Владимир Сназин - Доктор Постников

Стук четырехсот лошадиных копыт катил над торговыми рядами на Красной площади. Слух о том, что царь куда-то выехал из Кремля, а его сопровождает сестра царевна Софья, разлетелся по торгу с быстротой молнии. Увидеть живого царя, которого до сегодняшнего дня из-за болезни никто из торговцев почти никогда не видел, а также и царевну Софью – такое выпадает только раз в жизни.

Царь Федор, привставая на стременах, наклонами головы приветствовал стоящий вдалеке народ. Однако ближайший люд, сгрудившийся на обочине проезжей дороги, при приближении царя и его свиты падал ниц в талый снег и, не поднимая головы, творил молитву за здоровье помазанника Божия царя Федора Алексеевича до тех пор, пока свита, окружавшая царя, не удалялась на достаточное расстояние. А тех, кто зазевался или, проявляя желание увидеть царя, поднимал голову, чтобы хоть одним глазом посмотреть на богоизбранного монарха, объезжий голова с решеточными приказчиками обжигали кнутом куда ни попадя, после чего у любопытных желание видеть государя сразу пропадало.

Торговые люди на Посаде, узнав, что едет царь, и не дожидаясь пока земские ярыжки и дворцовые жильцы раскидают их товар по всей площади, а самих толчками вышибут вон, спешно сворачивали свои торговые лотки и лавочки и придвигались ближе к Спасским воротам, чтобы поглазеть на царя.

– Никита, – кричал кто-то в толпе, – что случилось?

– Говорят, царь с царицей из Кремля на молебен выехали. Да еще верхом. Диво какое, иду посмотреть.

– Да как же так, – удивлялся мужик в толпе, – царь с царицей и верхом на молебен едут? Да разве такое бывает?

– Да нет, то ж не царица, – воскликнул еще один в сермяжном кафтане. Он стоял на вывернутом дорожном бревне и свысока рукой показывал на процессию, проезжавшую в тот момент по мосту. – То его сестрица, царевна Софья Алексеевна, глянь, вона выехали. Ишь как сидит-то, словно сокол на ветке, только успевает головой крутить по сторонам.

Красной змеей процессия поползла по Красной площади и влилась всем своим телом на широкую Ильинку, оттеснив поганый народ в маленькие проулки. Поравнявшись с Гостиным двором, царь Федор сделал знак остановиться. Прозвучал рог, и процессия, замедляя ход, стала медленно, словно пружина, сжиматься. Остановив коня и не оглядываясь, царь Федор поднял правую руку с хлыстом, и через мгновение к нему подъехал Иван Языков.

– Максимыч, кликни-ка Василия Федоровича сюда.

Возок боярина Одоевского, украшенный колокольчиками и звериными хвостами, был запряжен в одну лошадь – татарским низкорослым, но выносливым конем. Коротконогий, как и кучер, конь, напрягая вздувшиеся на гладкой шее жилы, тащил громоздкий возок, на полозьях которого с обеих сторон, едва сохраняя равновесие, стояло по холопу. Когда возок поравнялся с белоснежным конем царя, тучный боярин, тяжело выпрямляя спину, поддерживаемый холопами под руки, с трудом из него вылез и, поклонившись до земли, спросил:

– Звал, государь?

– Да, Василий Федорович, – ответил Федор, разглядывая грандиозное, в два этажа, здание с шестигранным, похожим на пирамиду в стекле, выступом на крыше. – Это ведь Гостиный двор, я не ошибаюсь?

– Да, государь, ты не ошибся. А что тебя на Гостином дворе интересует?

– Мне помнится, Василий Федорович, что в 1672 году мой покойный батюшка, царствие ему небесное. – Царь Федор повернул своего коня в сторону храма Илии Пророка, что был напротив Гостиного двора, произнес молитвословие по усопшему родителю и трижды перекрестился. Все присутствующие незамедлительно сделали то же самое. – Так вот, мой батюшка, – продолжал вспоминать Федор, – в том же году приказал построить на новом Гостином дворе аптеку для продажи лекарского снадобья людям всякого чина. А так как в силу своей хворобы я до сего дня не смог ее посетить, то благодаря Господу, который даровал мне сегодня силы, я оказался здесь и хотел бы ее увидеть.

– Нет ничего проще, великий государь, – радостно ответил боярин Одоевский. – Вот она перед тобой. – И Василий Федорович рукоятью своего посоха показал царю Федору на вход в аптеку, уже знакомый нашему читателю. – Не желаешь ли зайти, государь?

– Нет, нет, – ответил царь Федор, – я не хочу перестраивать свой маршрут. А скажи мне, Василий Федорович, не Яган ли Гутменш руководит этой аптекой?

– Да, государь, он самый, – с настороженностью сказал Одоевский. – Что-то не так? Прикажешь учинить расспрос?

– Нет, я о другом, – проговорил Федор и поворотил свой взор на другой угол Гостиного двора, где решеточные приказчики, орудуя кнутами и палками, вгоняли в Рыбный переулок рвущихся поклониться царю-батюшке пьяных завсегдатаев кабака. – Судя по виду этих людей, – Федор хлыстом показал на двух баб и мужика, которые, барахтаясь в помойной луже, пытались подняться, – это мой кабак?

– Да, государь.

– А сколько он приносит дохода казне?

– За этот год, – растягивая слова, замялся боярин и от испуга весь покрылся испариной, – пока сказать ничего не могу. Иван Михайлович, твой дядя, государь, никаких отчетов в Аптекарский приказ не давал. За прошлый год, согласно докладу моего помощника Андрея Андревича, двадцать осемь тыщ доходу.

– А сколько принесла аптека?

Василий Федорович потупил взор, засмущался и, опять растягивая слова, проговорил:

– Аптека, государь… слабо, очень дорого обходятся казне иноземные травы, купцы дерут за них втридорога, а потом алхимические дела всякие – перепуски, вытяжки, приготовление снадобья, обработка лекарственного сырья, аптекарская посуда в стекле, опять же иноземцы готовят, а какие у них оклады, сам знаешь, не чета нашим холопьим.

– Хватит плакаться, Василий Федорович, – остановил боярина царь. – Вот что, после прогулки я намерен заехать в Аптекарский приказ и посмотреть своими глазами, как обучаются стрельцы иноземной науке. Поэтому предупреди об этом Блюментроста да скажи, что патриарх тоже обещал быть. А теперь, Василий Федорович, разворачивай свой возок и поезжай обратно, на прогулке ты мне не нужен.

Боярин Одоевский, едва переведя дух, несколько взволнованным голосом осмелился спросить:

– Государь, я не ослышался, ты сегодня хотел быть в лекарской школе Аптекарского приказа?

– Да, а что тебя так взволновало?

– Дело в том, что еще месяц назад Блюментрост на сегодня назначил испытание стрельцам для подтверждения чина подлекаря.

– Выходит, я попадаю на праздник учеников лекарской школы? А на какое время Блюментрост назначил это испытание?

– Аккурат, государь, к твоему приезду в Аптекарский приказ.

– Вот и хорошо, передай доктору, чтобы до моего прибытия не начинали.

– Исполню, государь.

– Надеюсь, мой любимец Данилка фон Гаден и Яган Гутменш тоже там будут?