Владимир Сназин - Доктор Постников

– Что думаете, коллеги, по этому поводу? – спросил доктор Блюментрост Келлермана и Ван дер Гульста, – нужно вынимать наконечник или пусть остается в плоти?

– Я поддерживаю доктора фон Гадена, – твердо сказал Келлерман, – наконечник нужно удалить, потому что он может мешать срастанию вены.

– Да и я за то, чтобы вынуть его, – присоединился к их мнению Ван дер Гульст, – может, он и вправду мешает.

– Хорошо, – согласился Блюментрост, – а еще какой у тебя пункт, Стефан?

– Вы, наверное, и сами заметили, что у стрельца кроме рожи есть какая-то горловая болезнь, которая мешает ему дышать, от нее хрип в груди и свист в горле. Когда он говорит, кажется, что вот-вот задохнется от кашля и помрет. Думаю, мы должны узнать, не связана ли эта болезнь также с ядом наконечника. Хотя, учитывая факт, о котором нам рассказал доктор Келлерман, что кровь от печени течет к периферии, я думаю, яд никак не мог по противотоку попасть в горло стрельца.

– Об этом не беспокойся, дорогой Стефан, – учтиво сказал доктор Блюментрост. – Эта болезнь называется тяжелое грудное дыхание, или просто астма. Раньше от нее не было никакого лекарства, и все больные неминуемо умирали. Но потом купцы стали привозить из Китая хвойное растение, называется эфедра, там у себя они его издавна применяли при затрудненном дыхании. А теперь, когда этого растения у нас в достатке, мы неплохо можем вылечивать такие немочи. Впервые, кажется, мы с ней столкнулись в Персии, так Захарий?

Тот подтянул нижнюю губу к верхней и, многозначительно покачав головой, подтвердил:

– Да, именно там мы и узнали о ней.

– Мы тогда стояли, кажется, под Нишапуром, – стал вспоминать Блюментрост. – В тот год была жуткая жара, все реки и водоемы пересохли. В городе почти не осталось воды, песчаные бури иссушили все живое. На улице от жары и жажды замертво падали не только верблюды и ослы, но даже люди. – Блюментрост на секунду задумался, видимо, глубоко погружаясь в свои воспоминания. – А помнишь, Захарий, тот отряд кочевников-элятов? Они тогда привезли на лошадях своих жен и детей в лагерь наемников, у которых мы были полковыми докторами. Они надеялись, что иноземцы им помогут, потому что только у наемников имелись и лекарства, и вода, и доктора, которые сопровождали их отряды. Женщины и дети были настолько истощены, что напоминали мумии, и, чтобы они не упали с лошадей, кочевники привязали несчастных к седлам. Они не могли ни говорить, ни пить, ни глотать. Даже вода, которую мы им дали, не могла размягчить сухость гортаней. Они едва дышали и хрипели почти так же, как этот стрелец, – со свистом и клокотанием.

– О… Лаврентий, – воскликнул доктор Ван дер Гульст, – об этом лучше не говорить, печальное было зрелище. – Он махнул рукой и отвернулся. – Я не могу без скорби о том вспоминать.

– Да, – задумчиво проговорил Блюментрост, продолжая, видимо, копаться в своей памяти. – Помню, кочевники просили вылечить их жен и детей и обещали хорошо заплатить – у них было много золота. Когда мы осмотрели больных, выяснилось, что их легкие доверху были забиты вязкой мокротой, которая мешала им дышать и которая не размягчалась водой. Особенно им трудно было сделать выдох.

– А почему им трудно было выдохнуть, учитель? – осмелился спросить Петр.

Блюментрост неожиданно вздрогнул, глаза его вдруг посуровели, а взгляд сделался колючим. Петр вспомнил наставления ректора: во время консилиума нельзя задавать никаких вопросов, и он виновато опустил глаза.

– Вопрос, дорогой Лаврентий, не праздный, – вдруг вмешался доктор фон Гаден. – Мне бы тоже хотелось знать, почему при этой немочи больной вдох делает легко, а выдыхает с трудом.

Взгляд доктора Блюментроста смягчился:

– А потому, дорогой Стефан, что при выдохе мокрота, поднимаясь со стенок горла кверху, сворачивается в комок и как пробка закупоривает дыхательную трубку, мешая сделать выдох. Мягкая же гортань, которая предназначена для глотания, полностью сплющивается от давления на нее жесткой дыхательной трубки, так что вода через нее проходит с трудом. Мы могли бы их вылечить, если бы у нас было в достатке эфедры. Ее дым хорошо и быстро размягчает мокроту, освобождая и дыхательное и глотательное горло. Но наемники зорко следили за тем, чтобы мы не тратили на местное население бесценное снадобье.

– И что произошло дальше, – спустя минуту осторожно полюбопытствовал фон Гаден. Остальные тоже с нетерпением ждали продолжения.

Доктор Блюментрост встрепенулся и после непродолжительной паузы будничным тоном закончил рассаказ:

– Кочевники-эляты, не получив от нас помощи, подвели коней с привязанными к седлам женщинами и детьми к краю обрыва, срезали веревки и на наших глазах хладнокровно столкнули всех в скалистое ущелье, а потом, не задерживаясь, ускакали прочь. Так что, дорогой Стефан, сегодня у нас этой эфедры достаточно, и мы вылечим ратника от недуга. Главное, чтобы тебе удалось вынуть ядовитый наконечник из его ноги. Андрей, – обратился Блюментрост к Келлерману, – вот тебе докторская сказка, – он передал ему прошитую в несколько листов тетрадь, на титульном листе которой было написано: «Докторская сказка про болезни и хворобы стрельца Севостьяна Артемова». – Запиши в нее все, что мы распознали сегодня о его болезни, и укажи наши рекомендации, а решение, как советует доктор фон Гаден, мы вынесем после лечения.

Доктор Келлерман выдвинул из-под стола скамью, сел и записал в докторскую сказку следующее:

«Стрелец Севостьян Артемов, тридцать четыре года от роду, государев ратник, возвращаясь по тракту из осажденного Чигирина в сопровождении обоза с ранеными ратниками, был ранен басурманскою ядовитою стрелою в левую ногу. Яд тот по вене опустился к берцу и стопе, отчего нога стрельца покраснела, разбухла и отяжелела. На этом фоне стала нарастать лимфатическая вялость, на коже по всей ноге образовались малые и большие гнойные язвы. На берце, у самой стопы, имеется вздутый, похожий на язык пламени плотный пузырь, из которого истекает прозрачная лимфа. Вторая болезнь, которою скорбен стрелец – астма, или тяжелое грудное дыхание. От этой болезни стрелец хрипит, кашляет и стонет. А приобрел он ее, надышавшись поганого дыма от горящих тел раненых ратников, который воспалил его гортань и создал в ней сухость и опухлость. Вставать и ходить самостоятельно стрелец не может, поэтому от длительного и многодневного лежания его организм ослабел, а лицо приобрело меланхолию.

Коллегия консилиума на основании распознавания болезней определила, что стрелец Севостьян Артемов нуждается в хирургической помощи, а именно в удалении наконечника от стрелы из ноги. Для нутряной же хворобы – астмы, стрельцу потребуется окуривание дымом травы эфедры, ежедневное съедание по полфунту отварной моркови и припарку на грудь из измельченного подорожника. От erysipelas ему назначается декокт из коры ангустуры и корня арники, присыпку на язвы из винтеровой коры и настоя из смолы Гальбана и примочку льняного семени. Решение о способности нести государеву службу будет вынесено после лечения».