Журнал «Пионер» - Пионер, 1939 № 11

Типография же была устроена по проекту Кирова под домом. Киров, техник по специальности, провел в нее даже электрический звонок. Он был соединен с вешалкой в прихожей. Стоило только повесить на вешалку пальто или кепку - в типографии сейчас же звонил звонок.

В тюрьме Кирова посадили сначала в общую камеру. Тюремное начальство свирепо обращалось с политическими заключенными. Заключенные взбунтовались. В камере, где сидел Киров, заключенные разобрали печь и кирпичами из нее ломали двери. Тюремщики вызвали солдат. Солдаты стреляли в окна тюрьмы и убили двух заключенных.

Так как полиция не нашла типографии, то она не могла доказать, что Киров ее организовал. Но царский суд не хотел выпустить Кирова на свободу. Суд приговорил его к суровому заключению в тюрьме за распространение революционной литературы.

Кирова из общей камеры перевели в одиночку. В этой узкой страшной комнате высоко в стене было пробито маленькое окошко, забранное решоткой и досками. Одиночка эта помещалась в том здании, которое видно на рисунке. Странное сооружение впереди него - клетки для прогулок арестованных. Каждого заключенного запирали в такую клетку, чтобы он не мог видеть своих соседей. Сверху, в будочке, стоял часовой. Он зорко следил, чтобы заключенные не переговаривались и не перестукивались друг с другом.

Почти полтора года Киров не видел людей, кроме тюремщиков (а их трудно было считать за людей). Но для Кирова одиночка была своеобразным университетом. В ней он готовился к будущей революционной работе. Киров изучал немецкий язык, чтобы читать книгу великого Маркса «Капитал» на том языке, на котором она была написана. Киров много читал и работал, делал конспекты и выписки.

Суровое заключение в одиночке не сломило воли Кирова. Киров вышел из тюрьмы еще более закаленным борцом.

Подпольная типография сама обнаружила себя через три года. Подпочвенные воды проникли в типографию, и дом, к ужасу жившего в нем полицейского, неожиданно осел. Полиция стала копаться в развалинах и нашла остатки типографии.

На этой фотографии вы видите Дарьяльское ущелье. Справа в широкополой войлочной шляпе стоит Сергей Миронович Киров. Он в те годы руководил подпольной большевистской организацией во Владикавказе (теперь город Орджоникидзе) и работал в редакции газеты «Терек».

В свободное время Киров любил бродить по горам. В августе 1910 года с группой товарищей он совершил восхождение на Казбек - одну из высочайших гор Европы. В то время на Казбек мало кто взбирался, дорога на его вершину была плохо известна. Таких смельчаков можно было пересчитать по пальцам.

Киров написал в газете большой очерк о восхождении. Приводим из него отрывки:

«Дорога, нужно отдать ей справедливость, прескверная, местами чуть не ползком приходится пробираться по острым скалам, по ту и другую сторону которых почти отвесные обрывы, не внушающие особой смелости…

Мы начинаем восхождение на конус. Идем очень медленно. После каждых 10 - 15 шагов останавливаемся, чтобы отдохнуть…

На половине конуса начался ветерок, который, постепенно усиливаясь, достиг того, что мы едва не отказались от выполнения своей задачи. Положение усугублялось еще тем, что приходилось рубить ступени, так как верхняя часть конуса оказалась совершенно свободной от снега, представляя собой гладкую ледяную поверхность. Ветер рвал с такой силой, что, казалось, вот-вот сбросит нас…

Но вот приближаемся к самой вершине; остаются минуты - и мы там. Терпению настает конец, и я решаюсь идти без помощи ступенек, на одних кошках 1… [ 1Кошки - металлические шипы, прикрепляемые к подошвам ботинок.]

В 1 час 20 минут мы стояли на вершине. Нет никакой возможности описать то величие, которое открывается отсюда…

Какой простор… Какая очаровательная красота во всех этих снежных гигантах, мощно возвышающихся к небу! Какое разнообразие цветов и тонов в этих скалистых утесах бесконечной цепи гор, теряющейся где-то далеко, далеко…

А там безбрежная равнина, убегающая далеко на север, по которой ползают самые причудливые реки облаков, не смеющих подняться выше тебя. По равнине вьются извилистые речки и дороги, кое-где видны селения, а там ясно виден и город. Он настолько мал, что напоминает карту…

К глубокому сожалению, мы могли пробыть на вершине только 45 минут, которые показались одним мгновением…»

В 1919 году товарищ Киров зашишал Астрахань от белогвардейцев и английских интервентов.

Киров твердо обещал Ленину:

- Пока в Астраханском крае есть хоть один коммунист, устье реки Волги было, есть и будет советским…

Слово Кирова было словом большевика, самым верным словом. Ленин поручил Кирову Астрахань «защищать до конца». И Киров выполнил этот наказ Ленина, хотя предатель Троцкий несколько раз пытался сдать Астрахань белым, посылал об этом распоряжение Кирову.

Темной ночью происходила погрузка десантного отряда на боевые суда астраханской флотилии. К невысокому плотному человеку в кожаной тужурке подошел командир:

- Товарищ Киров, посадка окончена! - доложил он.

Киров отдал распоряжение отплывать.

На рассвете советская флотилия была уже на другой стороне Каспия - у форта Александровского. Этот форт был занят белыми и был для них очень важен. Там была устроена мощная радиостанция, через которую генерал Деникин с юга России посылал свои сообщения в Сибирь адмиралу Колчаку и договаривался с ним о совместных действиях.

Киров приказал начать высадку десанта. Киров был прекрасным организатором, и вся операция была продумана им до мелочей. Каждый боец знал, что ему делать. Форт был захвачен так быстро, что белый радист даже не успел передать сообщение о нападении.

Утром красные радисты принесли Кирову принятые ими шифрованные радиограммы белых. Целый день радиостанция вела переговоры с белыми, а они и не догадывались, кто с ними говорит. Все сообщения приносились Кирову. Он отыскал секретный шифр белых и быстро расшифровывал сообщения. Одно из них было очень важным. Деникин сообщал Колчаку, что из Баку вышел пароход «Лейла». На этом пароходе генерал Гришин-Алмазов направлялся с секретным поручением к Колчаку.