Владимир Сназин - Доктор Постников

– Я тебя, ярыга, еще раз спрашиваю, – парень зло смотрел на Петра, – из какой ты слободы и что здесь делаешь? А ну, отвечай, сука! – И он с силой тряхнул ворот кафтана.

– С аптекаских огродов, что за Мясницкими. воротами – прохрипел Петр.

– Ты слышал, Кривой? Опять от Беспалого…А ну-ка, глянь, что у него там в мешках за спиной?

Подельник ощупал мешки руками.

– Ба, ты смотри, он ужо и сенцом заготовился, ночлежку, видать, где-то рядом приглядел. Ух, прощелыга, мать твою, лапти навострил! И ведь знает, куда идти – к аптеке! – скосив глаза на товарища, многозначительно проговорил Кривой.

– Это уже не первый ярыга за неделю от Беспалого, – задумчиво сказал мнимый калека. – Он явно о чем-то догадывается, раз не впервой засылает своих ищеек. Троим тогда, помнишь, хребты изломали – мало показалось. Потом еще двое были, жаль только, тем удалось уйти. Теперь вот этого, долговязого, на вид простачка… Но не похож он на простачка.

– Митяй, а можа, они что-то проведали про подвал под кокторием? – полушепотом спросил Кривой.

– Тс! – процедил сквозь зубы Митяй, продолжая крепко держать Петра за ворот кафтана. – Че орешь! – И он погрозил левым кулаком Кривому.

– Можа, к целовальнику Фомичу сбегать?

– Это мысль правильная.… Иди, пусть сам решает, что с этим лазутчиком делать. Давай, только быстро…

– Держи его крепче, чтоб не ушел. Я мигом.

– У меня не уйдет, будь уверен. – И Митяй еще крепче навернул на свой здоровый кулак кафтан Петра.

Кривой скрылся за дверью кружала, а Петр стал вырываться из цепких рук Митяя.

– Опустии, – хрипел он, отталкивая парня локтями, – дшать труудно. Я не побрушка, я…

– А ну замолчь! Не трепыхайся! – злобно гаркнул Митяй и с силой еще раз тряханул его, а левой рукой залепил увесистую оплеуху. Из глаз у Петра полетели искры, голова закружилась, его замутило, и он стал икать. А под конец затрясся, ловя ртом воздух, расслабился и мешком повис на плече мнимого калеки. Мало того его тут же вырвало прямо на сермяжный кафтан Митяя.

– Ах ты сволочь! Ты что творишь?! – прокричал тот в бешенстве. Он с силой оттолкнул от себя Петра, так что тот попятился назад, и упал седалищем на мешки. Митяй с отвращением стал отряхивать свой облеванный кафтан. Петр, не дожидаясь, пока тот опомнится и начнет лупить его костылем, который он, видимо, для этих целей и носил, вскочил и, расталкивая мешками и локтями толпу, со всех ног пустился наутек. Виляя между торговых рядов и прилавков, он выбежал к противоположному крылу Гостиного двора и, спрятавшись за деревянными колоннами здания, стал наблюдать, нет ли за ним погони. Убедившись, что погони нет, Петр осмотрелся. В глубине фасада он увидел широкую двустворчатую дверь, обитую бронзовыми пластинами, на которых были изображены различные растения. Дверные ручки были оформлены в виде двух Гиппократовых чаш. «Наверное, это и есть аптека», – подумал Петр. Он осторожно потянул за массивное холодное тело змеи. Тяжелая дверь мягко подалась, и Петр шагнул в темные сени. Там была вторая, обычная деревянная, дверь. Открыв ее, он очутился в большом и очень светлом зале.

Аптечный зал, в который он попал, был просторный и очень высокий, так что желающий рассмотреть его расписной потолок должен был держать рукой свою шапку, чтобы не упала с головы. Свет в зал проникал через узкие окна, расположенные чуть ли не под самым потолком. Вдоль стен были прикручены резные дубовые лавки, на которых, несмотря на ранний час, сидело уже несколько посетителей.

– Будьте все здравы, – приветствовал их Петр и поклонился.

В ответ он получил нечленораздельное бурчание и злобные взгляды. Петр обратил внимание, что посетители сидели в каких-то неестественных позах. Один, обхватив руками живот, с тихим стоном качался из стороны в сторону, другой, откинувшись к стене и растворив ворот кафтана и зипуна, весь в испарине тяжело дышал. Скомканные волосы на его голове слиплись и висели сосульками. У другого мужика, по виду помещика-однодворца, тряпкой была замотана левая кисть, он ходил по залу и баюкал ее словно маленького ребенка. Еще одна женщина стояла и, прислонившись спиной к каменной колонне, ерзала по ее углу задом, как будто у нее там свербело. По выражению лиц Петр понял, что его внимание было неприятно посетителям аптеки, поэтому он отвернулся и, отойдя от них на несколько шагов, стал осматриваться. Вся дальняя стена была завешана резными, коричневого цвета дубовыми шкафами. Через стеклянные дверцы можно было видеть различного размера стеклянные, глиняные и деревянные емкости с надписями на латинском и русском языках. Петр догадался, что в пузырьках лекарства, а надписи – это их названия. Он вспомнил, что видел что-то подобное позавчера в библиотеке Аптекарского приказа. Перед шкафами возвышался высокий, но узкий и длинный, похожий на прилавок, стол. На нем лежали несколько раскрытых книг и тетрадей, а рядом стояла чернильница с перьями и песочница. Дальний край прилавка был заставлен металлическими и каменными ступами, а его середину занимали рычажные весы. Блестящие медные чашки, подвешенные к коромыслу с помощью тончайших нитей, едва заметно колебались, хотя никакого движения воздуха в зале не было. Петр наклонился и слегка дунул на одну из чаш. Она затрепетала и плавно закачалась. Рядом с весами он заметил небольшие песочные часы в резном деревянном корпусе. Примерно такие же он видел в Посольском приказе, когда однажды зашел в кабинет думного дьяка. Залюбовавшись ими, Петр протянул забинтованную руку и хотел перевернуть, чтобы посмотреть, как мелкий песок будет протискиваться сквозь едва заметную стеклянную щель. Неожиданно слева от себя он услышал чей-то протяжный стон, затем шум льющейся жидкости и звук испускающихся газов. Петр повернул голову и увидел небольшой, отгороженный белоснежной плотной тканью угол. А за занавесью – несколько едва заметных шевелящихся теней.

– О-ох! – раздался оттуда чей-то тяжелый вздох.

– Терпи! – строго произнес резкий, с заметным акцентом голос. – Присутствующие насторожились.

– А ты, Осип, лей, не останавливайся, – наставительно произнес тот же голос. – Через мгновение из-за занавеси вновь послышался шум льющейся жидкости, но газов уже не было. – Лей, лей еще! – приказывал голос.

Человек, которого подвергали какой-то пытке, похоже, уже стонал не от боли, а от бессилья. Присутствующие как по команде замерли и сжались и тоже заохали. Через минуту из-за занавеси появился стрелец в длинном коричневом фартуке, от груди и до самого низа забрызганным фекалиями. Стрелец нес полное ведро темно-коричневой жидкости, из которого при очередном его шаге она выплескивалась на пол, наполняя зал зловонием. Проходя мимо стоявшего посредине зала с мешками за спиной Петра, стрелец мельком взглянул на него и, не останавливаясь, вошел в дверь, расположенную за прилавком-столом. Петр с большим интересом смотрел на занавесь и прислушивался к шорохам и доносившемуся оттуда приглушенному разговору, пытаясь догадаться, что там происходит.