Георгий Старков - Ночь

Но это не могло продолжаться вечно. Я чувствовала, как шатается мой разум, как дом во время землетрясения. Если в ближайшее время ничего не случится, то я сойду с ума. Даже сейчас я стала ловить себя на беспокойном дурацком смешке, когда случайно опрокидывала зажжённую свечу. Это меня пугало.

Так что Маяк появился в моей жизни очень кстати.

Бирюзовый свет горел ровно, вращаясь вокруг оси, зажатый между двумя домами. Синий луч удлинялся по мере вращения, затем начинал укорачиваться, сверкал фотографической вспышкой, когда был направлен прямо на меня, и скользил дальше, начиная новый цикл. Казалось, он парит на небе, как остров Лилипутия.

— Боже мой, — прошептала я; пальцы разжались, и фонарь со звоном упал на асфальт. Но мне было не до него. Я во все глаза продолжала смотреть на волшебный огонёк, мелькающий вдали. И, чего греха таить, с замиранием сердца ждала, когда он исчезнет — сгинет, как пламя свечи, на которую капнули водой. Но луч упорно вертелся, не собираясь пропадать. И оставался верным своей пронзительной синеве.

Прожектор.

Я не сомневалась ни на минуту — чем ещё может оказаться этот холодный кварцованный отблеск? Это был огромный прожектор, установленный на возвышении где-то за пределами города. В темноте расстояние определить было сложно, но я чувствовала, что свет далёк — за один марш-бросок до него не добраться. Вот почему я не бросила всё и не побежала навстречу лучу. Вместо этого я подняла фонарь с земли. Батарея доживала последние минуты. Каким убогим и слабым казался белый свет фонаря по сравнению с далёким синим водопадом! Но пока это было всё, что у меня имелось.

Ещё десять или пятнадцать минут я наблюдала за одиноким танцем в тёмных просторах неба, потом вырвала себя из апатии. Ветер не стал сильнее с прошлого раза, но и не ослабел, так что при дальнейшей задержке я могла легко вернуть себе отмороженные уши. А я вышла из дома затем, чтобы пополнить оскудевшие запасы свеч, батарей и еды. Луч был случайностью… конечно, он затмевал по значению все остальные цели, но я приказала себе продолжать делать то, что должна. Резкий скачок от одной крайности к другой — от чёрного отчаяния к лихорадочной надежде, — мог повлечь за собой неприятности, благо я была уже наполовину сумасшедшая.

С тяжёлым сердцем я отвернулась от луча и быстро зашагала к магазину. На этот раз я знала, что где лежит, поэтому провела в помещении не больше пяти минут. Клала вещи в пакет как попало; наверняка что-то забыла. Перед глазами стоял только синий свет на небе.

Схватив пакет, я выскочила наружу, спустилась по лестнице (на этот раз не стала модничать и обулась в кроссовки) и стремглав помчалась назад — туда, где в зазоре между домами открывался вид на луч.

«Его не будет, — твердил голос в голове. — Конечно, не будет. У тебя начались галлюцинации.»

Но он был и выглядел прекрасно: равномерное вращение, спокойное и уверенное в себе. Луч словно нашёптывал густым тихим баритоном, что не всё ещё потеряно и в конце всё образуется. Я попыталась хотя бы примерно прикинуть расстояние до него. Три мили? Пять? Десять… или сотня? Ночь стирала протяжённости, оставляя мучительную загадку.

«Маяк, — подумала я. — Значит, всё-таки где-то остались люди. Это их зов к остальным пленникам ночи».

Мне стало так хорошо от осознания того, что я не одна, что я рассмеялась в голос. Это было не то истерическое хихиканье, которым я сопровождала свои оплошности, а здоровый звонкий смех. По рукам и ногам разлилась тёплая волна, и холод вдруг стал совсем не страшен. Я почувствовала, как оживаю, и с тела соскальзывает пелена дурмана.

Домой я возвращалась с большой неохотой, вся тряслась от возбуждения. Мне не хотелось ждать; я готова была прямо сейчас пойти навстречу свету — идти, идти и идти, пока не дойду. Я металась по квартире из одного угла в другой, чувствуя, как мне стало тесно в своём обиталище. Свечи были слишком темны, еда — слишком пресна; я размышляла о людях, которые ждали меня там, под вращающимся лучом прожектора. Могут ли среди них быть отец с матерью?.. Почему бы и нет, сказала я себе. Они могут быть там. Конечно, они там.

Через сорок минут я надела тёплый свитер и спустилась посмотреть на луч ещё раз. Он остался на месте и казался даже ярче, чем раньше. Я наблюдала за ним почти час. За это долгое время ничего не изменилось; Маяк по-прежнему драгоценностью пылал над горизонтом, а я по-прежнему была на своей кривенькой улице на расстоянии световых лет от него. Поднимаясь по лестнице, я с грустью думала об этом. Первый радостный пыл начал угасать, и я оценивала свои шансы более трезво. Конечно, я могла собрать кое-какие пожитки и отправиться в паломничество хоть завтра (интересно, когда оно начнётся, это «завтра»), но… Что-то во мне ломалось, стоило мне представить себя идущей по тёмным улицам, а потом покидающей город и углубляющейся в шумящий во мгле лес.

Свернувшись калачиком на диване, я спросила себя с максимальной серьёзностью, смогу ли сделать это: отправиться в путь, когда неизвестно даже точное расстояние до Маяка. Не говоря уже о том, что, вообще-то, никто мне не говорил, что под прожектором будут люди, а если даже будут, то они меня воспримут с радостью. Вдруг под синим лучом кровля тех, кто наслал на мир эту бесконечную тьму? Об этом я как-то раньше не думала…

«Хорошо, пока оставим это. Простой вопрос: допустим, до прожектора миль пятьдесят. Значит, идти придётся, по меньшей мере, три-четыре дня. А если сто миль — прогулка растянется на десять дней. Сколько еды и питья я должна брать с собой? Не будет ли тяжеловато нести всё это?».

Я размышляла, но ни к чему определённому эти мысли не приводили — лишь изводили мозг, вызывая головную боль. В конце концов, я устала и заснула. И мне опять приснился сон — на этот раз, слава Богу, не кошмар. Во сне я видела, как толпа людей (лиц я не видела из-за темноты) натягивает канат, устанавливая над каким-то сооружением огромный прожектор. Люди не молчали, они говорили, шутили, даже посмеивались. Наконец, прожектор был установлен, и я почувствовала (именно почувствовала, а не увидела — во сне так бывает), как чья-то рука дёрнула рубильник, подавая питание. Лампа прожектора загорелась и вылила на меня целое море синевы. Просыпаясь, я услышала радостные возгласы и дружный смех людей. Они победили темноту.

Сон произвёл на меня неизгладимое впечатление. Я была уверена с первой минуты, как только проснулась, что это не просто фантазия взбудораженного разума: я видела то, что произошло на самом деле — люди воздвигали Маяк, чтобы обрушить власть слепоты. Это были хорошие люди, и они приняли бы меня, если бы только я дошла до них. А я была здесь…