Виктор Антоненко - Охота на бога

— Экий ты скорый, — упрямо протрубил бас.

— Не жмись, Матвеич, — увещевал настойчивый баритон. — Хватит уже тень на плетень наводить. Расслабься. Охота закончилась.

— А в твоих книгах что пишут? — ухнул гробовой бас.

— В каких книгах? — взвился неровный баритон. — У меня лично одна директива на все времена и для всех народов — отстреливать млешаков по всему белу свету, как бешеных псов. За это нам и платят. А что это за зверьё? Откуда? Нам не докладывают. Поэтому и спрашиваю. С виду, вроде, люди как люди…

— А кто тебе за них платит?

— Стоп. Давай так. Я тебе о своих, а ты мне о своих. По рукам?

— Добро, — пророкотал густой бас. — Чтоб им пусто было. Пусть тоже в дураках походят, а то заносливые больно.

— Только смотри, Прохор Матвеевич, чтоб всё по-честному.

— Когда это я обманывал? — возмущённо загудел утробный бас.

— Верю-верю, — примирительно зашелестел простуженный баритон. — По правде, я и сам мало чего смыслю в этом. Кому они? Зачем? Почему за них такие деньжищи отваливают? Вот этот млешак, к примеру… Ну, кто он такой? Да никто. Колька Кашин. Голова, два уха. Жил бы себе и жил дальше, как и все, если бы на него ваш ведун не показал…

«Кашин, Кашин,… — постарался сосредоточиться на знакомом слове Кашин: в голове царил беспорядочный и какой-то совершенно беспричинный праздник эйфории; множество бурных ярких переживаний непрерывными волнами накатывали на сознание; обрывки мыслей с трудом выстраивались в логические цепочки несложных размышлений: — Это же я! Обо мне! А млешак кто? Я?! Может, так после смерти души умерших называют? Так они меня что… видят? Ничего не понимаю! Почему я их не вижу? Может, слышат, о чём я думаю?..»

— …для меня один чёрт, — продолжал надтреснутый баритон, — что млешак, что прохожий с улицы. Я в них как свинья в апельсинах, ни ухом, ни рылом. Вот ведуны наши, те по вкусу крови распознают. А как ваши… не знаю. Вот, как, к примеру, твой ведун этого распознал?

«Точно! Про меня говорят, — по наитию озарило Кашина. — Я млешак!»

— Того не ведаю, — глухо проскрипел унылый бас.

— Ни ведаю, ни чую, — обиженно передразнил въедливый баритон. — О чём не спроси — «не знаю» и точка. Ты же божился, что всё, как на духу…

— Так, ты о своих не досказал. Забыл уговор?

— А, ну да. Так вот. Сдаётся мне, наши ведуны хотят, чтобы на Земле ни одного живого млешака не осталось…

— Это я и без тебя знаю, — недовольно прорычал бас.

— Да ты не перебивай. Тоже мне знаток.

— А ты не тяни. Накапываешь тут, в час по чайной ложке. То, как ты, разбойник, млешникам головы резал, мне неинтересно. Ты сказывай, кто у тебя их покупает, зачем?

— Кто-кто! — хрипатым эхом откликнулся трескуче-сухой баритон. — Они. Ведуны. Прилетают, бес знает — откуда, на летающих тарелках. Мы им головы, они нам — золотишко, и вся недолга…

«Выходит, я жив… — Кашин начал понемногу ощущать отдельные части своего тела: осторожно пошевелил пальцами рук; согнул кисть. — Что со мной? — ломал он голову. — Какой знакомый голос. — И вдруг, как удар грома. — Это же тот самый!! Псих! Который меня с балкона сбросил. Точно! Антоний! И в больнице он был. Садюга!..»

— …вернее, — повествовал Антоний, — не мы. Мы ведунам отдаём, а они на НЛО…

— Куда?

— Неопознанные летающие объекты. Слышал про такие?

— Да… вроде…

— Забудь. Насочиняли про них хрень всякую. Человечки зелёные… Ну, как дети…

— Выходит, твои ведуны их тоже на небо забирают?

— Ну, можно сказать и так, — не стал оспаривать Антоний, — и уже лет пять — только живых.

— Живых?! — догадка Прохора о том, что самые главные кинирийские и валгайские ведуны давно замирились меж собой, нашла ещё одно подтверждение.

— Чему ты так удивляешься?

— А про валгайские списки ничего не слышал?

— Липа это всё, голимая, — поделился ненужным секретом Антоний. — Наши ваших подкупили и подсунули…

— Демоны!.. — воинственным кличем разнеслось по пещере. — Всю жизнь испоганили! Отступники!

— Кто?

— Не твоя забота! Рассказывай дальше.

— Всё. Теперь твоя очередь.

— Погодь. Богоборы говорят, когда всех млешников на небо соберём, на всей Земле для посвященных и избранных Царствие Небесное настанет. Какая же тогда разница, кто их туда отправит? Мы или вы?

— Тебе видней. Есть она, эта разница, или нет. Здесь ведь как?.. Что сову об пенёк, что пеньком об сову. Всё одно сове не жить.

— Выходит, во все времена у валгаев и кинирийцев одна цель была… Чтобы млешников на Земле не осталось. Чего ж мы тогда бережём-то идола этого?

— Какого идола? — сбился с мысли Антоний.

— Этого! — чугунным эхом прокатилось под сводом пещеры. — Холера его задери! На кой леший он нам нужен, если после его смерти на всей Земле Царствие Небесное настанет? Утопить зверюгу и конец мучениям.

— Лихой бы из тебя кинириец вышел, да поздновато. Мусора в башке много. Царствие небесное… Какое к дьяволу царствие? Разуй глаза. Где ты и где царствие? Вон он, лежит с вывернутыми кишками, и чего? Изменилось что-нибудь в твоей треклятой жизни? Сидим здесь в дерьме по уши. Не о том думаешь. Живой бы стоил дороже… — тут Антоний осёкся.

— Это сколько же ты мне теперь намерил? — в тоне сметливого Прохора было что-то нехорошее. — Чего язык прикусил?

— Как договаривались. За живого полтора, а за мёртвого… на сто тысяч сбавлю.

Прохор, ожидавший услышать половину оговорённой суммы, успокоился:

— Понимаю.

— Ну, а раз понимаешь, тогда кончай эту свою большевистскую пропаганду. Утопить, расстрелять, повесить. Сто тысяч тоже на дороге не валяются. Обождём малёк. Кстати, ты о своих грозился поведать.

— По-нашему, — согласно достигнутой договоренности начал Прохор, — по тайному писанию всё человечество на Земле состоит из обыкновенных людей и млешников. У простых смертных души нет, а у млешников есть. Вот… Чего ещё?.. Мы ищем, масоны забирают… А дальше… дальше их… уж и не знаю как… отправляют на небо…

— Известно как. Ножичком чик по горлышку и на небеса.

— Тьфу, безобразник! Не буду говорить.

— Не сердись. Я же так, к слову.

— Во-во, ради красного словца не пожалеешь мать-отца. Сиди, слушай. Дело нехитрое. По нашему писанию, тайному, по которому Библию сочинили, Коран… и Тантры эти буддийские… да много всего… валгаи собирали души млешников в Рай, а кинирийцы — в Ад Сатане… в Гималаях. Так считалось. А выходит, и вы их тоже наверх отправляли. И Царствие… Тьфу ты! прицепилось! Не знаю, чего тебе сказывать.

— Ладно, не томись. Ни рожна мы с тобой в этом не смыслим, и дело наше телячье. Что потопаешь, то и полопаешь…

«Так вот значит, кто я для них, — краем сознания ухватил Кашин. — Млешник… какой-то. Зверь. Почему? Во! попал! И главное — не болит ничего. Такие переломы были! А сейчас… Чудеса! Вот только двигаться не могу. Наркоз? Анестезия?.. А эти-то кто такие? Валгаи, кинирийцы, ведуны, летающие тарелки? Стоп! Точно! Об НЛО говорили. Может, меня инопланетяне похитили для опытов? Ноги!.. Чувствую! Мои ноги!..»