Виктор Антоненко - Охота на бога

В пещеру вошёл Семён:

— Порядок!

— Тихо, — шикнул Антоний. — Колдуна разбудишь. От него и так уже одни уши остались. Вон, — и направил фонарик в сторону ведуна, — комочек к стенке прилепился.

— А чего это с ним? — Семён с интересом посмотрел на крохотное тельце ведуна.

— Медитирует, — Антоний перевёл луч на Семёна. — Как там Никодим?

Неожиданно прогрохотал далёкий взрыв, за ним треск, шум обваливающейся породы.

— Теперь не знаю, — насторожился Семён.

Прохор вскочил на ноги:

— Твои гранаты?!

— Вроде, — неуверенно подтвердил Семён. — Надо глянуть.

— Стой, где стоишь! — рявкнул Прохор. — Глянул уже.

Простучала автоматная очередь. В ответ приглушённые хлопки, и снова выстрелы. Бабахнул второй взрыв.

— Никодим!.. — забыв себя, Прохор неустрашимо бросился на выручку брату вглубь туннеля, откуда доносился шум боя.

— Присмотри за чудиком… в оба глаза, — кивнул на ведуна Антоний и протянул Семёну коробочку с ядовитым порошком. — Если что, сыпь ему прямо на темя… всё что осталось. По-моему, нас вычислили. Я к Никодиму, — и выбежал следом за Прохором.

Спустя какое-то время Семён подошёл к ведуну проверить — как он там, посветил и буквально шарахнулся назад: ведуна на месте не было, то есть он был, но это уже был не он, а нечто, похожее на необъятный вздувшийся пузырь, внутри которого ворочалось что-то живое, непонятное. Голова закружилась, земля начала уходить из-под ног. Теряя сознание, Семён вскрыл коробочку с порошком и бросил перед собой. Невидимая сила, будто упругая волна сжатого, горячего воздуха ударила в лицо: он упал; фонарь, прикреплённый к каске, разбился. Пещера погрузилась в полную темноту. Раздался хлёсткий шлепок, как от удара мокрой тряпкой о пол: пузырь лопнул; тягучая обволакивающая слизь шевелящейся массой растеклась по пещере; затем собралась в одутлый бесформенный ком и постепенно обрела вид прежнего Хатхи Банга.

— Кто здесь?! — вскрикнул Кашин.

— Друг, — смиренно представился Хатха Банга. — Сильно уходить надо. Они будут идти этот место назад. — Ведун помог Кашину подняться.

— Я ослеп.

— Это не ослеп, — успокоил Хатха Банга. — Это темно. Скоро твой видеть много хорошо, чем любая человека. Свет не надо. Твой будет смотреть ночь как день. Твой мно…

Мерная речь Хатха Банга внезапно оборвалась на полуслове: послышался хлопок, свистящее шипение, похожее на шум сдувающегося мяча; запахло горелой проводкой; пещера заполнилась тяжёлым угарным мороком.

Перед глазами Кашина вспыхнул силуэт обнаженного человека, кожа которого неровно мерцала зелёноватыми всполохами.

Ведун дёрнулся, запрокинул назад голову и упал, ударившись затылком о камень: шипение стихло; исходящее от тела сияние угасло, и пещера погрузилась в непроницаемый мрак.

Тут Кашин с удивлением заметил, что, несмотря на полное отсутствие света, он различает очертания стен.

«Где я? — недоумевал Кашин. — Подвал какой-то. Стены святятся, что ли? Чудеса, да и только! А это ещё кто? Скафандр?! Точно инопланетяне! Чего же я стою-то?! Сейчас как очухаются! Сматываться надо…»

Осмотревшись, он обнаружил под собой груду грязного тряпья; надел первое, что подвернулось под руку, и босиком, прямо по острым камням, не ощущая боли, поспешил в верхний туннель, откуда чуткое ухо уловило вплеск воды.

Вскоре беглец вышел к маленькому ручью: тонкие струйки мутной водицы лениво стекали в узкую проточину; там и терялись в крошеве пористого известняка. Впереди что-то ухнуло, застучало, посыпалось. С грехом пополам Кашин втиснулся в неудобное укрытие, затаился. Мимо протопали два циклопа: один из них был настолько крупным, что передвигался чуть ли не на четвереньках; глаз каждого, величиной с блюдце, горел белым слепящим огнём.

«Инопланетяне! — первое, что пришло на ум Кашину. — Какие же они огромные! А может быть, я уже на другой планете? Вот влип так влип. И не болит ничего. Да какие к лешему инопланетяне! Этот… Антоний, психопат припадочный, уж точно не инопланетянин. Как он меня назвал? Млешак? Зверь? Нет… млешник… или млешак? Может, сектанты? Душа, рай, ад? Мракобесия какая-то…»

Когда ужасные создания прошли мимо, Кашин вылез из убежища, скинул набухшую от воды куртку и, очертя голову бросился вверх по ручью. Под ногами всё время попадалось что-то скользкое, а сверху то и дело лилось, валилось, сыпалось. Местами приходилось ползти чуть ли не на брюхе. Но, несмотря ни на что, не чувствуя ни боли, ни усталости, он, как заведённый, упорно, без роздыху продвигался вперёд.

Степан и Калина вошли в пещеру, в центре которой лежали Семён и Хатха Банга с исковерканной головой.

— Батюшки, — всполошилась Калина и сбивчиво запричитала: — Опять головушка треснула. А ваш-то… никак задохнулся? От ведунов завсегда воздух плохой. Эвон, вонища какая…

В отдалении протарахтели автоматные очереди, донёсся гул взрыва.

— Воюют… — Калина озабочено покачала головой. — Чего Прохор-то сказал?

— Не знаю, — Степан пожал плечами. — Мне велели…

В пещеру ввалился расхристанный Никодим:

— Чего торчите тут?!

— Тебя ждём, — буркнул Степан.

— Этот где? — Никодим показал на место, где лежал млешник.

Ответа не последовало: Калина и Степан в недоумении переглянулись.

— Где он?!! — не своим голосом заорал Никодим. — Чего у вас тут такое?!.

В пещеру вошли Антоний, Прохор: усталые, запыхавшиеся.

Антоний откинул в сторону покорёженный автомат:

— Гадство, такую технику загубили. Семён, руби ему башку к чёртовой матери! Налегке пойдём…

— Семён умер, — замогильным тоном известил Степан.

— Сбежал! — гаркнул Никодим.

— Так умер или сбежал? — запутался Антоний.

— Сбёг, — уже не так уверенно повторил Никодим и тихо добавил: — Аль уволок кто.

— Говори толком! — взорвался Прохор. — Чего мнёшься?!

— Да не знаю я! — зло огрызнулся Никодим, кивнув в сторону Калины и Степана. — Вон, у них спрашивай.

Уже еле сдерживаясь, Антоний, больше обращаясь к Степану, почти по слогам задал простой вопрос:

— Что… здесь… случилось?!

— Мы пришли. Они лежат. Больного не было, — без затей описал сложившуюся обстановку Степан.

— О-о-о-х змей, — донёсся стон Семёна. — Вот змей, о-о-х…

— Живой! — Антоний подскочил к Семёну. — Млешак где?

— Зде-е-сь, — стенал Семён. — О-ох…

— Где? — Антоний приподнял Семёну голову.

Семён огляделся:

— Нету…

Антоний посветил на Хатха Банга: во лбу ведуна зияла глубокая рана, как от удара саблей.

— Башка раскалывается, — превозмогая тошноту, головокружение, Семён встал. — Чем-то он меня по кумполу… Ведуна не видел. Тварь какая-то в яйце… Я её…

— И где он?! — вскипел Прохор. — Мы у себя все ходы-выходы подорвали вместе с вояками. Только через вас…