил трехчасовой отвар и погрузился в здоровый, освежающий сон. Когда же я проснулся, рядом со мной стояла фигура: Летописец Олмейн.

Она как будто сильно постарела с предыдущего вечера — в простой тунике серовато-землистого цвета, ни косметики, ни украшений. Лицо ее казалось каменным. Увидев ее рядом с собой, я постарался скрыть удивление и, сев в постели, пробормотал извинения за то, что не сразу заметил ее присутствие.

— Не переживай, — мягко сказала она. — Я нарушила твой сон?

— Ничего, я уже выспался.

— А вот я даже не сомкнула глаз. Ничего, отосплюсь позже. А пока мы должны друг другу кое-что объяснить, Томис.

— Да. — Я неуверенно поднялся. — Ты здорова? Я видел тебя раньше, и ты как будто была в трансе.

— Они дали мне снадобье, — ответила она.

— Скажи, что ты можешь рассказать мне о прошлой ночи?

Она на миг смежила веки.

— Ты был там, когда Элегро обвинил нас в прелюбодействе и был изгнан принцем. Спустя несколько часов Элегро вернулся. С ним был прокуратор Перриса и несколько других захватчиков. Элегро, казалось, пребывал в великом ликовании. Прокуратор достал куб и приказал принцу приложить к нему руку. Принц отказался, но Наместник номер Семь убедил его, и он подчинился. Когда он коснулся куба, прокуратор и Элегро ушли, оставив меня и принца наедине. Мы оба не понимали, что произошло. У дверей была выставлена охрана, чтобы принц не сбежал. Вскоре прокуратор и Элегро вернулись.

Теперь Элегро казался подавленным и даже растерянным. В отличие от него прокуратор явно пребывал в приподнятом настроении. Войдя в нашу комнату, прокуратор объявил, что бывшему принцу Роума предоставлена амнистия и что никто не имеет права причинить ему вред. После этого все оккупанты ушли.