Поль Монтер - Джулиан

Только теперь Огюст разглядел ладный и дорогой костюм брата и, обернувшись к Буве, укоризненно произнес:

– Дядя, дорогой, отчего вы так возмутились? Ведь Эрик не успел даже слова сказать, а на него посыпались обвинения, негоже упрекать человека без доказательств.

– Но, мой мальчик, откуда у честного человека за одну ночь появляется одежда сеньора? – Стараясь сдержать возмущение, произнес старик.

– Дядюшка, вы же знаете, как я уважаю вас и благодарен за все, что вы для нас сделали, и сейчас мне горько от мысли, что вы – человек, ставший нам отцом – допускаете такие мысли, даже не разузнав все.

Старик смущенно засопел, пытаясь придумать достойный ответ. Огюст был его любимцем и отчаяние в его глазах сбило Буве с толку.

– Оставь его, брат, в конце концов, я не обязан давать отчет ни в своих поступках, ни тем более, в мыслях. – Усмехнулся шевалье. – И мне все равно, что думают обо мне люди, о которых мне ровным счетом нет никакого дела. Мне жаль, что тебе придется выслушивать злобное шипение нашего милого дядюшки и карканье любопытной старухи. Один знатный сеньор пригласил меня стать поверенным во всех его делах. Мы познакомились вчера совсем случайно, он немногим старше меня и счел, что я как нельзя лучше подхожу для этого занятия. В отличие от моего прежнего хозяина, он оценил мои способности по достоинству и к тому же он весьма щедрый человек. – При этих словах Эрик окинул дядю надменным взглядом. – Я действительно зашел сюда лишь за своими бумагами, теперь мне следует поселиться в более приличном месте.

Огюст слушал брата, открыв рот. В своей наивности юный послушник верил каждому слову. Как чудесно, что старший брат нашел службу себе по сердцу, должно быть, его хозяин и впрямь добрый и хороший человек.

Господин Буве не мог произнести ни слова. Старик никогда не отличался быстротой мысли и теперь решил ждать, чем окончится дело. Он молча прошелся из угла в угол, потирая руки и старательно прислушиваясь к разговору братьев. Из вопросов Огюста и снисходительных ответов Эрика дядя разобрал, что проклятый дом на лугах обрел хозяина. Вот пакость! Племянник и здесь проявил строптивость, разве порядочный человек перешагнет порог обители греха? Стало быть, его новый покровитель – наследник того самого иностранца, что сдавал особняк отступникам. Должно быть, богатый молокосос из тех, что ничего не смыслят в делах, вот ему и приглянулся паршивый выскочка Эрик. Ну ничего, с таким разиней поверенным, мальчишке наследнику недолго купаться в роскоши. Вдвоем они мигом пустят по ветру все нажитое. И тогда нищему племяннику вновь придется просить дядю об одолжении. Ну ничего, он получит славного пинка под зад за свои неуважение и дерзость.

Меж тем шевалье в сопровождении брата спустился вниз, держа в руках простой деревянный ларец с бумагами и связку книг, и бросив в сторону дяди насмешливый взгляд, произнес:

– Огюст, не сочти за труд, раздобудь мне повозку, у меня нет охоты пачкать сапоги в грязи, шагая по убогой улице.

Младший брат мигом метнулся прочь. Дядя и племянник молча стояли в прихожей, исподтишка поглядывая друг на друга. Старик глядел с возмущением, Эрик – с насмешливой ухмылкой. В конце концов, Буве не выдержал и, сделав вид, что ему все равно, что случится с дерзким юнцом, повернулся к нему спиной и уставился в окно.

Ну наконец вернулся молодой послушник, ему пришлось пробежать целый квартал, пока нашелся подходящий экипаж. Лоран обнял брата и нарочито громко воскликнул:

– Ну, братец, надеюсь, скоро повидаю тебя в моем новом доме! Да, возьми пару монет и купи себе, что пожелаешь, и непременно обзаведись башмаками, сабо – неподходящая обувь для шевалье.

– Эрик! – Округлив глаза от удивления, пробормотал Огюст. – Ты дал мне пять золотых луидоров 11 11 французская золотая монета , это огромные деньги, я не могу их принять!

– Вот дурачок, поверь, что для меня это вовсе не обременительно. Но я теперь частенько буду занят, а этого тебе хватит на какое – то время, после я дам тебе еще.

Услышав его слова, старик едва не подскочил на месте – пять луидоров золотом! Господь милосердный, да это сверх всякой меры! Такого не может быть, должно быть, ему послышалось. Дверь хлопнула, и Буве разглядел сквозь мутное стекло, как возница почтительно отвесил поклон наглецу – племяннику, и едва не согнулся вдвое, помогая ему сесть в экипаж. Видно, юный шевалье не сомневался, что за ним наблюдают; укрывшись за жалкой гардиной и повернувшись к окну, он с нахальной улыбочкой послал старику воздушный поцелуй.

Дядя возмущенно отпрянул и задернул штору.

– Это отвратительно, Огюст! Твой паршивец – брат вовсе тронулся умом!

– Милый дядюшка, прошу вас, не стоит так говорить про Эрика. Я люблю его всем сердцем, и поверьте, он добрый и порядочный юноша! Я искренне рад, что его судьба изменилась к лучшему. Вот увидите, раз новая должность пришлась ему по душе, его напускная дерзость и грубость мигом пропадут. А деньги возьмите себе, вы немало истратились на мое обучение.

Ощутив в ладони сладкую тяжесть золотых монет, старик прослезился.

– Огюст, сынок, вот кто по – настоящему ценит мою заботу, так это ты. Мы припрячем деньги до того, как закончишь обучение и с Божьей помощью примешь сан священника.

– Как вам будет угодно, дядя, вы вольны тратить их по своему усмотрению. Сейчас мне надо спешить, господин настоятель, должно быть, ждет меня.

Когда молоденький послушник ушел, старик повернулся к служанке, что все время так и торчала в гостиной, в желании ничего не упустить.

– Что скажешь, Аделаида?

– Что говорить, хозяин. – Буркнула она, поджав губы. – Где это видано, чтобы знатный сеньор позвал на такую должность сопливого юнца и осыпал его золотом просто так, за красивые глаза? Сдается мне, что ваш племянник врет, скорей всего, он связался с шайкой разбойников, что грабят богатые особняки и нападают на экипажи. Вот увидите, в скором времени его повесят на площади или сошлют на галеры, заклеймив, как последнего воришку!

– Как это ни прискорбно, но думаю, ты права, Аделаида… Помилуй нас, Пресвятая Дева!

Довольный Эрик объехал чистые улицы богатого городского квартала и нашел дом, что приглянулся ему своим солидным видом. Хозяева мигом прониклись уважением к молодому шевалье и, получив плату вперед за несколько месяцев, непрестанно рассыпались в любезностях. Благодаря им Лоран сразу же обзавелся поваром и кухаркой, лакеем и двумя горничными. Все казалось ему волшебным сном – и прекрасные комнаты, и миловидные служанки, что приседали в поклоне, и важный лакей в завитом парике. Эрику стоило немало сил, чтобы не начать бегать по дому, шумно выражая восторг, и не вертеть головой, словно птица, заглядывая в каждое зеркало на свое отражение. Но, вспомнив ленивую грацию Джулиана, которой он откровенно позавидовал, шевалье высокомерно прищурил глаза и неторопливо отдал несколько распоряжений.