Владимир Сназин - Доктор Постников

– На проверке обязаны быть все доктора и аптекари, это еще твой батюшка государь Алексей Михайлович заповедовал.

Царь Федор стал разворачивать своего коня по ходу Ильинки. Боярин Одоевский, видя, что беседа с царем закончена, тяжело дыша, поддерживаемый своими холопами, хотел в пояс поклониться царю. Но Федор, предвидя это, остановил боярина:

– Ступай, Василий Федорович, без поклона, а то, не дай бог распластаешься еще здесь в слякоти, как вон те трое, – Федор еще раз хлыстом показал на пьяных и насмешишь мою и свою челядь.

Он опять поднял руку с хлыстом, и воздух огласился звуком рога. По команде сотенного Василия Каретного стремянной полк выстроился в порядок и с повторным сигналом рога медленным шагом двинулся в сторону Ильинских ворот Китай-города.

Еще вчера перед обеденным отдыхом в лекарской школе всем ученикам были выданы бумажные листы с перечнем хирургических болезней, которыми страдают стрельцы в палатах Рязанского подворья. Ученик должен по своему желанию выбрать из всего перечня любые раны и повреждения, которые он знает и может лечить. Затем в палатах найти стрельца с этим недугом, сделать в своей тетради пропись рецепта лекарского снадобья, способного, по его мнению, его излечить.

Для этого на аптекарском огороде за Мясницкими воротами ученик по перечню написанного рецепта подбирает из имеющихся у Василия Шилова лечебные травы. С этим сбором он идет в алхимическую палату Новой аптеки, где под контролем аптекаря и алхимиста-аптекаря самостоятельно готовит само лекарство. И только сделав все это в назначенное время, а именно после трапезы, он должен предстать в учебном зале для экзаменационного испытания на звание подлекаря или младшего подлекаря перед комиссией из докторов Аптекарского приказа. Если ученику для лечения выбранного недуга потребуются хирургические инструменты, то он их получит после того, как пройдет испытание. Если ученик не проходит испытание, то либо продолжает учиться в лекарской школе дальше, но с уменьшенным ученическим окладом, либо его отправляют в городские стрелецкие полки для охраны рубежей Московского государства. И впервые в день испытаний с позволения боярина Одоевского в лекарской школе был отменен послеобеденный отдых.

На испытании ученик должен назвать имя стрельца, болезнь, которую собирается у него лечить, и предложить комиссии на рассмотрение готовое снадобье, предоставив пропись его составных частей, написанную латинскими буквами.

Из списка больных Петр выбрал стрельца Прошку Кислова, у которого было глубокое ранение чрева отравленной стрелой, обожженные стопы и мочевая немочь. Ранение он получил, как узнал Петр, совсем недавно при сопровождении купеческого обоза.

Петр с благодарностью вспоминал тот день, когда после операции почечуя доктор фон Гаден предложил ему присутствовать на докторском консилиуме. С того времени он твердо запомнил, как правильно распознавать болезнь, как происходит распространение миазмов в отдаленные участки тела от места повреждения и каким снадобьем лучше вылечить тот или иной недуг.

Он так же вспомнил и то, как однажды помогал доктору фон Гадену удалять стрелу из груди стрелецкого головы, раненного на Белгородской засечной черте во время татарского набега. У полкового командира стрела, пробив кафтан, застряла глубоко в легком. Его так и привезли на Рязанское подворье с торчащей из груди через кафтан стрелой. Тогда еще доктор фон Гаден на срочном консилиуме говорил, что стрела прошла сквозь ребра и застряла в плоти правого легкого. Удалить наконечник обычным способом, сказал он, невозможно, потому что при этом легкое будет полностью разорвано клещами, а наконечник сорвется и все равно застрянет между ребрами. Его можно только протолкнуть дальше и вынуть со спины, пробив легкое до конца. Доктор фон Гаден, как помнил Петр, операцию провел удачно и не причинил полковнику слишком сильных страданий. В течение полугода стрелецкого начальника сотрясала лихорадка, потому что, по словам фон Гадена, у него в легком завелась ядовитая хвороба от наконечника стрелы. Но потом полковник пошел на поправку. И вот сегодня – похожий случай, только стрела застряла не в груди, а в чреве. Петр волновался, в голове прокручивалась картинка, как доктор фон Гаден, уверенно и легко выталкивает через спину костяной наконечник, а из раны вытекает всего несколько капель крови. Ему тоже предстоит выталкивать наконечник через спину, но только ниже, и как это получится, он не знает.

Еще яркое апрельское солнце не успело осветить купола московских церквей, а аптекарские огороды Василия Шилова уже были полны учениками лекарской школы, среди которых находился и Петр. С самой осени алхимист Шилов старательно собирал, высушивал и связывал лекарственные растения в пучки и подвешивал их в сарае под потолок для просушки. Стрельцы, каждый в свое дежурство, забирали один или два мешка, наполненных лекарственным сбором, и относили на переработку во вторую аптеку. Но часть заготовленного сбора алхимист Шилов всегда оставлял у себя. И вот сегодня стрельцы почти полностью опустошили все его прошлогодние запасы. Каждый из них согласно своим рецептурным прописям подбирал нужное растение, сличая его с рисунком в ученической тетради.

Петр же, помня рекомендации доктора Блюментроста, что свежие растения обладают большим лечебным действием, нежели высушенные, решил попробовать найти хоть немного свежих кореньев пырея. Он подошел к алхимисту Шилову и поделился своим желанием отыскать свежий пырей. Шилов сначала засомневался, но потом, посмотрев на делянку, на которой он всегда высаживал этот злак, сказал:

– Попробуй вон там. – Он показал своим заскорузлым указательным пальцем на делянку, где на небольшом пяточке, затененном пышной кроной фруктового дерева, еще лежали проплешины не стаявшего снега.

– Если помнишь, в начале осени я тебя на этом самом месте обучал, как утеплять землю. Так вот, там должны быть самые толстые и сочные корни. В этом месте еще никто не копал, но пырей, я точно помню, там высаживал. Почему побеги до сих пор не показались на поверхности, не знаю. Может, вся посадка сгнила, а может, тебе повезет и он еще спит под настом. Попробуй копни. Скажи, дьяче, – при этом слове Василий Шилов иронично улыбнулся. Видимо, кличка, которую товарищи по классу дали Петру, хорошо прижилась и теперь достигла ушей и алхимиста Шилова. Но Петр нисколько не обижался на прозвище, потому что оно не было ни обидным, ни унизительным, а в устах Шилова звучало даже уважительно. – Скажи, чем немочен тот страдалец, которого ты себе выбрал для испытания.